Павел Амнуэль - Мир «Искателя», 2004 № 04 Страница 26

— И слетели с них, — Алексей решил быть жестким. Он уже ощущал, что не только Бог любит троицу, но и извечный Его противник; чувствовал кожей присутствие того, неведомого, что всегда приходит в конце пути. Сегодня оно, неведомое, пришло за Караевым. И, поняв это, он перестал играть роль второго лица — решил перейти в разряд человека стороннего. — Видимо, вас интуиция подвела, когда общество устаканилось и новые законы вступили в силу. Теперь надо рассчитывать на умение и на накопленный багаж знаний. А прочим необходимо подстраиваться и идти за лидером. Предпринимательство — это не профессия даже, это особое состояние человека, это… — Алексей на мгновение замялся, не зная, как лучше сформулировать свои мысли.

— Основа предпринимательства, — продолжил он, так и не нашедши нужного сравнения, — это умение всегда и везде быть в форме. Умение выдержать удар, сколь сильным и неожиданным бы он ни был. И при этом быть гибким и быстрым, чтобы успевать реагировать на все, помня при этом, что за тобой идут другие, те, кто признает твое бесспорное лидерство, те, кто доверяет тебе не только мысли, но и, что важнее, скопленные потом и кровью капиталы. Надо быть всегда в авангарде событий, опережать их и, главное, не спотыкаться и не сворачивать на обочину, дабы передохнуть. Иначе движущиеся следом толпы просто затопчут своего лидера. А в этом случае никакая железная воля, никакая решимость и удачливость не помогут выбраться из завала.

Вагит Тимурович понял намек. Он лишь усмехнулся уголками губ.

— Быть в форме — самое важное, — продолжил без передыха Алексей. Он чувствовал какую-то настоятельную необходимость высказаться перед Караевым, прежде чем они расстанутся. — Но наши люди этого не умеют. Чуть что — немедля раскисают, обижаются на всё и вся, хватаются за бутылку и — до встречи под столом. Иначе они не могут, не так воспитаны. Богатство им, дескать, без надобности, а тот, кто все же заимел его, — душепродавец и прислужник Сатаны. И неважно, каким путем оно получено, ведь всякому русскому человеку от дедов известно, что по-хорошему богатым не станешь.

Вы знаете людей, Вагит Тимурович. Им хочется одного: жить так, чтобы никто их не трогал. У меня на предприятии через год не осталось ни одного русского, у вас, наверное, тоже. Работают только гастарбайтеры, те, кто не гнушается трудом — ах, торговля, это же неприлично, лучше я дома посижу, поголодаю, авось боженька смилостивится и гуманитарную помощь пошлет моему мертвому заводику, уж тогда-то я покажу всем, как надо работать.

Он замолчал, переводя дыхание и ожидая ответа Вагита Тимуровича. Но не дождался его и добавил:

— Если человек захотел, он смог пробиться.

И взглянул на Вагита Тимуровича. Тот лишь продолжал улыбаться уголками губ.

— Вы читали Драйзера? — неожиданно спросил он. — «Трилогию желания»?

— Нет.

— Жаль. Удивительная вещь, не пожалеете, право же.

— Вы полагаете, я смогу выбрать на это время? — Алексей хотел добавить еще что-то, но неожиданно замолчал. Сверху до них донеслась какая-то возня, впрочем, мгновенно прекратившаяся. — Не так-то просто, занимаясь управлением, надолго оторваться от насущных дел, если вообще возможно. Я предпочитаю встречать день во всеоружии, а не загораживаться от него толстым фолиантом.

— Думаю, что на хорошую книгу время найти можно.

— Вы и находили время. И на интересные книги, и на хорошую компанию, и на премьерные показы, на вернисажи… Теперь посмотрите, что осталось от вашей корпорации.

Вагит Тимурович не выдержал.

— А вы что же, всю работу делаете сами?

Алексей раздраженно отодвинулся от Караева.

— А вы полагаете, что в наше время можно расслабиться? Да зачем далеко ходить, ваш собственный пример говорит об обратном.

— Но, Алексей, ведь невозможно всегда быть в форме! — Вагит Тимурович уже не скрывал своих чувств.

— Отчего же. По мне, вполне возможно. Я же не даю себе поблажек, почему вы считаете, что вам даны иные условия игры.

— Я не говорю этого, но зацикливаться на работе…

— Не зацикливаться, но всегда обо всем помнить. Всегда все проверять. Только так…

— Выходит, вы никому не доверяете?

— Доверяю своей жене. Поскольку она никак не связана с моими делами. Остальные пускай будут на проверке. И пускай знают об этом, это стимулирует чувство долга и способствует лучшей работоспособности.

Вагит Тимурович неожиданно вспомнил о Павле. Что-то подобное он говорил уже ему лет пять назад. Когда принял на работу и вводил в курс дела. И тотчас напоминал об исключениях из правил, ибо не бывает правил без исключений.

— И долго вы планируете так протянуть? — довольно откровенно спросил он. И снова вспомнил Павла, вспомнил как-то непривычно для последнего времени: тепло и с сожалением.

— До сорока точно. А там видно будет, — Алексей не шутил, говорил вполне серьезно. — К тому времени я получу полную самостоятельность в делах, скоплю достаточный капитал и смогу уйти на покой.

— Вы сможете оставить ваше дело? — спросил Караев не без сарказма.

— Не оставить, — поправил Алексей. — Но не быть лидером. Войти в общую массу. Толкаться спокойно и заниматься благотворительностью. То бишь позволять кому-то обойти тебя и занять твое место.

— Интересно вы понимаете это слово, — произнес Вагит Тимурович. — И так же интересно понимаете фразу «отойти от дел».

— Просто вы не можете принять изменения в правилах игры. Вот и говорите то об интуиции, то о расширении кругозора. Сейчас приходится крутиться, чтобы хотя бы оставаться на прежнем месте.

— Как Алиса в стране чудес.

— Вы говорите, точно вы к этому не стремились, — Алексей намеренно употребил прошедшее время.

— Вы говорите точь-в-точь, как мой племянник Павел.

— Да, он-то, я не сомневаюсь, пробьется, он более человек нашего круга… вы понимаете, что я хотел сказать…

Караев вздохнул.

— Боюсь, Павел будет согласен с вами. Особенно в свете происходящих событий.

Вагит Тимурович имел в виду свое небезупречное состояние дел, Алексей же понял его по-своему и невольно вздрогнул.

— В человеке все должно быть прекрасно, — устало сказал Вагит Тимурович. — Вы это знаете. Но никогда, как мне кажется, не проверяли эту аксиому на себе. Я бы не хотел, чтобы и Павел был в стороне…

Он вспомнил о давних встречах Павла с Османовым — человеком, по сути, интересным и неординарным во всех отношениях, если не принимать во внимание того, чем он занимался. Вспомнил и подумал, что с ним его племяннику, должно быть, было много приятнее, несмотря на тягостную атмосферу, в которой проходили встречи, и встречаться и общаться.

Если он выберется отсюда… то есть когда он выберется…

Наверху что-то стукнуло, послышались шаги. Они, стихнув на какой-то миг, вновь обрели ясность и четкость. И начали приближаться к леднику. Спускаться по лестнице. Ближе.

Еще ближе.

Рядом.

Иван поднялся на ноги, оба не заметили этого его движения, обернулись, только когда он сделал первый шаг к трем ступенькам, ведущим к запертой двери. Алексей хотел что-то сказать, но замер на полуслове, поняв намерения своего телохранителя. И поднялся следом. Караев остался сидеть.

Иван сделал знак обоим молчать и не двигаться. Шаги на лестнице замерли, скрипнул засов.

Телохранитель стоял у двери, подле ступенек, прижавшись к ледяной стене. Холода он уже не чувствовал, не чувствовал ничего, полностью погрузившись в ожидание открытия двери. И дверь открылась.

Резко и до конца, ударившись в стену коридорчика. На пороге стоял один из «близнецов», сейчас уже, когда он был один, невозможно сказать, кто именно из четверых. Дуло его пистолета указывало на Караева.

В то же мгновение, как открылась дверь, он заметил отсутствие в поле зрения еще одного человека и поспешно отступил. Недостаточно поспешно.

Носок туфли телохранителя ударил его по локтю. Послышался вскрик и негромкий хлопок, «близнец» все же успел нажать на крючок, в потолке ледника образовалась воронка, посыпались мелкие хлопья потревоженной штукатурки. Срикошетив, пуля свистнула где-то слева от Алексея, вгрызлась в пол. Пистолет выпал из руки «близнеца», перелетел через плечо. В тот же миг Иван бросил свое тело в коридорчик, враз перемахнув три ступеньки и направляя кулак в лицо охранника. В последний момент тот успел увернуться, удар пришелся ближе к виску. Голова качнулась в сторону, левая рука автоматически выставила блок.

Иван ударил еще раз. Затем, со всего маху, еще.

«Близнец» медленно осел на пол.

Серафима поднялась и села на массажном столе. Откинула со лба выбившуюся из прически прядь волос. Посмотрела на Алису. Улыбнулась. Та автоматически улыбнулась в ответ, впрочем, искренне и с охотою, как человек, пришедший по первому зову на помощь и довольный тем, что его труд пошел во благо.