Марина Серова - Куда уж хуже. Реквием заговорщикам (сборник) Страница 26

После разговора с Павлом я некоторое время сидела без движения, забыв вообще, где я нахожусь. Мне было ясно одно – надо срочно возвращаться в Тарасов. А вот зачем – это уже мое дело. И делиться на этот раз своими планами я ни с кем не собиралась.

Маша, опустошенная постоянным воздействием на нее Стаса, его гипнотической силой, заставляющей ее совершать безрассудные поступки и играть во взрослые политические игры (думаю, что он использовал ее как связную), лежала на постели с широко раскрытыми глазами и, как мне думается, пыталась восстановить в своей больной головке цепь событий за последние пару месяцев. Или за целый год? Бедная девочка, жила бы себе спокойно в своей шикарной квартире в Георгиевском переулке, радовалась бы жизни, гуляла по Тверской, звонила время от времени папе-разбойнику и болтала бы с ним о всякой девичьей чепухе. Нет, надо же было ей встретиться со Стасом!..

Его убили точно так же, как Вика. Неужели и он отказался работать на Рюрика?

Произошел какой-то сбой: человек, в свою очередь загипнотизировавший (или убедивший, что маловероятно) Стаса, перестал на него влиять. Почему? Объяснение очень простое: Рюрик ОСЛАБ. Он болен и уже не может держать в своем повиновении такое количество людей. Предчувствуя это, он еще год назад начал искать по всей стране одаренных людей, послал своих агентов, которые должны были привезти их в Москву. И ему это, как мы могли убедиться ранним утром в Нагорном, удалось. Несколько тысяч закодированных сторонников Рюрика приехали, чтобы выразить свою готовность участвовать в перевороте.

Но неужели с каждым из них работали индивидуально?

Вряд ли. Может быть, с помощью компьютеров. Либо – путем кабельного телевидения. Если вместо рекламных вставок хотя бы на несколько секунд появлялось лицо Рюрика и проникновенный голос призывал их примкнуть к рядам народного движения «Россия», то вполне вероятен и такой вот успех. Такой результат. Такая катастрофа. Психическое оружие – и как это мне сразу не пришло в голову?

Я легла на диван и попыталась подробно припомнить свой визит в Рюрику. Два дня находясь под впечатлением этой встречи, я не могла найти свободной минутки, чтобы хорошенько, до последней детали проанализировать все, что я тогда увидела и услышала. Закрыв глаза, я мысленно перенеслась в лес. Вот я стою перед домом Рюрика и вижу два освещенных окна. Два ФРАНЦУЗСКИХ окна, которые позволяют мне видеть его полностью, вместе с креслом… Он в черных очках, на коленях черный с красным плед, под которым скрываются больные ноги. Но больные ли? Мне это еще предстоит узнать. Что еще?

– Таня, – позвала меня слабым голосом Маша. – Я хочу позвонить папе.

Да, она была совершенным ребенком, случайно ввязавшимся во взрослые игры. Мне почему-то подумалось, что именно Паша Худяков ее и гипнотизировал поначалу, а потом появился Стас… Зачем им была нужна Маша? А затем, что у нее есть папашка с миллиардами…

– Машенька, сейчас я наберу тебе папу. Если он в Москве, ты сразу же переговоришь с ним, а если нет, попробуем дозвониться по обычному телефону до Тарасова. – Я набрала номер Крысолова в Москве. И он – о чудо! – тут же взял трубку.

– Это Таня.

– Что случилось? – Я почувствовала его недовольство сквозь графитный порошок телефонной трубки.

– У меня-то все в порядке.

– А что с Машей?

– Я сейчас передам ей трубку, но сначала мне бы хотелось задать вам всего один вопрос.

– Я слушаю тебя.

– Тот перстень, который вы подарили мне, он…

– Да, ты права, – вздохнул Крысолов, как вздыхают старики, надсадно и глухо. – Я не хотел говорить тебе, но про Нагорное я знал. Только о том, что Маша с НИМИ – или с НАМИ, я уже и не знаю теперь, – даже не подозревал. Она же совсем еще девочка. Зачем ей это?

– И давно вы занимаетесь перекачкой денег?

– Два года. И какие деньги, ты бы знала…

– Но как случилось, что вас, такого влиятельного…

– Нашелся еще более влиятельный. Я же не Бог, сама понимаешь.

– А что сейчас? Как вы намерены действовать?

– Хотел бы выйти.

– Вы в Москве часто бывали?

– Да, очень часто.

– Какой канал ночью смотрите?

– «Деньги».

– Разве есть такой канал?

– Есть. Он работает всего два часа, с 22 до 24.

– И что, интересный?

– Коммерческое телевидение. Там рассказывают о котировках акций, курсе валют, короче – все про деньги и про то, как можно жить на эти деньги. Сюжеты о миллиардерах, интервью, картинки из жизни…

– Понятно. Надо посмотреть. А теперь передаю трубку Маше.

Я подала ей телефон и услышала лишь громкое рыдание, прерываемое трогательным: «Папа, забери меня отсюда…»

Глава двенадцатая

Два трупа в алма-атинском поезде

В 12, когда я позвонила Борису, мне сказали, что он на какой-то очень важной встрече. Но уже в 14 часов я слышала его голос и задыхалась от волнения.

– Ну, как у тебя там?

– Ты приедешь или можно по телефону?

– Нет, это не телефонный разговор.

Я в сопровождении моих безмолвных телохранителей доехала до Петровки, где после некоторых процедур меня пропустили к Борису. Оказывается, он был старшим инспектором уголовного розыска и занимал отдельный кабинет.

– Кофе?

– Нет, ничего не хочу. Рассказывай, не томи.

– Не знаю даже, с чего начать… Словом, теперь тебе не придется ни о ком заботиться. Человек, фотографию которого ты показала мне, достаточно известная в прошлом личность. Роман Юрьевич Радкевич. Фокусник, иллюзионист, маг, волшебник, гипнотизер и так далее. Десять лет тому назад репетировал под крышей цирка, что на Цветном бульваре, один трюк… Представь, фокусник и вдруг полез наверх… Короче, упал, разбился. Еле жив остался. Сломанный позвоночник. Он был обречен на неподвижность. Естественно, его забыли. И как сложилась его судьба дальше, никто бы и не знал, но сегодня в институте Склифосовского один знакомый хирург сказал мне, что его приятель, тоже хирург, только на пенсии, некий Михаил Семенович Мышкин вроде бы в прошлом году сообщил ему случайно, при встрече, что Радкевич умер. И что родные попросили Мышкина вскрыть его тело. За деньги. У Мышкина пенсия маленькая, вот он и согласился.

– Ты хочешь мне сказать, что Радкевич УМЕР?

– Я сделал запрос, и мне только что позвонили… Да, этот человек умер.

– Но от чего?

– От чего умирают больные и обреченные на неподвижность люди? И сердце, и печень, и сосуды…

– Какой диагноз официально поставили после вскрытия?

– Воспаление легких.

– И подпись Мышкина?

– Да.

– Послушай, Борис, что я тебе скажу. Ты можешь прямо сейчас, не вставая с кресла, узнать, что стало с Мышкиным?

– А зачем тебе это надо? Ты же хотела найти Радкевича. Что ты еще затеяла?

– А то, что – если я вообще что-нибудь понимаю в нашем деле – Мышкин умер или его убили сразу же после вскрытия. Вот посмотри на число: когда делали вскрытие?

– 5 мая 1996 года.

– А Мышкина не стало в живых 6‑го или 7‑го. Проверь.

Я достала сигарету и закурила.

Мысль о том, что Рюрика нет в живых, поразила меня. Конечно, Роман Юрьевич Радкевич: Р Ю Р. Рюр. Рюрик. Не слабо. Я всегда знала, что у больных, но амбициозных и склонных к переоценке собственного «я» людей – тяжелая жизнь. Они постоянно находятся в борьбе. Рисуют себе вымышленный мир и становятся там гениями. В себе. Глубоко в себе. Я очнулась, когда Борис потянул меня за рукав.

– Ты что, заснула?

– Нет, задумалась.

– Это невероятно, но Мышкин вскрыл себе вены в ванне… 7 мая 1996 года.

– Что и требовалось доказать. И еще, ты не мог бы мне дать его адрес?

– Кого, Мышкина?

– Нет, Рюри… Романа Юрьевича Радкевича.

– Да на вот тебе все бумаги, здесь все есть. Мои люди хорошо поработали.

Намек был понят. Я достала еще пятьсот долларов и вручила ему.

– Спасибо. Надеюсь, что в твоем кабинете не установлены камеры и подслушивающие устройства… А то еще упекут за взятку.

– Установлены-то установлены, да вышли из строя… а денег на новое оборудование нет.

– Знакомая песня. Спасибо.

– Если будут какие проблемы – звони. Всегда поможем.

В этом я как раз и не сомневалась.

– Куда? – спросил Сергей. Он спал в мое отсутствие. Завидую людям, которые умеют восстанавливать силы по ходу дела.

– Домой. Проголодалась. Или постой, останови здесь… – Я забежала в телефонную кабинку и позвонила по номеру, который мне оставил Павел.

– Павел? Мне нужно срочно вернуться в Тарасов. Это очень важно.

– Стой, ненормальная, я поеду с тобой…

– Тогда встретимся в пять на Павелецком. Купи билеты. Там будет проходящий, мне не до комфорта. Время не терпит. Перекуси по дороге.

Вернувшись домой, я обнаружила, что Маша исчезла. Катя встретила меня с неизменной улыбкой. Ее, похоже, никакими гипнозами и потрясениями не проймешь. Плита и кастрюли – ее стихия.