Инна Балтийская - Эликсир для Потрошителя Страница 26

— Вероника, вы меня простите, я не поздно? — раздался в трубке незнакомый мужской голос. — Это Арсений. Мы с вами днем таксу искали, помните?

— Помню. — без особого интереса ответила я, и из вежливости поинтересовалась: — Нашли?

— Нашли красавицу, куда ж она денется. — весело ответил Арсений. — Она уже дома, за непослушание завтра в парк не поведу. Возле дома будет гулять. А вы… — он замялся. — Вы сегодня вечером свободны?

— Нет. — решительно ответила я. Гулять ночью по странному городу мне категорически не хотелось.

— Жаль. — упавшим голосом ответил владелец таксы. — А завтра мне можно вам позвонить?

— Звоните. — разрешила я. Незачем заранее огорчать человека. Завтра я уеду из города, и ненужное знакомство прервется само.

Но хорошее настроение уже покинуло меня. Допив вино, я попросила счет и, расплатившись, ушла.

В задумчивости я отперла ключом дверь номера и на миг застыла, услышав внизу тихое шуршание. Змея! — мелькнула дикая мысль. Отравителям надоело баловаться с ядами, они перешли на змей! Я отскочила от открытой двери и уставилась на пол. Слава Богу, никакой змеи там не было. Вместо нее на полу лежал толстый запечатанный конверт.

Я немного потопталась в коридоре, собираясь с духом, но в конце концов решила не праздновать труса. Вряд ил мне подложили взрывчатку, да и палочек бубонной чумы у нынешнего отравителя наверняка нет. Я наклонилась, подняла конверт и прочитала крупную надпись: «Веронике Неждановой, лично».

С некоторой опаской я зашла в номер, включила свет и забаррикадировала дверь тумбочкой. Затем села на кровать и решительно разорвала конверт. Он выпал у меня из рук, едва я увидела первые же завитушки такого знакомого почерка на вощеной бумаге…

«Вероника, приветствую Вас!

Уверен, вы меня тоже не забыли. Но вы себе представить не можете, как много Вы значите для меня. Признаюсь честно — я тоже этого не представлял до последних дней.

Когда-то Вы стали для меня прямым вызовом. Я был наивно уверен, что знаю о людях все. Я мог их вылечить или умертвить, мог разобрать на части их тела и собрать заново. Точно так же я препарировал души. Они все были одинаковы — продажные, трусливые, пекущиеся лишь о своем благе. Я не мог их ни любить, ни ненавидеть. Разве что слегка привязываться, как ребенок к своей игрушке.

Важнее всего была для меня наука. То есть я думал так, но… Вероятно, и я не был бескорыстен. Взамен потерянной когда-то любви меня грело ощущение всемогущества. Именно то, что я мог распоряжаться людскими судьбами, словно шахматами, и придавало жизни смысл.

Но вот я столкнулся с Вами. Вы были для меня обычной самкой, которая могла помочь в моих исследованиях. Но все мои хитроумные ходы не помогли против вас. Вы вели себя не так, как я планировал, и ваши друзья тоже поступали вопреки логике. Все пошло не так, как я планировал. Я потерял сына, но самое важное — я потерял восхитительное чувство всемогущества, которое придавало моей жизни смысл!

Словно не мы сами, а кто-то другой, намного более могущественный, руководит нашими жизнями. Как будто есть план, предначертанный нам свыше, и нам его не изменить. Ради чего тогда мне было жить?

Наверное, вы стали для меня тем потерянным смыслом, Вероника. Я не смог вас забыть. Словно мы вступили в смертельную борьбу, и я проиграл, а теперь жажду реванша. Я должен доказать себе, что моя наука осталась самым мощным оружием, и заставить Вас склониться передо мной. Но — возраст… Я боялся не дожить до этого сладкого мига.

И тут меня осенило. Все мы смертны, но больше смерти женщины бояться постареть. Эликсир молодости даст мне безграничную власть. Я знал о ваших опытах, Вероника. Вы шли по правильному пути. Но, как у всех средних людей, у вас есть ограничения. А для меня слова «невозможно» не существует.

Итак, эликсир создан. Получается, я создал его ради Вас, Вероника, вот ведь где ирония судьбы… Опробовал его множество раз, исследования продолжаются до сих пор. Но я ждал лишь Вас… Я не переставал Вас ждать все эти годы. Сначала хотел, чтобы вы попросили меня вернуть молодость. Этого мне будет довольно, думал я. Я вновь почувствую себя всесильным.

Но я вновь увидел Вас, и теперь мне этого мало. Я снова хочу, чтобы мы работали над эликсиром вместе. Мне мало Ваших просьб о вечной молодости. Я хочу, чтобы Вы переступили через все внутренние запреты, стали совершенно другим человеком. Наверное, ближе к старости я стал сентиментален. Мне нужна ваша душа, лишь тогда я смогу снова гордиться собой.

Конечно, сейчас Вы можете уехать. Но поверьте, от судьбы все равно не уйти. Я убедился в этом на собственном опыте — я, который считал себе вершителем чужих жизней! Вам не убежать от себя, Вероника. А значит, встреча нам суждена.

Навсегда Ваш, Самойлов.»

Время словно остановилось. Я так и сидела на кровати с письмом в руке, когда раздался резкий стук по дверному косяку. Даже не спросив, кого черти несут на ночь глядя, я отодвинула тумбочку и открыла дверь. Встревоженная Алена, как вихрь, ворвалась в номер и напала на меня с расспросами, но я лишь молча сунула ей в руки листок.

Она читала долго, словно не веря своим глазам. Затем опустила руку и сказала:

— Уезжай из города.

Я молчала. Алена какое-то время мрачно смотрела в окно, затем быстро разделась и легла, отвернувшись лицом к стене. Через некоторое время я легла тоже. Ночники над кроватями так и остались включенными.

До утра я не смыкала глаз, борясь с внутренними демонами.

«Мне нужна твоя душа, Вероника…»

Настоящая, прежняя Вероника твердила: все разрешилось. Алена сама предложила уехать, ее не надо обманывать, твоя совесть чиста. Ты вернешься домой, к Ромке и сыновьям, будешь заниматься чистой наукой и радоваться жизни.

У тебя больше не будет ни одного спокойного дня, твердил внутренний голос. Алена погибнет тут одна, и ты до самой смерти будешь винить себя. Ты будешь совершать никому ненужные научные открытия, получишь докторскую степень, от которой никому не холодно, ни жарко. А настоящая наука о тебе и не узнает. Тебе уже скучно жить, а дальше будет только хуже.

Через пару лет ты постареешь окончательно. Тебе станет неприятно и стыдно глядеть на себя в зеркало. Мужчины перестанут оборачиваться тебе вслед, и даже для Ромки ты потеряешь былую привлекательность.

Но он меня любит! — возражала я. — Он доказал мне свою любовь на деле, и не однажды!

Да, но это странная любовь, продолжал внутренний голос, любовь завоевателя. Его не волновало, что ты вышла за него, не разлюбив еще другого. Что жила с ним, не испытывая ничего, кроме тоски и чувства вины. Что в твоих глазах годами не было радости. Его интересовало твое тело, и он его получил.

Мои сыновья… Что они будут делать без мамы? Они уже школьники, и скоро вырастут совсем, внутренний голос меня не жалел. Их будут интересовать девочки, рыбалка с отцом, для меня в их сердцах будет все меньше места. Да, им пока нужна моя забота, но… Никому, никому, никому не нужна моя душа, даже мне! Никому, кроме безумного генетика Самойлова.

«От себя не убежишь, Вероника…»

Кажется, сумасшествие заразно. Я словно воочию видела свое подступающее безумие: огромный мрачный подвал, в темноте которого терялась узкая лестница без перил… Но я уже начала спуск, и меня больше не пугала темнота.

Глава 22

Полтора века назад, 1891 год…

Нейл Крим отбросил в сторону очередную газету и глухо застонал. Еще одно убийство, и снова — ничего! Почему газетчики набросились на Джека-Потрошителя, слова голуби на отборное зерно, а про него молчат?!

Жуткая догадка обожгла затуманенное сознание. Джек-Потрошитель имеет в лондонских газетах огромную волосатую руку. Про него пишут сразу, стоит ему слегка порезать очередную шлюху. И никому не позволят отнять у него звание главного маньяка столетия. Поэтому про него, Нейла Крима, не напишут, даже если он истребит всех проституток Англии.

Три дня он пролежал в квартире, отказываясь от еды и питья. Но постепенно внутренняя энергия победила навалившуюся депрессию. Он снова вышел на охоту. Он бил, мучил шлюх в домах терпимости, но удовлетворения уже не получал. Жизнь потеряла дня него смысл…

И тут он получил очередной подарок судьбы. На вокзале он встретил небогатую миловидную девушку, которая ждала задержавшийся где-то поезд. Чтобы скоротать время, Нейл подошел к девушке и предложил ей ждать поезд вместе.

Они сидели в привокзальном буфете, и Лаура, проникшись к незнакомцу неожиданным даже для себя доверием, рассказала, что за свои 29 ни разу не подпустила к себе мужчину. Нейл с недоверием смотрел на нее. Нет, не бывает, не может быть на свете таких женщин! Они все самки, похотливые продажные самки! Все, кроме его матери. Его мать… ему кажется, или Лаура — ее точное воплощение? Она похожа на нее, да, похожа!