Светлана Алешина - Жажда острых ощущений Страница 25

— Тогда, может быть, вы скажете, кто убил? — спросила у него Лариса.

Паратов поглядел на нее мутным взглядом, секунду подумал, икнул и вдруг улыбнулся:

— Нет, не скажу…

Потом он вдруг погрустнел и уставился на Арину. Та, почему-то не выдержав его взгляда, отвернулась.

Илюха же встал из-за стола и направился в район санузла, выписывая по дороге замысловатые па. Абрамцев проводил его несколько презрительным и одновременно обеспокоенным взглядом — как бы любезный друг не расплескал по пути к туалету содержимое своего желудка раньше времени. Однако тот до пункта назначения дошел без эксцессов.

Арина снова налила себе водки, и настроение ее заметно изменилось. Она опять была весела и истерично-приподнята. Она выпила рюмку и обратила внимание на Ларису.

— Лариса Викторовна, — очень мягким, почти елейным тоном обратилась она к ней, — если вы не пьете, то, может быть, поешьте что-нибудь? Вот курица-гриль, например…

— Нет, спасибо, вы же знаете…

— Ах, да, знаю, знаю! — не дала досказать ей Борисова. — У вас же собственный ресторан, где подают замечательные экзотические блюда. В последний раз мы ели у вас курицу в маринаде. Мне очень понравилось. Не хуже этой, — она указала рукой на гриль.

Она отправила в рот кусочек курицы и, даже не до конца прожевав, сказала:

— А Лохман — злобный и меркантильный тип! Ну, а об Удальцовой я говорить не буду, поскольку и так все понятно… Пусть приезжают и разбираются. Все равно у них ничего не получится, потому что я — лучше! Вот и все…

— Это как понимать?

— А вот так — лучше, и все!

Арина посмотрела на Ларису пронзительным взглядом.

— Меня уже допрашивали в милиции насчет того, где я была в ту ночь. Я не сказала правду, потому что пожалела Лохмана, и не стала заявлять на него. А он и вправду меня изнасиловал! Я сделала так, что менты поверили мне, — Арина сказала это серьезно, с какой-то внутренней жесткостью.

— Скажите, Фомин приезжал к вам домой в позапрошлый четверг? — спросила Лариса.

— А вы что-нибудь полегче не можете спросить? — криво улыбнулась Арина. — Я иногда не помню, что было со мной вчера. И абсолютно не знаю, что будет завтра…

— Завтра приезжает Валерьяновна, — сообщила Ардабацкая, которая интенсивно поглощала со стола всего понемножку, поедая сначала курицу-гриль, потом апельсиновое мороженое и снова возвращаясь к курице. — И нам предстоит поэтому здесь все убрать.

— Так, убираешь ты! — палец Борисовой стремительно взлетел вверх и указал на Ардабацкую.

— Я? — выпучила глаза та. — Да я постоянно здесь убирала все последние дни!

— Да, только после твоих уборок засорился унитаз и сломался кран на кухне. Это не считая разбитого горшка с геранью.

Перепалка между двумя женщинами затянулась минут на десять. Лариса, сдвинув брови, пыталась решить, что ей делать дальше. Было ясно, что Арина Борисова, даже если и виновата в смерти своего любовника Фомина, ни за что в этом не признается. И визит Лохмана с Удальцовой в этот дом ничего не прояснит, а только накалит обстановку.

Лариса посмотрела на часы. Что-то они запаздывают… Судя по тому, как договаривались, уже полчаса назад они должны были быть здесь.

Она прошла в прихожую и достала из сумочки мобильный телефон. Набрав номер телефона Удальцовой, услышала длинные гудки. Либо никого не было дома, либо парочка изменила свои планы и решила продолжить свои любовные игрища.

Тут из проходной комнаты появился Абрамцев.

— Я наконец-то уложил этого придурка спать, — сказал он про Илюху.

— Павел, останьтесь, пожалуйста, здесь, я съезжу проведаю, что делают наши влюбленные. А то что-то не складывается. — Она показала на часы. — Как пользоваться аппаратурой, я уяснила, так что сложностей не будет, — предупредила она его возражения.

Павел пожал плечами и кивнул в сторону гостиной, где продолжали разговаривать о всякой ерунде Борисова и Ардабацкая:

— Ее никуда не выпускать?

— Желательно, — отрезала Лариса. — Хотя я нутром чую, что она не главное действующее лицо во всей этой трагедии.

Абрамцев скептически покосился в сторону Борисовой и направился в гостиную. Паратов продолжал налегать на алкоголь. Он вел себя так, словно пришел к себе домой. Впрочем, Лариса этому особо не удивлялась — здесь, в этом шалмане, были свои законы, недоступные пониманию нормальных людей.

— Товарищ директор нас покидает! — вдруг возопила Ардабацкая, заметив, что Лариса обувается.

— Лариса Викторовна, куда вы? — с милой улыбкой спросила Арина. — Вы оставляете Павла Николаевича нам?

— Да, а что, вы против?

— Абсолютно нет. Только мы ведь будем к нему приставать, вы не боитесь?

— Нет, не боюсь. — Ларису уже начала раздражать манера общения Арины. — Не исключено, что в самое ближайшее время придется бояться вам.

— Никто не знает, что будет потом, даже в самое ближайшее время, — пропела Борисова. — Если и суждено, значит, судьба у меня такая…

Она насмешливо посмотрела на Ларису, и та вспомнила характеристику, которой наградила ее Удальцова: «Ведьма!» Да, действительно, что-то есть колдовское, даже дьявольское в ее глазах. И все это присыпано сладкой пудрой вежливых слов, мягких манер и женского обаяния. Но внутри этой женщины жила уверенность в том, что она — самая лучшая, и никакие жизненные невзгоды не смогут поколебать ее.

— Кстати, что делает у вас в гостях господин Паратов? — спросила Лариса, когда Арина вышла провожать ее в прихожую.

— Завтра утром приезжает Валерьяновна, и ему удобнее ее встречать на вокзале отсюда.

— Он ее бывший муж?

— Да, хотя у меня есть подозрение, что скоро снова станет настоящим…

— Совет да любовь, — вздохнула Лариса и пошла на выход.

На улице по-прежнему валил снег, было тихо и как-то умиротворенно. Ларисе даже захотелось чуть постоять, чтобы насладиться очарованием зимней сказки. Но… Она вспомнила о Лохмане с Удальцовой и со вздохом открыла дверцу своего «Вольво». Прочистив «дворниками» лобовое стекло, она легко тронула машину с места и поехала в район аэропорта.

Как только она миновала дворец культуры «Рубин», то сразу же заподозрила неладное. Проезжую часть перегородили милицейские машины. Кроме того, присутствовали «Скорая помощь» и пожарка. Немного поодаль остановились два «жигуленка», водители которых вели между собой какую-то беседу.

Лариса подъехала поближе и поинтересовалась, что случилось. Водитель одного из «Жигулей», толстый бородатый здоровяк, поцокал языком и, сделав серьезный и даже скорбный вид, произнес:

— Бандитские разборки… Машину взорвали, белую «шестерку»…

Лариса поняла сразу же, что взорвалась машина Лохмана. Подтверждение она получила утром, когда позвонила майору Николаеву.

Она молча сидела на кухне, с компрессом на голове, потягивая собственноручно приготовленный кофе по-турецки. После почти бессонной ночи — она спала всего лишь три часа — болела голова.

Как назло, утром к ней пристал муж, которому окончательно надоели ее ночные отлучки. Котов даже не поехал в свой недавно вновь обретенный в Тарасове офис. Он вышел на кухню с суровым видом и осведомился, что есть на завтрак.

Лариса молча указала ему на холодильник, в котором находился сварганенный наскоро вчера ирландский гуляш. Она успела его приготовить между посещением своего ресторана и поездкой с Абрамцевым к дому Удальцовой.

— Лара, я хочу все-таки с тобой поговорить, — вкрадчиво начал Котов, когда тарелки были наполнены.

— О чем, солнце мое? — устало спросила она.

— А ты сама не догадываешься?

— Если ты все о том же, то я могу повторить, что сказала тебе после нашего последнего примирения, — монотонно ответила Лариса. — Мы же договорились, что у нас демократия — каждый имеет право на свою жизнь. Поскольку вариант моногамного домостроя у нас с тобой не получился, и ты виноват в этом сам. — Она выразительно посмотрела на мужа.

Котов тяжело вздохнул. Да, действительно, когда-то, еще два года тому назад, он, гуляя от жены направо и налево, не мог даже допустить мысли, что его Лариса имеет право на собственную личную жизнь. Потом, когда одна его измена обнаружилась, они почти развелись и вот наконец, в основном ради дочери, снова согласились жить вместе.

— У тебя новое увлечение? — с трудом сдерживая раздражение, спросил Котов.

— В каком смысле?

— Не валяй дурака, Лара! Ты завела себе нового любовника?

— Женя, прекрати говорить глупости! — Лариса схватилась за голову. — Если у тебя на уме одни только бабы, это не значит, что я должна следовать твоему примеру…

— Безусловно, — с кривой улыбкой согласился Котов. — Этого еще не хватало, если бы ты вдруг загналась, что называется, по бабам…

Последние слова он произнес, кокетливо приподняв брови, с ехидной ухмылочкой.

— Слушай, а может быть, ты, — он пристально посмотрел на жену, — и вправду того…