Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс идёт по кровавым следам Страница 26

— Ах, это, — пробормотал Коллинз, придвинувшись ближе, чтобы лучше рассмотреть. — Да, они меня немного озадачили, но теперь, похоже, они проходят. — Он пожал плечами. — Я принял их за следы укуса какого-то животного, вероятно кошки.

— Возможно, — небрежно произнёс Холмс. — Вы замечали похожие ранки на шее у Виолетты Маркэм?

Коллинз был явно ошарашен.

— Вы знаете о девице Маркэм?

Мой друг кивнул.

— Всё это очень странно, мистер Холмс, но сейчас, после ваших слов, я действительно припоминаю, что на шее Виолетты Маркэм были аналогичные отметины. — Откинув голову и прищурив глаза, он напряжённо что-то припоминал. — Да, теперь я этом уверен, — произнёс он наконец. — Видит Бог, я и не думал, что здесь существует какая-либо взаимосвязь. Значит, эти отметины не просто случайные царапины от домашнего животного, а симптомы болезни?

— Или её причины, — пробормотал Холмс.

— Кошка или собака здесь ни при чём. Могу за это ручаться, — заметил Гарднер. — Мы не разрешаем держать на территории академии домашних животных.

Коллинз досадливо мотнул лохматой головой.

— Каким же я был глупцом, что не заметил такой простой вещи прямо у себя под носом. Ах, я настоящий тупица!

— Даже если бы вы заметили повторное появление этих отметин, это никоим образом не помогло бы вам в излечении мисс Хантер, — проговорил я, пытаясь утешить молодого врача.

— Верно, доктор Уотсон, но это открыло бы новую область для исследований, которые могли бы приблизить меня к разгадке этого проклятого недуга. Ведь именно это и привело вас к вашему открытию? Джентльмены, вы должны сказать мне, из какого источника происходит это заболевание и чем вызвано появление этих странных ранок на шее.

— Вынужден повторить, что пока мы не можем обсуждать наши открытия, — холодно произнёс Холмс. — Мы и сами по большей части находимся в неведении как относительно причины, так и относительно лечения этой болезни.

— Но эта девушка поправляется благодаря вашим заботам. Должно быть, вы нашли верный ключ к этой загадочной болезни. Нельзя же держать такие ценные знания при себе! — Коллинз повернулся ко мне с горящими от волнения глазами. — Доктор Уотсон, долг повелевает вам, как медику, делиться своим опытом с коллегами!

— Уважаемый сэр, — начал я, не вполне понимая, как ответить на этот страстный призыв, при условии что правдивый ответ совершенно исключается.

Холмс, видя моё затруднение, вмешался.

— Мы с Уотсоном не намерены держать в тайне скромные познания, которые сумели приобрести, изучая этот недуг. Не сомневайтесь, что, как только мисс Хантер полностью поправится, мы во всех подробностях посвятим общественность в наши изыскания, но до того времени будем придерживаться соображений конфиденциальности.

Слова моего друга, казалось, возымели на молодого врача самое странное действие. Широко раскрыв рот и дико вытаращив глаза, он прижал ладони к щекам.

— Боже мой! — сдавленным голосом произнёс он.

Первое, что пришло мне в голову, это что у него начинается какой-то припадок. Сайлас Гарднер, молча стоявший поодаль, бросился вперёд, предлагая Коллинзу стул, но тот отмахнулся.

— В чём дело, сударь? — отрывисто спросил Холмс.

— Отметины. Отметины на шее, — потерянно повторял Коллинз.

— Ну и что? — спросил я.

Чтобы прийти в себя, он запустил пальцы в копну светлых волос и вытер пот со лба обтрёпанным носовым платком.

— Прошу прощения, джентльмены, — всё ещё тяжело дыша, извинился он. — Я в шоке. Только сейчас я понял, что у нас на руках ещё одна жертва этого недуга.

Это откровение лишило нас с Холмсом дара речи. Я почувствовал, как на меня накатывает волна неодолимого отчаяния. Ещё одна жертва! Круг зла опять расширяется…

— Объяснитесь, пожалуйста. — Холмс первым взял себя в руки, его лицо приняло обычное суровое выражение.

— Как я уже говорил, пока вы не обратили на это моё внимание, я не видел связи между небольшими ранками на шее и этой болезнью. — Помолчав, Коллинз горестно покачал головой. — Мистер Холмс, ещё у одной моей пациентки есть похожие отметины на шее.

— Кто эта девушка?

— Милли Уайт. Она — младшая дочь Гэбриэла Уайта, фермера из Виксен-хайтс. Сегодня рано утром, очень расстроенный, он пришёл ко мне в приёмную. Очевидно, ночью она потеряла сознание и не сразу пришла в себя. Я пошёл с ним на ферму взглянуть на девушку. Придя, я обнаружил, что она уже в сознании, но имеет очень сонный вид. Осмотрев её, я решил, что причин для беспокойства нет. Она выглядела сильно измождённой, но для фермеров, живущих на пустошах, это в порядке вещей. Они не могут себе позволить нанимать работников, так что все члены семьи вынуждены подолгу работать. Я решил, что Милли просто переутомилась, и ничего больше. Ферма Уайта обширная и находится на отшибе; помимо работы, молодой девушке там нечем заняться. Всё её тело было в царапинах и небольших кровоподтёках, поэтому в тот момент я не придал особого значения двум маленьким ранкам у неё на шее.

— Вы считаете, что здесь налицо те же симптомы, что наблюдались у Виолетты Маркэм и Кэтрин Хантер? — спросил Холмс.

Коллинз энергично кивнул.

— Силы небесные, — простонал Гарднер, плюхнувшись в кресло. — Я стал подумывать, что наши беды позади, а теперь получается, мы имеем дело с эпидемией.

— Эпидемия? Нет, просто вероятность ещё одного случая заболевания, — сказал Холмс. Слова эти, по-видимому, должны были послужить некоторым утешением для Гарднера, однако лицо Холмса оставалось мрачным. Он повернулся к Коллинзу. — Полагаю, нам с Уотсоном следует взглянуть на эту девушку.

— Правда, мистер Холмс? Я был бы вам очень признателен.

Молодой врач взял руку моего друга и с чувством потряс её.

— Да. Пожалуй, мы поедем прямо сейчас.

Через полчаса мы с Холмсом в сопровождении Коллинза уже сидели в докторской линейке, направляясь на ферму Уайта в Виксен-хайтс. Мрачный и унылый Сайлас Гарднер остался присматривать за мисс Хантер.

Мне хотелось подробно обсудить с Холмсом случай с очередной жертвой. Неужели в округе появился второй вампир? Или же Дракула, лишившись прежнего источника жизненных сил, прошлой ночью искал крови в других местах? Если так, получается, что мы имеем косвенное отношение к тому, что в расширяющийся круг зла втянуто ещё одно невинное создание. Однако этому разговору мешало присутствие Коллинза. Я был уверен, что Холмс не собирался посвящать его в истинное положение вещей, поэтому мы всю дорогу беседовали на малозначащие темы.

Коллинз спокойно управлял лошадями, их копыта оставляли глубокие следы в гладкой заснеженной дороге, ведущей к Виксен-хайтс. Вокруг нас подобно белой смятой скатерти, сверкающей на солнце, раскинулся сельский пейзаж. Вересковая пустошь на глазах преобразилась, даже зазубренные вершины скал смягчились под покровом снега.

Холмс, почти не открывавший рта во время путешествия, при виде пейзажа вдруг расчувствовался, и, когда мы достигли одной из высших точек пути, с которой открывался вид на широкий белый простор пустоши, заговорил.

— Тонкий покров красоты, а — Уотсон? — в задумчивости произнёс он. — Великая Гримпенская трясина кажется сейчас столь же невинной, как и окружающая нас твёрдая земля. Непостижимо, как Природа всеми своими гранями отражает то, что присуще человеческому роду, ибо нас часто вводит в заблуждение невинный внешний вид человека и мы не подозреваем о его лживости, скрытой за безупречной внешностью. — Он улыбнулся, не разжимая губ. — «Повсюду лёг бескровный свежий снег».[12]

— Вот он! — раздался тонкий скрипучий голос Коллинза.

Он остановил лошадей и указал вперёд. На склоне холма показались очертания низкого каменного дома.

— Скоро нам придётся выйти из экипажа и пойти по тропинке, — прокричал наш компаньон.

Он вновь подстегнул лошадей, копыта которых увязали в снегу.

Мы ехали ещё минут пять и остановились у поломанных ворот, перегораживающих дорогу. Здесь мы вышли из линейки и направились к фермерскому дому — Коллинз впереди, за ним Холмс с саквояжем Ван Хельсинга и я последним.

Глубокий снег доходил нам до щиколоток, сильно затрудняя ходьбу. Мы, то и дело спотыкаясь, добрели до двора фермы с открытыми всем ветрам усадебными постройками. Дом был несколько защищён от снегопадов множеством флигелей, но тем не менее на всём лежал незапятнанный снежный покров.

Место казалось на удивление пустынным. Тишина казалась гнетущей, и мне стало не по себе. Коллинз громко постучал в грубую деревянную дверь и позвал хозяев, но ответа не было. Мы обменялись озадаченными взглядами.

— Не нравится мне это, — нахмурившись, сказал Коллинз. — Пожалуй, надо войти. — Отступив от двери, он обратился к моему другу: — Не возражаете пойти первым, мистер Холмс, раз уж у вас больше, чем у меня, опыта с этой болезнью?