Чингиз Абдуллаев - Приличный человек Страница 26

– Вы видели последнюю информацию о состоянии российских банков, – сказал Дронго, – она есть в Интернете. В аналитическом обзоре. Согласно этому документу, «Альфа-банк» попал в число банков, которым оказывается государственная помощь из бюджетных средств, тогда как банку КТБ в такой помощи отказано. Когда тебе подставляет плечо государство, можно не настаивать на немедленном возвращении долга, а когда у вас положение почти на грани банкроства, каждый миллион долларов имеет очень важное значение. Я думаю, Плавник сегодня будет биться как лев. У него задача получить решение суда и взыскать с ответчика исковую сумму.

– Я тоже так думаю, – согласился Эдуард Александрович, – и у меня вызывает большие сомнения позиция самой компании «Ростан». Дело даже не в убийстве Сутеева. Дело в том, что они фактически заморозили строительство завода, под который были взяты кредиты, а это означает, что нет никаких гарантий, что в будущем они сумеют вернуть эти деньги. И моя, почти невыполнимая, задача как раз и заключается в том, чтобы попытаться убедиться суд в возможности дальнейшего строительства завода.

– Вы же прекрасно знаете, что в «Ростане» больше нет денег.

– Знаю. Но должен убедить суд в обратном. В конце концов банкиры из КТБ тоже поступают не совсем этично. Понимая, что компания умирает, они ее просто добивают. Так нельзя. Нужно помочь компании преодолеть кризис, а не топить ее менеджеров подобными исками.

– Проклятый капитализм, – пошутил Дронго, – здесь каждый сам за себя.

– Да, – согласился Фейгельман, – в наших условиях дикого капитализма возможно все, что угодно. Давайте собираться. Нам нельзя опаздывать, а по городу могут быть обычные пробки.

Они выехали в автомобиле адвоката, направляясь в арбитражный суд. Хозяйственные споры между субъектами хозяйственного права обычно решал арбитражный суд. Если в советские времена это были споры между двумя государственными предприятиями, которые решались по принципу «целесообразности принятия решений» и «телефонному праву», то в иные времена все кардинально поменялось. Обычно судьи в уголовных процессах могли рассчитывать на определенную мзду, чтобы проявить благосклонность к тому или иному преступнику, снизить меру наказания или ограничиться условным сроком. В хозяйственных спорах, когда собственником во всех случаях выступало государство, арбитражные суды считались чем-то вроде третейских судей, на которых никто всерьез не обращал внимания, ведь речь шла о перекладывании бюджетных денег из одного кармана в другой, от одного государственного предприятия к другому. Все изменилось в девяностые годы, когда арбитражный суд начал проводить слушания по искам частных предприятий, где не только истцом, но и ответчиком могла быть частная фирма или компания, принадлежащая конкретным лицам. А это уже были очень конкретные и всегда большие деньги. Именно поэтому роль арбитражного суда существенно выросла именно в девяностые годы, взятки в этих судах начали исчисляться сотнями тысяч и даже миллионами, а сама профессия стала чрезвычайно престижной.

Теперь выносимые решения затрагивали личные имущественные интересы олигархов, очень богатых нуворишей и просто обеспеченных людей, которые были готовы на любые условия, чтобы не проиграть процесс, не теряя соответственно больших денег. В этих условиях практиковались незаконные решения, лишенные всякой логики, грубые нарушения процессуальных норм, даже подделка документов для их последующего утверждения. Началась эра дикой приватизации и капитализации некогда самой большой страны в мире, в течение считаных месяцев создавались неслыханные богатства и разорялись целые города и области, теряя прибыльные предприятия, переходившие в частные руки.

Самые массовые и невероятные нарушения происходили именно в арбитражных судах по всей территории бывшего Советского Союза, почти во всех республиках. Сказывалось несовершенство хозяйственного законодательства, часто не успевающего за реалиями жизни, возникновение частных интересов, которых не могло быть в развалившемся государстве, и массовая коррупция среди судей, все еще получавших нищенскую зарплату. Одно «правильное» решение могло позволить судье безбедно жить всю оставшуюся жизнь, и очень немногие в таких условиях могли противостоять этим соблазнам. В результате приватизация предприятий сопровождалась не только бандитскими переделами, мошенничеством управляющего персонала, придуманными ваучерами, которые становились откровенной фикцией, но и решениями судов, которые юридически оформляли откровенный произвол и беззаконие.

Если прибавить к этому политические потрясения по всей территории одной шестой суши, частую смену режимов и элит, которые существовали в постсоветских республиках, откровенное воровство и грабеж собственных народов, массовое присвоение самых прибыльных и рентабельных предприятий, то становится понятным, почему в девяностые годы передел собственности сопровождался таким всплеском воровства, коррупции, бандитизма и политического террора. Речь в каждом случае шла о переделе сфер влияния и об очень больших деньгах.

В коридоре Дронго увидел запоминающееся лицо Плавника. Мэтру было под шестьдесят, у него была большая лысина, подвижное лицо, короткая бородка с усами. Он был одет в светло-голубой костюм и привычно любезен, здороваясь с Фейгельманом. Со стороны могло показаться, что два почтенных мэтра делятся дружескими воспоминаниями.

Со стороны истца приехали не только адвокаты, но и представители банков, еще несколько помошников и свидетелей. Со стороны ответчиков появились только Вахтанг Михайлович Чагунава и главный бухгалтер компании Антонина Алексеевна Подрез. Ровно в полдень их пригласили в зал. Судебный процесс начался с привычной волокиты, когда проверялись полномочия сторон и документы, представленные истцом и ответчиком.

В зале было немного людей, человек десять или пятнадцать. Дронго обратил внимание на сидевшую в первом ряду женщину. Ей было лет сорок пять. Красиво уложенные темно-каштановые волосы были коротко острижены. Приятный профиль лица, карие глаза. Подтянутая фигура, наверняка следит за собой; судя по ногам, у нее накачанные мышцы, не пропускает фитнес-залов. Она одета в строгий серый костюм. Он оценил и ее часы с двумя рядами мелких бриллиантов на руке, и ее сумочку, которую она положила на свободное кресло рядом с собой. Такие стеганые сумочки производила одна очень известная французская фирма. Не обязательно было даже смотреть на логотип, чтобы узнать, какая именно фирма выпускала подобные сумки. Странно, что эта женщина приехала в арбитражный суд и присутствует на судебном заседании, подумал Дронго. Женщина повернула голову и взглянула на него. Он увидел, как она вздрогнула. Он не мог ошибиться, она именно вздрогнула. Затем быстро отвела глаза. Через несколько секунд она снова посмотрела на него.

Он готов был поклясться, что уже видел эту женщину раньше, в прошлой жизни, в ушедшем веке. Сколько ей сейчас? Под пятьдесят. Или чуть меньше. Когда они могли увидеться? Обычно память его не подводила. Но он не мог вспомнить эту симпатичную зрелую женщину в таком элегантном сером костюме-двойке, которая бросала на него взгляды. В этих взглядах было нечто непонятное. Какое-то любопытство, смешанное с иронией, с узнаванием старого друга. Так обычно смотрят на бывшего любовника, с которым не виделась лет двадцать. Но с этой женщиной у него никогда и ничего не было, в этом он был уверен. Нужно дождаться, когда судья будет проверять присутствующих в зале, чтобы вспомнить ее. Судья начала перечислять всех, принимавших участие в процессе, но имя женщины не упомянула. С другой стороны, Дронго заметил, с каким уважением относятся к этой даме все участники процесса. Он наклонился к Вахтангу Михайловичу.

– Вы не знаете, кто эта женщина? Которая сидит в первом ряду.

– Конечно, знаю, – недовольно ответил Чагунава, – это Юна Миланич, вице-президент банка КТБ. Странно, что она лично приехала на процесс. Обычно она здесь не появлялась. Говорят, у нее есть акции банка, я точно не знаю. Но она их вице-президент по связям с общественностью и еще что-то такое. Менеджмент, пресс-служба, зарубежные связи.

– А зачем она пришла?

– Не знаю. Вы обратили внимание, что она все время смотрит в нашу сторону?

– Конечно. Вы с ней знакомы?

– Немного. Но она самый безжалостный переговорщик из всех, кто там есть. Абсолютно беспощадная особа, с которой лучше не связываться. Я думаю, и сейчас она смотрит на нас, прикидывая, как нас лучше съесть.

– А мне показалось, что вы ей нравитесь.

– Значит, она хочет съесть понравившееся ей блюдо, – пошутил Вахтанг Михайлович. – Красивая женщина, но очень жестокая.

– Она замужем?

– Какой мужчина выдержит рядом с ней? Говорят, двое мужчин уже сбежали от нее.