Кровавый пасьянс - Алексей Николаевич Наст Страница 25

другую половину он трахнул без использования презервативов. Мудаком был. Потому и сынок у него мудаком вырос. А эту Кулакову он вызвал — она некрасивая, а не трахнешь — толки пойдут по университету: почему всех да, а ее — нет? А ее трахать, ну, западло — уродина уродиной — Гуимплен в юбке. Пал Палыч ей решил в рот дать, член вывалил, она пасть раскрыла, а он как заглянул — половина зубов кариесом изъедена, его замутило, он махнул рукой: «Иди, Кулакова, не надо ничего. Зачет!»

— Арахов, где ты такие истории берешь? — улыбался Чечен.

— Нет, у тебя точно мозги набекрень — то ли от секса, то ли от его отсутствия, да еще и порнухи пересмотрел, сюжеты все — как из кино для взрослых, — добавил Сергей.

— Не мешай правду рассказывать. Короче, на суде Кулакова вспомнила доброту Пал Палыча и вкатила Мише-китайцу двенадцать лет строгой изоляции. Миша шесть лет отсидел, его дело на президентскую комиссию попало. За что сидит? Убил насильника сестры. Половину срока отмотал. Убил насильника? Так насильнику и надо! Половину срока отсидел — по закону можно применить помилование. И вышел Миша-китаец на свободу. Теперь вот тусуется с шелупонью.

— А сестра его?

— Сестра? Ходит к шоферам на пятак долбиться. Она и тебе даст. Она всем дает, кто бы захотел… Потому что шлюха!

— Может, она такой стала из-за моральной травмы, после того изнасилования? — предположил Сергей.

— О-о, насмотрелся телепрограмм. Сейчас на эту тему любят порассуждать: кто виноват?

А ничего, если человек сам изначально такой, с гнильцой внутри? Что, не может такого быть? — Арахов говорил с сарказмом в голосе.

— Может быть, а может, и нет. Надломилось в человеке основание после того, как его осквернили, он и пошел по наклонной.

— Ли, когда тебя выгонят из ФСБ, ты станешь прекрасным адвокатом, любого говнюка будешь оправдывать с искренней верой в его невиновность. А я утверждаю: почти всегда человек сам виноват. Да, случайности происходят, но надо пережить и жить дальше достойной жизнью, а не искать оправдания своему скотству, которое тебе нравится… А, все, не хочу больше на эту тему говорить.

Дверь открылась, вошел Миша-китаец и один из его подручных.

— Поедете с ним, — сказал Миша. — Он сведет вас с тем, кто знает Гунука в лицо.

— Отлично. — Арахов встал из-за стола, протянул китайцу пятерню. — Спасибо. На добро отплачу добром!

С автостоянки выехали на широкой старой «хонде». Через минут пятнадцать быстрой езды китаец свернул к автозаправке.

— Тот человек здесь работает? — спросил Арахов.

— Бензину мало. Заправлюсь.

Китаец подогнал «хонду» к заправочной установке, выключил двигатель.

— Я быстро, — и пошел к будке, где из окна торчала голова оператора.

Арахов тоже полез из машины.

— Жвачку куплю. Изо рта воняет, словно дерьма поел.

Сергей задумчиво смотрел, как китаец впихнул деньги в окошечко кассы, как к нему подошел Арахов, они стали о чем-то говорить, потом обернулись.

В этот момент сидевший рядом с Сергеем на заднем сиденье Джеки Чечен вдруг дернулся и откуда-то у себя из-под одежды выхватил пистолет. Щелкнул взводимый боек. Ствол больно уперся Сергею в висок.

— Сиди спокойно, Ли, без шуток.

— Ты рехнулся! — опешил Сергей.

Китаец у будки побледнел. Арахов резко выхватил спрятанный за поясом пистолет Макарова.

Чечен, чертыхаясь, врезал Сергею пистолетом в висок.

— Не дергайся! Но Сергей дернулся, и удар срезался. От боли потемнело в глазах. Он схватился за голову обеими руками.

Чечен, пинком открыв дверь, выскочил из машины.

— Чечен, не дури! — заорал Арахов.

Джеки обернулся, выстрелил и бросился со всех ног удирать. Арахов подбежал к машине, заглянул в салон.

— Серёжа, ты в порядке?

— Да, но он мне здорово врезал, — прохрипел Сергей, пытаясь справиться с ноющей болью.

— Ты понял? Чечен — он Гунук!

От этих слов в мозгу Сергея прояснилось.

— Не может быть! Тот китаец, а Джеки — кореец.

— В этом весь номер. У Гунука боевики китайцы и кликуха китайская, все его и считают китайцем. А это сраный Джеки.

— Не верится. Не может такого быть.

— Тогда зачем он убил китайца?

Сергей посмотрел на будку заправщика: ошалелый оператор пялился на них через окно, а внизу, на асфальте, распластался застреленный водитель «хонды». Сергей обалдело смотрел, а в мозгу крутился вопрос: «К чему это убийство? Даже если он Гунук и его раскрыли, зачем он убил человека?»

Первым порывом Арахова было слинять с места преступления, но, секунду поразмыслив, он сказал, что надо дождаться ментов — не сейчас, так завтра их вычислят, и еще вставят начальственный нагоняй, что не поделились информацией с угро о виновнике убийства.

— Ненавижу с ментами общаться, — сказал Арахов, усаживаясь за руль «хонды», улыбнулся резиновой улыбкой. — Но придется. Как говорится, переживем самое неприятное сейчас.

— Умнее было бы догонять Гунука, — заметил Сергей. Боль почти прошла, и он себя чувствовал уже более-менее.

— Его догонишь. Он, как заяц, сейчас петляет по дворам. Придумал ведь, поганец, китайскую бригаду сколотить. Никогда бы на него не подумал. Наверное, уже миллионер, а ходил рядом с нами… Знал бы, что он Гунук, глаза ему выдавил бы этими пальцами. — Арахов кивнул на свои большие пальцы.

— За что? — Сергей улыбнулся.

Арахов посмотрел на него, сказал хмуро:

— За все плохое… За это вот, — кивнул в сторону трупа. Помолчал, потом добавил: — А вообще, мы молодцы — Гунука вычислили, теперь его выследим, поймаем и через него выйдем на Дракона.

— План идеальный. Где только ловить Чечена будем? И когда?

— Где — пока не знаю, а когда — не скоро. Вон они — коршуны. — Арахов кивнул на приближающуюся машину оперативников из отдела убийств. — Ей-богу, сейчас бы дал газу отсюда. Но… нельзя. Чего доброго, нас с тобой обвинят. Скажут — фээсбэшники намутили.

— Мы им сдадим Чечена?

— Сдадим. Не брать же его грех на себя! Скажем, что Чечен грохнул китайца, но попросим его не трогать, мол, сами отловим.

— Они не тронут?

— Захотят — не тронут. А вожжа под хвост попадет — специально нам поднагадят.

Из оперативного уазика полезли опера. Двое сразу направились к трупу. Трое и самый главный среди них (Сергей вычислил его по толстому брюху и властно сдвинутым к переносице бровям) двинулись к машине, где сидели «суперагенты».

Арахов, идиотски хихикнув, поднял ладонь.

— Привет.

— Выходите! — рявкнул толстяк.

— Это я, Филиппыч!

— Я обращаюсь к вам совершенно официально: покиньте машину.

Сергей и Арахов послушно вышли; их повернули к машине, заставили расставить ноги пошире, после чего профессионально обыскали — отняли пистолеты, бумажники с деньгами. Арахов хотел пошутить: «А где пакетик