Шарль Эксбрайя - Ночь Святого Распятия Страница 26

Мы покинули собор следом за процессией своего братства и, предоставив ей двигаться дальше по Алеманес, вышли на площадь Генераль-Мола приветствовать Деву Эсперанса, которую насаренос, тоже облаченные в белое, но в лиловых капюшонах, несли обратно, в церковь Сен-Pox. Однако мы вовремя успели на площадь Ла Пальма посмотреть, как Армагурскую Деву снова внесут в церковь Сан-Хуан, где ей предстоит мирно дремать до следующего года. Было около полуночи. Носильщики брели, едва волоча ноги от усталости. Толпа тоже заметно погрустнела. Сказывались и утомление, и то, что настал конец празднику. Меня слегка оттеснили от спутников, и, услышав за спиной незнакомый голос, я вздрогнул.

— Сеньор Моралес… — шепнул кто-то.

Я обернулся. Сзади стоял насарено Армагурской Девы. Лицо его скрывал капюшон, и лишь глаза его блестели сквозь прорези маски. Зачем он меня окликнул? Или просто хотел проверить, что не ошибся, прежде чем нанести удар? Я весь подобрался, настороженно следя за каждым движением незнакомца. Но тот не двигался с места.

— Что вам нужно? — спросил я.

— Дайте мне руку, сеньор…

Вероятно, почувствовав, что я колеблюсь, он сразу добавил:

— Вам нечего опасаться.

Я протянул руку. Незнакомец взял ее, будто хотел пожать, и я почувствовал, как в ладонь мне скользнул листок бумаги. А насарено тут же бросился к церкви и исчез за дверью. Что все это могло значить? Мне не терпелось прочитать записку.

Мария пригласила нас домой поужинать гамбас и невероятной длины чуррос[73], которые мы купили прямо на улице. В кафе нам охотно продали несколько бутылок вина, и получился обычный праздничный ужин. Как только мы сели за стол, Чарли повернулся ко мне.

— Почему у вас такой озабоченный вид, Моралес? Что-нибудь случилось?

— Потом объясню.

Я сослался на то, что хочу вымыть руки, и, выйдя на кухню, быстро вытащил из кармана записку.

«Я знаю, кого вы ищете. Сам раньше работал на Лажолета. А теперь с меня хватит. Если вы сможете дать или пообещать достаточно долларов, чтобы я мог уехать из Севильи и вообще из Испании, готов выдать вам всю банду. Приходите в три часа ночи на улицу Антонио Сузильо в „Карабела дель Кристо“[74]. Если меня вдруг не окажется на месте, спросите у хозяина, Бальдониса, не оставил ли Эстебан поручения для Хосе Моралеса. Но приходите один. И не доверяйте тем, кто якобы относится к вам по-дружески».

Последняя фраза обожгла меня как каленым железом, надо думать, потому что слишком соответствовала моим собственным подозрениям. Но кого имел в виду этот тип? Марию или Хуана? А может, обоих?

Вернувшись в комнату, где остальные уже принялись за ужин, я вздрогнул, увидев, что Мария помогает какому-то насарено снять плотно облегающий голову капюшон. Но тут появилась сияющая физиономия Хуана. Так вот чем объяснялось его отсутствие… У меня сразу отлегло от сердца. Выбросив из головы Эстебана и его советы, я с удовольствием принялся уничтожать гамбас и чуррос. Их вкус живо напомнил мне о прошлом, когда я теребил мать, умоляя купить пирожок. В те времена я считал это самым замечательным лакомством, ибо в нашем доме гораздо чаще ели фасоль. Как только я осушил первый бокал, Арбетнот напомнил, что задал мне вопрос насчет моего мрачного вида, а я так и не ответил. И я рассказал о том, как насарено Эстебан окликнул меня и передал записку. Все слушали, затаив дыхание, особенно Хуан, хотя, возможно, мне просто показалось. Но когда я уже собрался прочитать записку, в дверь постучали и молодой человек пошел открывать. Это оказался сосед, заглянувший попросить аспирина для больной жены. Тем временем я прочитал о предложении Эстебана, опустив последнюю фразу, где он советовал опасаться друзей. Во-первых, мне не хотелось прежде времени вспугнуть тех, кого я подозревал в измене, а кроме того, не стоило еще больше подогревать недоверие Алонсо и Чарли к хозяевам дома. Когда Хуан вернулся, сестра вкратце пересказала ему содержание записки, а потом повернулась ко мне.

— Надеюсь, вы не пойдете на это свидание один, правда, Хосе?

— Разумеется, пойду, Мария…

— Ну уж нет, Пепе! — Это вмешался Алонсо. И, сурово поглядев на меня, он добавил: — Уж не воображаешь ли ты, будто после всего, что с тобой тут случилось, я позволю тебе разыгрывать Тарзана? Когда меня нет поблизости, можешь геройствовать сколько влезет, а пока, нравится тебе это или нет, но я все равно тоже пойду в «Карабела дель Кристо»!

Естественно, Арбетнот не пожелал остаться в стороне.

— С вашего позволения, Моралес, и я составлю вам компанию. Раз уж в кои-то веки Англия может подсобить Соединенным Штатам, грешно было бы упустить такой случай!

Они рассмеялись, а Мария поблагодарила моих коллег за то, что не дают мне совершить очередную неосторожность. Но я не желал сдаваться.

— Ну, коли на то пошло, почему бы нам не отправиться туда всей компанией? По-моему, Эстебан будет в восторге, увидев такую толпу, и сразу выбежит навстречу.

Алонсо пожал плечами.

— Можешь ворчать сколько угодно, Пепе, но Рут строго-настрого приказала мне тебя охранять, а ты отлично знаешь, что я очень послушный муж!

Чарли, в свою очередь, стал меня урезонивать.

— Подумайте сами, Моралес… Мы расстанемся прежде, чем свернем на улицу Антонио Сузильо, и в кафе вы зайдете один. А мы подождем снаружи и поглядим, нет ли за вами «хвоста». Если да, то мы в свою очередь последим за вашим преследователем и уж тогда поглядим, куда он нас приведет!

Я знал осторожность Алонсо и его умение оставаться незамеченным. Что до Арбетнота, то, надо думать, если Ярд избрал его для столь деликатной миссии, значит, парень явно не новичок. А потому мне оставалось лишь смириться с неизбежным. Не говоря уж о том, что я малость подутратил веру в собственные возможности и не считал себя вправе навязывать свою волю. Примерно в половине второго утра мы оставили Марию и ее брата. Про себя я отметил, что впервые за время нашего знакомства парень даже не попросил взять его с собой. Может, почувствовал, что рядом с такими профессионалами, как мы, ему не место? Мы с Алонсо пошли в «Сесил-Ориент» переодеться на случай возможной драки, а Чарли отправился в «Мадрид» за револьвером. Мы договорились встретиться без десяти три в западном конце Аламеда-де-Эркулес. Нарушив молчаливый уговор никогда не видеться в гостинице, Алонсо зашел ко мне в номер — он первым успел сменить костюм. Пока я заканчивал одеваться, он молча курил в кресле, потом вдруг спросил:

— Слушай, Пепе, что ты думаешь обо всей этой истории?

— Вот повидаюсь с Эстебаном — тогда и отвечу, старина.

— А вдруг это очередная ловушка?

— Единственный способ выяснить, так ли это, — пойти поглядеть.

— А ты не думаешь, что разумнее, если вместо тебя на свидание с Эстебаном схожу я?

— Ну да, а коли тебя прикончат, мне придется сообщать об этом Рут? Нет уж, спасибо, уволь!

— Ты отлично знаешь, что меня они вряд ли успели вычислить, так что я рискую гораздо меньше. Ложись-ка спать, Пепе, и предоставь действовать нам с Арбетнотом.

Я закончил переодевание и повернулся к нему.

— Перестань, Алонсо. Я пойду в «Карабела дель Кристо» и потолкую с Эстебаном… если он и впрямь окажется там. Я не имею права упустить такой случай и, быть может, наконец добраться до Лажолета!

Алонсо встал.

— До чего ж ты упрям! — вздохнул он.

— Почти так же, как ты, старина…

Когда мы пришли на место встречи, Чарли уже ждал. Он с ног до головы облачился в черное и благодаря надвинутой на глаза шляпе был почти невидим в темноте. На ногах у него были мягкие туфли на каучуке, так что Арбетнот мог ступать бесшумно, как кошка. Да, решительно, агенты Скотленд-Ярда учитывают каждую мелочь. Не говоря ни слова, мы двинулись в сторону улицы Антонио Сузильо и на перекрестке с улицей Пераль расстались. Чарли и Алонсо пропустили меня вперед, потом, немного подождав, Муакил тихонько пошел следом, а Арбетнот, перейдя на другую сторону, промчался вперед и мгновенно растворился в темноте. Итак, я получил отличное прикрытие и не без удовольствия чувствовал себя в полной безопасности.

Увидев небольшую толпу, собравшуюся у двери «Карабела дель Кристо», я сразу угадал, что нас опять постигла неудача. Группа мужчин что-то оживленно обсуждала, но я, не прислушиваясь, вошел в кафе, хотя заранее знал, что не увижу там Эстебана. За стойкой хозяин заведения громко разговаривал с несколькими клиентами, словно оправдывался. Я навострил уши.

— Да как же я мог заранее угадать такую штуку, hombre? — с жаром вопрошал Бальдонис. — Какой-то малец сказал мне: «Тут один тип просил передать Эстебану, что предпочитает разговаривать с ним на улице…» — «Эстебану? Какому еще Эстебану?» — спросил я, ну а парнишка пожал плечами и пошел себе, бросив на ходу: «Мне-то почем знать? Я получил пять песет — чтобы передать поручение, и все дела…» Само собой, я понятия не имел, о каком Эстебане он толковал, ну и гаркнул во все горло: «Эй, есть здесь хоть один Эстебан?» Поднялось три-четыре человека. Я спросил: «Кто-нибудь из вас назначал тут, у меня, свидание?» Один, здоровый такой верзила, ответил: «Да, я!» А я его раньше и в глаза-то не видел. Ну да ладно, повторил я все, что сказал тот парнишка: мол, приятель ждет его на улице. Парень малость поколебался, этак задумчиво потер лоб и проворчал: «Не нравится мне это…» Но все-таки вышел, и почти сразу мы услышали крик. Ну а остальное вы знаете не хуже меня… Но, клянусь кровью Христовой, отродясь в нашем квартале ничего подобного не видывали! Да еще в Вербное воскресенье! Бывают же на свете проклятые мерзавцы, для которых нет ничего святого!