Анна Данилова - Бронзовое облако Страница 26

– Меня зовут Маша, я жена Сергея Северцева, – ответила она поспешно, словно кто-то там, за стеной, может передумать и снова отойти от двери, исчезнуть, раствориться. Ей казалось, что фамилия ее мужа послужит для брошенной и забытой всеми Жени паролем. И она не ошиблась.

– Я сейчас… – За дверью, где-то совсем близко, раздались металлические торопливые щелчки. – Подождите…

Наконец дверь распахнулась, и Маша увидела перед собой опухшую ото сна худенькую, болезненного вида девушку.

– Вы точно Маша Северцева? – спросила та, разглядывая ее большими темными глазами. Видно было, что она нездорова, под глазами залегли темно-синие круги. – У вас есть с собой какой-нибудь документ?

– Есть, водительское удостоверение вас устроит?

Маша засуетилась, доставая из сумочки документы. Протянула Жене. Та мимоходом взглянула и впустила ее в дом.

– Проходите. Вы не представляете, как же долго я вас ждала…

15

Усадьба

Он еще раз внимательно просмотрел список и ужаснулся:

«Разослать приглашения на бал:

Борисов Иван Михайлович

Овсянников Семен Александрович

Сперанский Ефим Данилович

Юдина Елена Дмитриевна

Васильева Ирина Вячеславовна

Савина Лариса (Закревская Ольга)

Кислова Екатерина Станиславовна».

Потом остановился возле рояля и похлопал пианистку по плечу:

– Вот что ты все время молчишь? Разве тебе нечего мне сказать? Или рассказать? Как все было? Кто стрелял по приглашенным? По этим мужчинам и женщинам? И неужели все было настолько серьезно, как описала в своей книге эта Лариса, чтобы я смог вот так, в очередь, убить всех этих нарядно одетых людей? Но если я так сделал, это свидетельствует только об одном: ты мертва, Женечка. Я понимаю, что твоя смерть на чашке весов перевешивает гору трупов, ты понимаешь, о чем я? Что этих мертвецов недостаточно, чтобы уравновесить ту потерю, то горе, что обрушилось на меня… Но разве можно смертью мстить за смерть? Хотя – а как же иначе? Ты бы сказала хотя бы слово… Да нет, я все понимаю, что это не ты, что это лишь кукла, причем нелепая, с этим париком, нахлобученным на гипсовую или пластмассовую голову… Но все равно, кто-то, возможно, я сам, принес тебя сюда, посадил за рояль и заставил делать вид, будто бы ты играешь… Зачем все это? Что это символизирует?

Послышался шорох. Герман обернулся, листок выпал из его рук и плавно опустился на ковер. В нескольких шагах от него стоял Сергей.

– Ты испугал меня. Тебе тоже не спится?

– Да сколько же можно спать?! Мы встали поздно, обедали рано, я пытался уснуть, но не смог… Не так-то это просто – не думать о трупах, об этих всех смертях и, главное, о последствиях… Может, все-таки рискнем и двинемся в сторону трассы?

– Мне думается, что мы должны реанимировать телефоны, попытаться дозвониться…

– Мой уже зарядился, разве я тебе не сказал?

– Представь себе, нет. И вообще, ты ведешь себя крайне неестественно для той ситуации, в которой мы оказались… Оказывается, мы уже в состоянии связаться с внешним миром, а ты молчишь… Ну, ладно, у меня проблемы с памятью, да и вообще – с головой не все в порядке, а ты-то?

– А что я? – Сергей тоже казался раздраженным. – Я только и думаю, кому позвонить и что сказать. Разве я могу кому-нибудь сказать, что я нахожусь в этом доме, здесь, где гора трупов? Это значит – выдать себя! И подвергнуть риску человека, которому я позвоню с просьбой приехать за нами. Никто, ни одна душа, не должен знать о том, где мы. Хотя, с другой стороны, кто-то же должен нам помочь…

– Помнишь, я всегда говорил тебе, что человек за свою жизнь должен окружить себя любящими его, преданными людьми. Пусть это будет узкий круг…

– Да, я последовал твоему совету и окружил себя… двумя преданными людьми…

– И кто же они? Звони им!

– Это ты, Герман, и моя жена Маша.

– Ты еще не звонил ей?

– Нет. Но я уже почти созрел для этого. Конечно, я позвоню ей и попрошу за нами приехать. Она остановит машину на трассе и позвонит мне, и мы с тобой двинемся в путь… Это почти час ходу, мне кажется, что от трассы до усадьбы примерно три километра… Не думаю, что мы доползем по снегу, проваливаясь по уши, меньше чем за час… Может, даже дольше.

– Стоп. Ты, помнится, сказал мне, что твоя машина сломалась в трех километрах отсюда… А она точно сломана? Ты же нарочно мне так сказал, когда морочил мне голову и представлялся каким-то Дмитрием… адвокатом…

– Так я не сразу понял, кто за дверью, сказал первое, что пришло на ум… Я же и поздоровался с тобой сначала как будто бы запросто, мол, здорово… Но ты не узнал меня, и тогда я понял, что с тобой не все в порядке…

– Но почему ты назвался Адамовым? Адвокатом?

– Герман, как ты не понимаешь?! Мне важно было самому понять – опасен ты или нет? Убийца ты или… В каком находишься состоянии. Чего от тебя ждать… Ведь если предположить, что это ты перестрелял всю компанию, то, может, реальная угроза нависла и надо мной? К тому же у нас с тобой слишком много общих тем, которые мне не хотелось бы обсуждать с человеком, находящимся в состоянии безумия…

– Но ведь когда я открыл дверь, ты еще никого и ничего не видел, не знал… Ты просто увидел меня…

– Одного взгляда на тебя было достаточно, чтобы понять – ты меня не узнал… Я старался быть предельно осторожным. А уж когда я увидел трупы, то понял, что поступил правильно, не выдав себя…

– Скажи, что с твоей машиной? Ведь ты же ехал сюда, ко мне, ты знал, где я…

– Да понимаю я все, что ты хочешь сказать… Пойми, моя машина была исправна, когда я сюда ехал, но что с ней сейчас, я не знаю… Такая погода… Понимаешь, мы не можем с тобой рисковать. Вот представь себе: мы выбрались на трассу, а моя машина не заводится… И что тогда мы будем делать? Стоять на дороге и голосовать? Тогда какие-то посторонние люди потом, когда в газетах появится информация о семи трупах, обнаруженных в усадьбе на таком-то километре от Москвы, будут давать против нас свидетельские показания – мол, да, подвозили двух подозрительного вида людей до Москвы… А нам это надо?

– Наверное, ты прав. К тому же твою машину, если она приличная…

– «Мерседес», почти новый!

– Тем более – ее могли украсть… Значит, тебе надо звонить твоей жене и просить ее приехать за нами. А мы тем временем подготовимся к уходу. Постараемся протереть все, до чего мы дотрагивались…

– Герман! Я понимаю, ты мыслишь правильно, нам следует стереть отпечатки наших пальцев, помыть стаканы и прочее… Но если ты купил эту усадьбу…

– … значит, это моя судьба… Судьба, усадьба… Какие похожие слова… А куда я денусь, если, как ты говоришь, эта усадьба – моя и в дровяном сарае обнаружат семь трупов?! Спросят: где ты был и кто эти люди? К тому же у этих убитых мною, как ты считаешь, людей есть близкие, друзья, словом, те, кто знал, куда они отправились отмечать Новый год… Возможно, кто-то из этих людей знает меня лично… Вот и получается, что ты еще, Сергей, можешь сбежать, а я – нет.

– Быть может, тебя и станут искать, это верно, но могут ведь и не найти… Ты спрячешься, уедешь куда-нибудь, купишь себе загранпаспорт на другое имя, сделаешь, в конце-то концов, пластическую операцию, чтобы тебя никто не узнал… Герман, выбирай: или же тебе гнить в тюрьме из-за убийств, которых ты – я этого не исключаю – все же не совершал… Причем это будет о-очень большой срок! Или же ты скроешься, и тебя никто и никогда не найдет. Судя по всему, твоя жена действительно умерла, поэтому тебе не составит труда просто оторваться от Москвы, исчезнуть… Насколько я понимаю, деньги у тебя есть… Если же ты по дурости своей все растратил или потерял при помощи Женьки, то я сам дам тебе столько, сколько понадобится… Думаю, что, когда страсти улягутся, ты сам свяжешься со мной…

– Сергей, как же мне хотелось бы, чтобы все, что со мной сейчас происходит, было сном… Да как же это все случилось?! И неужели я стал убийцей?! Это как же надо было выйти из себя, потерять полностью контроль над собой, чтобы застрелить аж семь человек! Как это называется? Состояние аффекта?

– Да нет, друг, это предумышленное убийство. Тщательно спланированное! Ведь у тебя есть список приглашенных, ты нарочно для этого кровавого бала купил дорогой дом, нанял кухарку, правда, из бывших хирургов-гинекологов… Ты все продумал, даже исчезнувшую… вернее, мертвую Женьку пытался реанимировать, нарядил в платье куклу и посадил за рояль – вот, мол, смотрите на нее и вспоминайте все то, что вы с ней сделали… Ее нет в живых по вашей вине… Это вы все довели ее до самоубийства, это из-за вас она приняла роковое решение уйти из жизни… Теперь ваша очередь! Вот такая история вырисовывается.

– Но список написан не моей рукой, ведь ты же видел, это не мой почерк.

– Герман, согласись, это слабое оправдание твоему поступку…

– Сергей, ты веришь в то, что я смог убить стольких людей?

– Во всяком случае, ты умеешь держать в руках оружие, мы же с тобой охотились на львов…