Мальтийская богиня - Гамильтон Лин Страница 25

— Очень хорошая машина, — добавил Лучка, безуспешно прокручивая дверную ручку.

Перед отъездом я с пристрастием изучила карту и мысленно проложила маршрут через Рабат, благо дорогу туда я уже знала. Поскольку родной город Галеа располагался на северо-западе острова, мы проехали мимо указателя на Вердала Пэлас как раз в том самом месте, где Великий Белый Охотник спихнул меня на обочину. Тут у меня в голове пронеслась вереница не дававших мне покоя вопросов, где же этот деятель может сейчас быть, о какой такой сделке он пытался со мной договориться? Пятьдесят процентов мало-мальски логичных ответов оставались за пределами моего сознания.

Поскольку я приобрела кое-какой опыт при своей первой поездке, то проигнорировала указательные знаки и стала придерживаться общего направления на Меллиху. Я получила огромное удовольствие от озадаченного вида Лучки, склонившегося над картой Мальты, но тем не менее умело скрывавшего свое состояние. Он вздрогнул от неожиданности, когда какой-то юнец подсек нашу машину, чуть не спихнув ее на обочину, и потом, когда кто-то рванул мимо нас в гору.

Некогда часть доисторической земли соединялась с современной Италией, а также с Африкой. Мальта по форме напоминает овальное блюдо с гористой северо-западной частью, переходящей на юге и востоке в равнину. Ее восточный край исчерчен параллельными горными кряжами и долинами, простирающимися вдоль острова. Наш маршрут начинался в юго-восточной равнине. Затем дорога поднималась на северо-запад. Как только мы пересекли вершину первого хребта, я увидела вдали изгиб большой бухты на дальнем конце острова. Серебристая лента моря окаймляла темные очертания береговой линии. Если мои подсчеты были верны, это должна была быть бухта Святого Павла, где апостол потерпел кораблекрушение и впоследствии обратил жителей острова в христиан.

Наконец мы добрались до большой бухты, вторгавшейся в пределы одной из самых крупных долин, которая выглядела словно после землетрясения или извержения вулкана, случившегося миллионы лет тому назад.

Пришвартованные к берегу разноцветные рыболовецкие суда и лодки слегка покачивались на волнах. Их яркая окраска сильно контрастировала с блекло-желтым цветом каменных построек, цеплявшихся друг за друга вдоль берега. Отсюда дорога поворачивала к краю бухты и устремлялась вверх к еще одному высоченному хребту.

На поездку в родной город Галеа у нас ушло не так уж много времени. Резкий поворот направо вывел нас на центральную улицу к большой церкви.

— Вот и Меллиха, — сказала я. Нас окружал уютный маленький город.

— Я доверяю вам, но понятия не имею, как вы меня сюда довезли, — вздохнул Лучка.

— А вы расскажите мне снова о преступниках, переходящих через горные перевалы, — подколола я сержанта. Пусть не задается.

— Должно быть, потому, что снега нет, — усмехнулся он. Вывести из себя этого полицейского было нелегко.

Мы остановились в центре улицы и, выйдя из машины, уловили чудесный запах хлеба.

— Неужели уже ленч? — спросил, видимо, изрядно проголодавшийся Лучка.

Мы подошли к небольшой пекарне. Вереница мальтиек, кто в джинсах, кто в черных юбках с белыми блузками и черных кардиганах, несли подносы, накрытые салфетками. Лучка спросил женщин о содержимом их подносов.

— Тимпана, — ответила одна из них, приподнимая салфетку, чтобы показать фасоль, завернутую в тесто. — Воскресный обед, — объяснила она.

— Мы приносим его сюда в воскресенье, когда пекарня заканчивает работу, — вступила в разговор другая. Она показала нам свое блюдо — традиционный ростбиф, уже готовый к жарке.

Пока мы беседовали, часть женщин разошлась, унося с собой в сетчатых сумках несколько круглых с хрустящими корочками мальтийских буханок хлеба.

— У всех теперь в домах свои печи, — сказала девушка. — Но это до сих пор остается хорошей традицией: что-то вроде светского визита, пока готовится пища.

— Значит, здесь и поесть негде? — разочарованно спросил Лучка.

— Можете зайти ко мне домой на обед, — кокетливо пригласила одна из девушек.

Ее подружки захихикали и пропустили нас вперед в полумрак пекарни. Слева находилась стойка, а в дальней части помещения кряжилась громадная кирпичная печь. Выстроенные в ряд подносы с порционной пиццей, залитой густым темным соусом, возбуждали аппетит. Мы заказали себе по одной и проглотили прямо на месте. Посыпанная свежей зеленью пицца была щедро сдобрена чесноком, оливками, мелко рубленными анчоусами — как я догадалась — и источала божественный аромат. Лучка сразу заказал вторую. Одна из женщин улыбнулась и похлопала его по плечу.

— Думаю, кто-нибудь из вас помнит Мартина Галеа? — спросила я напрямик.

— Того, что убили? — уточнила одна из молодок.

— Да, того самого.

Женщины подозрительно прищурились.

— Я познакомилась с ним в Канаде, — заторопилась я. — Очень известный архитектор. Мы знаем, что у него была семья в здешних краях, и хотели выразить свое соболезнование, — солгала я, видимо правдоподобно.

Последняя фраза развеяла их подозрение, но я кожей ощутила, как глаза Лучки сверлят взглядом мою спину.

— Здесь вокруг народу с такой фамилией полным-полно, но что-то не припомню никого по имени Мартин, — вступила в разговор еще одна землячка покойного. Она перебросилась на родном языке парой фраз с другой женщиной и задала какой-то вопрос. Все покачали головами. Одна вымолвила что-то, а все остальные кивнули.

— Вам нужно навестить Канфуда… Как это по-английски… Ёжик, — посоветовала мальтийка.

Мы с Лучкой переглянулись.

— А где же найти этого… Ёжика? — взял инициативу в свои руки сержант.

Женщина показала на старика, сидевшего у подножия холма на стуле, перед небольшим магазинчиком.

— Купите ему пива. Его любимое — легкое «Киек». Он заговорит вас так, что уши отпадут сами собой, — охарактеризовала старика одна из женщин, и все грохнули от смеха.

— Немного чокнутый, зато не вредный, — добавила другая.

— А как нам к нему обращаться, ведь не Ёжик нее? — спросила я.

— Грацио.

Мы с глубокой признательностью расплатились за вкусное угощение и спустились с холма.

— И почему нужно называть кого-то Ёжиком? — спросил Лучка.

— Разрази меня гром, не знаю, но пиво — это хорошая мысль, — ответила я.

— Вы за рулем, — сурово буркнул Лучка. — Хотя не уверен, как вы отличите на дороге пьяных водителей от любых других. У меня, у полицейского, аж дух захватывает при виде здешних гонок на выживание.

Мы остановились и купили несколько бутылок холодного пива упомянутой марки, а затем не спеша подошли к старику. Ёжик сидел в шезлонге в футе от каменных ступеней, ведущих в верхнюю часть города. На нем были изрядно поношенная клетчатая рубашка, протертая до дыр куртка и мятые бежевые брюки. Его босые ноги покоились в старых сандалиях. Лицо старика обрамляли седые волосы, а очки с толстыми линзами в темной оправе придавали ему вид педантичного учителя.

— Здравствуйте, — сказала я дружелюбным голосом. — Вас зовут Грацио?

— Кто спрашивает? — переспросил старик.

— Меня зовут Лара, а это — Роб. Мы ищем семью человека, с которым познакомились в Канаде. Женщины в пекарне посоветовали обратиться к вам, — попыталась я расположить его к себе.

— Сомневаюсь, что они назвали меня Грацио, — возразил дед.

— Верно, — призналась я. — Хотите пива?

Его глаза сразу загорелись.

— Присядь, дорогая, — сказал он, жестом указывая на каменный выступ, — и отряхни тяжесть с ног своих, а потом расскажи толком, кого ты ищешь.

— А почему вас называют Ёжиком? — осмелился подать голос Лучка, когда мы уселись рядом со стариком на ступени.

— Skond ghamilek laqmek, — ответил он на родном языке. — Это значит, что прозвище отражает поведение или повадки человека, — растолковал он.

Мы оба сделали глубокомысленный вид, что это все объясняет, и кивнули.

— Мы ищем друзей или родственников Мартина Галеа, — сказала я нарочито громко, произнеся фамилию как Га-ле-а с ударением на втором слоге.