Алексей Макеев - Ищите девочку Страница 25

Громоздкая двухэтажка вплотную примыкала к обрывистой стене!

– Ах, дура я дурой! – запричитала Варюша, хватаясь за голову. – Не пойму, Максимов, почему ты не смог меня разубедить…

– Так это я во всем виноват? – зашипел Максимов, лихорадочно вращая головой.

Четверка демонов продолжала грузный бег, неумолимо сокращая дистанцию. А в загашнике пять патронов. По одному на брата. А последний – себе…

– Бежим, Кролик, – выплюнул Максимов. – Будем бегать, пока бегается. Не сможем мы с тобой адаптироваться в эту дружную семью…

Крупные камни разбросали – было у кого-то время разбрасывать камни. Запнувшись, пробежавшись по маме, он буквально зашвырнул Варюшу на территорию строительства. Сам пролез, окончательно дорвав куртку. Территория – что-то хаотическое: груды битого кирпича вперемешку с небитым, бетономешалка, короб для цемента, обломки измазанных раствором лесов. Стандартный джентльменский набор – пластиковая тара, пустые бутылки. Наверху использовали по назначению – оттуда и бросали.

Он втащил Варюшу за груду битой облицовки и повалил на землю.

– Мазай, они попались! – завизжал из переулка Лупатый.

– Ворона, давай слева! Лупатый, справа! – гаркнул старшой. – Цапля, мать твою, чего там телишься?.. Девчонку мне, смотрите, не зашибите!

Он увидел всех четверых. Никакой индивидуальности. Цапля разве что выделялся ростом. Все согбенные, приторможенные, вместо лиц – кроваво-грязевые маски, но решимостью исполнены – последний рывок, и золотой теленочек на подносе. Подкрадывались. Рожи оскаленные, глаза горят. Финита ля комедия, господин сыщик, не приедет бравый ОМОН – он в фильмах только приезжает в самый драматический момент – с помпой, в масках, под зажигательную мелодию – а в жизни всё куда пессимистичнее…

Мазай прикладом расширил дыру в заборе, но прыгать не стал, с духом собирался. Двое расползлись по сторонам, затаились за оградой. Там обрывчик в пол-аршина – безопаснее. Стволы берданок отливали матовым глянцем…

– Отползаем к дому, Кролик, – распорядился Максимов.

Варюша засучила ногами, разворачиваясь на месте. Попка взлетела выше кирпичей. Он свалился ей под бок, шлепнул по заднице.

– Убери, неумеха, отстрелят. Не по-пластунски ползешь, а по-идиотски…

– Да иди ты, блин, инструктор…

Способной она оказалась ученицей. Да и он в ее присутствии становился способным учеником… Без особых физических затрат они просочились за соседнюю горку и разлеглись на поддонах.

– Ты учти, детка, – бормотал Максимов, – эти выползни не будут тянуть резину. По команде попрут. Они такие злые, что уже ничего не боятся. Им время упускать нельзя. А патронов у меня – как пальцев на одной твоей ручонке…

– Тогда ты их задержи, а я в дом сгоняю, посмотрю, чего там, – нашлась Варюша.

Он занервничал.

– Только рыбкой, Кролик, мы у них на строгом прицеле, не забывай…

– Угу, – сказала Варюша. Завозилась, стягивая фуфайку (неплохое решение). Откатилась колбаской, юрко подпрыгнула и вонзилась в чернеющий проем чуть раньше пули…

Он совсем занервничал.

– Я живая, Максимов, – замогильно донеслось из дома, – занимайся своими делами. Только не суетись.

– Умница, – растроганно выдохнул он. Замечательно, когда дети сообщают, что с ними все в порядке. Не все, однако, дети такие замечательные.

В доме что-то грохнулось. Загудел алюминиевый бак, посыпались жестяные банки. Ружье хлопнуло, развалив косяк.

– Фраер, ты попался! – сообщил радостное известие Мазай. – Бухтеть бум?

– Бухти! – Максимов взгромоздился на позицию и выстроил из двух кирпичей небрежную амбразуру.

Очень к месту. Пуля шлепнулась в кирпич и чуть не отбросила ему на лоб. Он пригнул голову. Хоть пустая, а жалко. Кто-то вырос над дырой в заборе – прыгнул и свалился пластом в канаву. Он выстрелил, да поздно – пластун уже дополз до бетономешалки.

– Вы же бухтеть хотели! – Он изобразил обиду.

– А мы не любим бухтеть на расстоянии! – хохотнул Лупатый, шевелясь по левую руку. – Подойдем – и набухтимся досыта…

– Девчонку нам отдай! – вякнул Цапля. – А сам убирайся! На кой хрен ты нам сдался?

– Ну что, фраерок? – по завершении продолжительной паузы поинтересовался Мазай. – По рукам?

– По ногам, – засмеялся Максимов, стреляя в чью-то беспокойную конечность (Ворона на приступ собрался?). Конечность резво убралась, а в ответ ударила длинная автоматная очередь, закрутив вихревой поток горячего воздуха и наглядно доказав, что в критической ситуации патроны кончаются только у положительных героев.

Максимов молитвенно посмотрел на небо – не пора ли помощь оказывать? Но небо сегодня явно не собиралось разбрасывать подарки. Свинцовые тучи продолжали стремительный марш, сея пакостную изморось.

– Максимов, ау… – прошептала откуда-то из норки Варюша. – Ну, ты как?

– Хреново, – честно признался Максимов.

– А ты не вешай нос, – подсказала девчонка. – Неужели тебя не учили, что если из положения нет выхода, надо быстро менять положение? Слушай, тут столько разного хлама… Они строительством занимались, да бросили почему-то. Доски, кирпичи, канаты какие-то разлохмаченные, банки из-под краски… Я даже неиспользованную нашла, представляешь? – под мешковиной какой-то… Там, ей-богу, краска плещется – импортная, наверное, раз не засохла. «Тиккурила», блин… Чем бы крышку подцепить, не знаешь?

– Красить собралась? – съязвил Максимов.

– Ой, давай без этого… Надо мне, не спрашивай.

Надо – значит, надо. Он нашарил под рукой гнутую стальную арматурину, отправил по навесной траектории в проем.

– Держи…

– Супер, – восхитилась Варюша. – Слушай, ты их можешь задержать минут на десять? Прошу тебя. А я тут Сталинград небольшой сварганю…

Он вообще перестал что-либо соображать. Сменил позицию, подкатив поближе к выходу. Но и зэки не думали топтаться до обеда. Ворона переполз на участок. Мазай обогнул бетономешалку и заскребся с обратной стороны, делая упор для автомата. Лупатый изготовился нырнуть за поддон. Даже Цапля, низко пригнувшись, семенил куда-то вдоль забора, ища обходные пути. На открытый участок, впрочем, не полез, притаился.

Максимов нащупал под рукой обломок кирпича, швырнул по дуге.

– Эй, ловите гранату!

Тишина настала. Было слышно, как кирпич с коротким чмоканьем упал в грязь, полежал секунд пять и почему-то не взорвался. Вместо этого загремело что-то на втором этаже – Варюша хозяйничала.

– Блефует, падла, – надтреснуто сообщил Ворона.

– Эй, зяма, ты понтами тут дешевыми не швыряйся! – яростно выкрикнул Мазай. – Нам накласть на твои понты, о душе родной подумай… Так отдашь зазнобу?

– Этих бродяг уже ничем не пробить, – огорченно констатировал Максимов. – Натерпелись за ночку всякого, чувство страха притупилось. Как бы им популярнее объяснить, чтобы не спешили в атаку?

– А у него пульки кончились, – злорадно возвестил Лупатый. – Вот и швыряется кирпичами.

Интересное молчание воцарилось. Зэки вдумчиво переваривали гипотезу.

– Что ответишь, родной? – вкрадчиво осведомился Мазай. – Тю-тю патрончики?

– Не-а, – отозвался Максимов. – Полный рожок.

– А ты пальни, – гоготнул Лупатый.

– А ты выйди.

Очевидно, Вороне надоело выслушивать эту пустую трепотню – тень взметнулась на фоне изгороди, совершила два широких прыжка и рухнула за продолговатый ящик с цементом. Оторопев от такого нахальства, Максимов дважды нажал на курок и второй пулей пробил дыру в ящике. Вот только Вороне от этого хуже не стало…

Кусты затряслись на левом фланге – Цапля в поход собрался. Без оружия, а прет… Лупатый прыгнул-таки за поддон, воздвиг макушку над горкой кирпича.

– Эй, блатняк! – выпалил Максимов. – Пять минут дайте подумать, будет вам девчонка!

– А давай уж сразу? – заржал Ворона. – Ты чего юлишь, конь в яблоках? Эй, братва, а мы опять чего-то ждем? У него паршивка в доме орудует – смотрите, учудит новую заподляну…

Ага, Сталинград… На эту тему зэки должны реагировать по-военному. Подляну на подляну, и никаких гвоздей! Стремительный накат уже назрел – озлобленной банде нужен был толчок. Искра, разгул страстей… Чего она там возится в доме?

Он уже не думал о том, что слепо доверяет ребенку. Сделал все возможное, ее черед… Лупатый что-то вякнул, бандиты заржали. Максимов оттолкнулся ногой от поддона и перевалился через порог, оказавшись в непривычной темноте. Плечо свело судорогой. Рев негодования огласил ряды неприятельского войска. Ударили дружным залпом, не сговариваясь, но он уже лежал за бетонной приступочкой, зажав уши.

Тишина настала внезапно – он подумал, что оглох. Поднял голову. Исчадия ада поднимались из укрытий, разминали затекшие члены, кашляли. Оставался последний патрон – для себя, но что-то не хотелось ему пускать пулю в лоб. Любил Максимов эту беспокойную жизнь. Хотя и не надеялся уже, что это взаимно. Заговаривая боль в плече, он поднял автомат, расположив магазин параллельно земле, – прицелился в размазанную тень, совершающую медленные колебания, потянул спусковой крючок… Отдача в ослабевшее плечо швырнула его от порога. И тут же вопль раздался.