Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая Страница 26

— Тебе больше здесь оставаться нельзя, — сказал Садык, — иди докладывай.

Урманов выслушал Михаила, прочел записку и сидел молча, положив на стол сжатые кулаки. Михаил догадывался, что у начальника настроение скверное, и тоже почтительно молчал, сидя за столом. Оба курили. Хотя окно было открыто, в небольшом кабинете дым накапливался, как сумерки.

— Доверять нельзя. Придется установить дежурство, — проговорил Урманов и встал. Он внимательно оглядел поднявшегося Михаила, качнул головой и добавил:- Твой крестник Алексей Старинов из заключения бежал. Прет подлец напролом. Надо думать, что этот нахал появится у нас, и тебе следует держать ухо востро.

Зазвонил телефон. Урманов поднял трубку и, послушав, торопливо достал платок, вытер шею. На его усталом лице появилась страдальческая улыбка.

— Что же я поделаю, Маня, — работа. Сегодня? Ох, и не знаю. — Он поморщил лоб, искоса глянул на Михаила и сказал: — Ладно, пойдем. Может быть, хоть ленинградские юмористы развлекут немножко. Хорошо, хорошо!

Урманов медленно положил на телефон трубку и сел. Теперь и усталость, и какое-то радостное возбуждение овладело им, он опустил плечи и задумался. Михаил, чтобы не смущать начальника, отвернулся и закурил. Но Урманов вдруг встрепенулся и заговорил порывисто и горячо:

— Звонила Маня… Как я хочу сынишку, Миша! Ох, как хочу! Плохо без детей, плохо… Как бы я целовал его! Да, целовал! И подбрасывал его к потолку, ловил и подбрасывал… А он бы смеялся, а?!. Я слышал, как смеются маленькие дети… Какое это счастье для родителей. — Урманов смущенно улыбнулся, помолчал и вздохнул:-А жена не хочет. Говорит, с одним тобой мучения хватает. Что же мне делать? Разводиться? Эх, Миша!

Всю ночь Михаил с участковым уполномоченным Рахимовым бродили по улице, недалеко от дома Вали, поджидая старуху. И всю ночь возбужденный подполковник стоял перед глазами Михаила, в ушах раздавался прерывистый взволнованный голос этого, всегда спокойного, с насмешливыми глазами человека. В эти ночные часы пришла, как озарение, странная мысль: а не боится ли и Надя так же, как Маня, оставаться одна ночами? Может быть, не хочет дрожать от страха за мужа, ушедшего на выполнение опасного задания? А нужна ли такая жена? Много ли радости принесли бы ее слезы, когда он, вернувшись утром, поцеловал бы ее? В то же время, сколько горя принес бы и он, если бы его ранили? А если бы убили?.. Может, выбрать жену поспокойнее, поравнодушнее?.. Чепуха! Надю никто не заменит, уж лучше он совсем не будет жениться…

Утром Валя шла на работу под охраной, хотя и не знала об этом. Возвращалась тоже в сопровождении Садыка. Старуха в этот день не пришла. Пока было неясно: заболела она или догадалась о ловушке и сбежала…

В РАЙКОМЕ

Хотя Виктор во время драки скрылся, ему не удалось избежать неприятностей. На другой день Костя и Вера, пригласив с собой одноклассников — Муслима и Петю, пришли в райком комсомола.

— Все равно мы от него не отстанем, — с возмущением говорил Костя товарищам. — От нас никуда не убежит.

— Баран из отары убежал, ловить надо, — шутил Муслим,

Вначале они попали к инструктору школьного отдела. Инструктором оказалась девушка — худенькая, синеглазая, с длинными косами и такая ласковая, что ребята удивленно переглянулись. Она выслушала Костю внимательно, сидя с ребятами на диване, вздыхала и охала, в больших глазах ее то мелькало удивление, то застывал ужас, она всплескивала руками, прижимала ладони к груди. А выслушав, она безнадежно вздохнула и сказала:

— Что ж я могу с ним сделать? Его в милицию надо вести.

— Милиция — само собой, — возразила Вера. — Надо с Виктором поговорить откровенно, пожестче.

— Как же с ним говорить? Разве он меня послушает? Надо его вызвать к начальнику отделения милиции…

— У него отец начальник отделения, — усмехнулся Костя.

— Да? — испугалась девушка-инструктор. — Вот тебе раз! Тогда как же с этим Виктором беседовать?

— Я смотрю, с вами не договоришься, — сказала Вера. — Пойдемте, ребята, к секретарю, может, он окажется посмелее.

Девушка-инструктор вдруг обиделась.

— Будете жаловаться? Все вы так…

— Не будем жаловаться, не на что, — отрезала Вера и пошла к двери.

Секретарь райкома Исламов сидел за столом, сжав голову ладонями, и читал бумагу с ожесточением, словно учебник высшей математики. Перед ним лежало письмо, но так коряво написанное, что разобраться в нем было так же трудно, как в формулах.

— Надо писать ясно и красиво или не надо? — спросил он вошедших ребят вместо приветствия, глядя на них большими изумленными глазами. И вдруг улыбнулся, хлопнул по письму ладонью и сказал:-Чуть голова пополам не разлетелась. Поможете разобраться?

Первой поздоровалась Вера, за ней ребята.

— Садитесь к столу, — пригласил Исламов и, когда все уселись, протянул Вере письмо. — Тут за бумагой человек должен быть.

Вера, посмотрев на ребят, пожала плечами, — ничего, мол, не поделаешь, — взяла письмо и начала разбирать каракули. «Вот, значит, товарищ секретарь, — с трудом читала она, — уже три месяца я в больнице. Тяжело мне, даже писать не могу. А ребята ко мне не приходят. Забыли, что-ли? А еще комсомольцами называются…»

— Вот! — сказал, вскочив, секретарь. — Так и знал — за бумагой человек скрывается. Где он находится? В ТашМИ? Понятно… — секретарь немного подумал, потом решительно тряхнул головой:- Даю вам комсомольское поручение: посетить больного товарища от имени райкома, узнать, в чем он нуждается, кто его товарищи. Так? Дальше. Узнать, кто еще из комсомольцев лежит в больнице, откуда они. Так?

— Так, — подтвердила Вера. — А нас выслушаете?

— Вас? — засмеялся секретарь, и ребята теперь только заметили, что он совсем еще молодой, чуть постарше их. — У нас говорят: гость не уйдет из дома, пока не расскажет все новости. Я вас слушаю, — и секретарь снова опустился на стул.

Рассказывала Вера, а ребята только поддакивали. Она рассказала о том, как они боролись со скверным характером Виктора в школе, как они узнали, что он связался с хулиганами, о поведении Виктора в клубе и закончила:

— Наша комсомольская организация не работает, все ребята на каникулах. Виктора Копытова надо вызвать в райком и поговорить с ним по-настоящему. Нас он не слушает.

— Не считает авторитетными, — добавил Костя.

— Именно. У него отец начальник отделения милиции… — Вера помедлила. На секретаря райкома это сообщение не подействовало, как на инструктора, он только покачал головой, — Но это не важно… — решительно добавила Вера. — Виктор — наш товарищ, и мы не должны допустить, чтобы он попал в тюрьму, должны повлиять на него.

— Так, — сказал Исламов и вышел из-за стола. — Все понятно. Сказано — сделано. Решение примем такое: двое из вас пойдут в ТашМИ, а двое вызовут этого Копытова в райком, ко мне. Согласны?

— Согласны, — ответили ребята.

— Приступаем к выполнению задания.

Выйдя из райкома, Костя сказал Вере:

— А мне секретарь понравился. По-военному действует.

— Так и должен поступать настоящий руководитель, — безапелляционно заявила Вера.

Вера и Костя, конечно, пошли к Виктору, а Муслим и Петя — в ТашМИ. Так распорядилась Вера. Ее решение для мальчишек было законом.

Костя шел по тротуару медленно, глядя себе под ноги. Хотя они ходят с Верой вместе, — стараются выручить Виктора, — Костю ни на минуту не оставляла мысль, что родители Веры о нем очень плохого мнения. Почему молчит Вера, почему ни слова не говорит об отце и матери, будто ничего не произошло? Конечно, клевете она не поверила, но что она скажет матери, если та узнает, что они встречаются? Попадет ей по первое число…

Блестящий асфальт превращался в губку, золотые брызги лучей резали глаза, и Вера то и дело щурилась, прикрывала газетой голову.

— Ну, что говорит твоя мама? — спросил Костя, глядя в сторону, стараясь быть равнодушным.

— О чем? — не поняла Вера.

— Все о том же, о Витькиной клевете.

— Хвалит вас обоих.

— Я серьезно…

— А я смеюсь?!

Вера из-за газеты насмешливо посматривала на Костю, который глядел под ноги, морщил лоб. Он не смутился, как бывало раньше, продолжал идти со сжатыми губами и с каким-то упрямством не поворачивал голову.

Костя менялся у нее на глазах. Давно ли он дичился, избегал ребят, стоял в сторонке, безучастный, прибитый, даже зависть в его глазах не появлялась, как у других мальчишек. Чувство жалости заставляло Веру изредка подходить к нему, разговаривать. А потом, когда она узнала, как он живет, — рассказала о нем родителям, пригласила домой. Л теперь Костя сам ищет товарищей, заботится о них.

— Я надеюсь, ты еще раз объяснила маме? Она не выгонит меня, как в прошлый раз, если я приду к ней поговорить? — глухо спросил Костя, все еще рассматривая перед собой асфальт.