Эля Хакимова - Пепел Снежной Королевы Страница 26

Деревянный, почти черный от влаги дом утопал в саду. «Летом, должно быть, здесь очень красиво», – подумалось Куки.

Яблони, груши и вишневые кусты стояли теперь с обнаженными ветвями. Чуть поодаль рядком выстроились ульи, укрытые на зиму соломой и обвязанные шпагатом, как подарочные коробки.

В палисаднике перед домом еще цвели кое-какие поздние цветы. Опустившись перед левкоями довольно рядовой окраски, Куки отметила, что садовник был хотя и дилетантом, но аккуратным и достаточно вдумчивым человеком. В правильной последовательности и грамотной сочетаемости растений чувствовалась душа.

Сначала позвонила в дверь, затем постучала, но так и не дождалась ответа. Прошлась вдоль стены. Попыталась разглядеть что-нибудь в окнах, потом, вернувшись, толкнула дверь. Та сразу же поддалась и бесшумно открылась, чем Куки и воспользовалась. Она сняла грязные сапоги и, оставив их у порога, вошла в дом.

– Э-эй! Кто-нибудь есть дома? – позвала она осторожно.

Огонь, горевший в камине, и стол с включенным компьютером говорили о том, что хозяева только что вышли. Присев на корточки рядом с камином, Куки протянула к огню озябшие руки.

Было очень уютно в этом доме. Легкий беспорядок. Масса открытых книг на креслах, столиках и шкафах. Светлые шторы в мелкий цветочек, потемневшие от времени деревянные панели, которыми были обшиты стены.

Стада фарфоровых пастушек и старинный бело-голубой фарфор на каминной полке… Все вещи были уместны, законны и приручены. Не то что скопище забытых, заблудших странников в их доме, которые никому никогда и не были нужны.

Оглядывая комнату, Куки обнаружила просторную клетку с огромной черной птицей. Подумав, что это чучело, Куки подошла ближе и чуть не упала, когда ворон моргнул, на секунду опустив розовую пленку на желтые бусины глаз.

– Хорош, сторож! Хоть бы звук подал для приличия, – услышала Куки за спиной мужской голос.

Она резко развернулась и задела рукой клетку. Птица отчаянно замахала крыльями. И хотя ворон не издал ни звука, Куки была оглушена. Ей показалось, что сотни птиц застучали твердыми перьями.

– Ну-ну, барышня, – смеясь, проговорил человек. – Все в порядке, не надо так пугаться.

Когда сердцебиение немного успокоилось, Куки внимательнее всмотрелась в хозяина дома. Оказывается, ее ожидал еще один сюрприз. Вот уж кого она никак не ожидала встретить, тем более в этом доме.

На нее вдруг волной ледяного воздуха накатилось тщательно забытое воспоминание о той страшной зимней ночи, о тех еще более страшных днях после нее.

Глава 5

Оставив стены Ньюгейта, Корки спешно направился в особняк леди Фрэнсис. Он облегченно вздохнул, не застав хозяйку, отправившуюся на суаре [32] с кружком избранных друзей, а затем на прогулку по Темзе (насколько Корки мог понять из торопливых каракулей в оставленной ему записке).

Не увидев камердинера в своих покоях, молодой человек выругался и начал раздеваться самостоятельно. Когда мистер Ролли вошел в комнату, то застал хозяина прыгавшим на одной ноге в попытках стянуть с себя оставшийся чулок.

– Э… сэр, вам помочь?

– Где ты шляешься, негодяй? – Иногда его хозяин мог забыть правила хорошего тона. Порою же он вел себя, как не всякий пьяный лодочник отваживается, плывя в своей барке по быстрому течению Темзы перед Большим Лондонским мостом.

– Я, сэр, с вашего позволения, обедал, – с достоинством просветил хозяина оскорбленный камердинер.

– Я приказал тебе ждать меня здесь!

– Но я ведь и ждал вас, сэр! Я из дома ни на шаг, хотя грумы все как есть отправились смотреть на Кола Врэтса. А чем это здесь так… пахнет? – Подозрительно принюхиваясь, слуга нагнулся было собрать с пола вещи хозяина, когда тот вдруг закричал не своим голосом:

– Не прикасайся к ним, Ролли!

Камердинер как ужаленный отскочил от чудесного камзола, которому совсем не место на полу. Отойдя на всякий случай поближе к двери, он стал следить за дальнейшими действиями хозяина.

Тот, сняв наконец последний предмет своего гардероба, сдернул с кровати покрывало и свернул всю одежду в большой тюк.

– Горячую воду сюда. Всю, что есть на кухне, и греть еще, – бросал отрывистые указания Корки. – Узел сжечь немедля.

– Сжечь?! Сжечь ваш великолепный кафтан?! Мой любимый шейный платок?! – вскричал Ролли. – Да у меня рука не поднимется, сэр!

– Делать что я приказал! – взревел Корки. – Это заразно, болван!

Через сорок минут принявший ванну, основательно отмытый щелоком и мочалом Корки снова облачился, но уже в более скромное платье. Костюма, равного по роскоши только что сожженному под непрестанные стенания Ролли, имевшего на него большие виды уже в следующем году, в гардеробе не имелось. Очень скоро молодой человек опять вышел в город.

Надеясь, что письмо застало графа Денвера в его особняке, Корки отправился в их излюбленную кофейню. Там уже дожидался Дуглас. Зная, что только крайние обстоятельства заставят друга обратиться к нему с просьбой, Денвер, поприветствовав вошедшего, сразу же озабоченно спросил:

– Что произошло?

– Ты говорил, что я могу… – Но решительное начало речи Корки прервали громкие вопли и быстро нарастающий шум толпы, которые ворвались в распахнутые по случаю ранней жары окна.

Взглядам джентльменов предстала беснующаяся толпа в самом страшном своем проявлении. Как правило, вполне мирные лондонцы, спешившие по своим делам, сейчас были похожи на жестоких дикарей.

Они с яростными криками набросились на какого-то несчастного, теперь уже потерявшегося в месиве рук, ног и тел… Все вместе сплелись в живой клубок и катались по улице перед кофейней.

В комнату влетел взволнованный мальчик в повязанном на талии полотенце, обычно занятый разливом кофе по чашкам посетителей. Едва выговаривая от радостного волнения слова, он пояснил господам, что на улице поймали с поличным воришку-карманника. Толпа, по всей видимости, не стала откладывать наказание в долгий ящик.

Через несколько минут отчаянной свалки подоспевшим констеблям удалось растащить наиболее рьяных поборников справедливости, а прочие уже и сами пришли в себя, с удовлетворением отряхивая одежду и вытирая разбитые кулаки о полы камзолов. На камнях лежало то, что осталось от несчастного.

– Я видел его, джентльмены, честное слово видел! Совсем еще молодой, с виду лет девяти, – сообщал подробности захватывающего происшествия мальчик. Его круглое лицо горело от восторга, русые кудри развевались, а большие карие глаза блестели почти так же, как кровь на камнях.

– Подайте кофе, – неприязненно приказал Корки мальчику. – Скажи мне, друг, разве может общество, в котором лишение жизни и кража имущества одинаково караются виселицей, так разве может такое общество, спрашиваю я, называться цивилизованным? Или может оно считать себя христианским? – горько спросил лорда Денвера Корки.

– Ну-ну, Корки, не следует судить обо всем обществе по этому позорному происшествию. Все эти люди – добропорядочные горожане, доведенные возмутительной наглостью разбойников и воров до отчаяния. У них есть семьи, для прокорма и ради благополучия которых они честно трудятся. Не зарясь на чужое, не отнимая последний кусок у голодных.

– Добропорядочные горожане? Способные собственными руками растерзать голодного ребенка только за то, на что само же ваше общество его и толкнуло? Редкий вор или преступник занимается столь опасным делом лишь потому, что считает его своим призванием, – покачал головой Корки.

– Не торопись, Корки. Эти люди делают все, что в их силах, чтобы помочь нуждающимся удержаться на честной стезе. Все они платят налоги в пользу бедных. Со времен королевы Елизаветы благодаря этому и системе отчислений приходам обстановка с нищими значительно улучшилась. Я же читал сводные ведомости, ты не представляешь, как огромна была армия нищих еще сто—сто пятьдесят лет тому назад. Какая опасная для здоровья государства это была сила! – Дуглас, увлекшись, стал в волнении расхаживать по комнате. – Я не говорю, что теперь на острове царит благоденствие, однако у нас все же людям живется лучше, чем в той же Шотландии.

– Прочти «Два трактата о государстве» Локка. За последние пятьдесят лет количество преступлений, карающихся смертной казнью, возросло с семидесяти до трехсот пятидесяти! Их в самом деле так много, что англичанин никогда не знает, за что его могут повесить.

– Я читал эти труды, достойные всяческого внимания, Корки. Напомню, что состою в палате лордов, – скептически усмехнулся Денвер. – Не буду следовать твоему примеру и поучать в области, знатоком коей является мой собеседник, а не я. Хотя пример пользы кровопускания для общего оздоровления организма и облегчения многих болезней широко известен и вне пределов хирургии. Но, помилуй, ведь в действительности же вешают не всех подряд из числа приговоренных к смерти! Эвон просто виселиц не хватит, – попытался он перевести слишком серьезный разговор в шутливую плоскость.