Окна в облаках - Евгения Михайлова Страница 26

– Ты не уйдешь совсем? – Нина смотрела на Павла с таким страхом и такой любовью, что он, как всегда, удивился. За что она его полюбила, интересно. Может, как-то спросит.

– Нет, – ответил он. – Скорее всего, нет. Нам ведь нужно что-то делать со всем этим мусором, который ты сегодня «нарешала» про чужую судьбу.

– Это окончательно, Паша, – Нина вытерла мокрые глаза. – Это уже не изменить, потому что лучшего выхода не существует.

– То ли да, то ли нет… – произнес Павел и быстро вышел. Сел в машину.

На часах – два ночи. Меньше всего ему хотелось ехать к родителям, что-то там говорить. Да и в свою пустую квартиру… Что ему там делать: головой о стенку биться? Больше нечего. Решил просто покататься по ночной Москве, у него получалось успокаиваться и даже думать за рулем. Только не в этот раз. Он крутил баранку, блуждал не один час, ни о чем не думая. И вдруг его машина, как верный, умный и преданный конь, остановилась у одного подъезда. Он и сам не сразу сообразил, что это подъезд Лиды.

Поднялся, позвонил. Она ему очень быстро открыла: фланелевый халат на ситцевой ночнушке. Свет в прихожей не включала, сказала, что в доме все уже спят. Сестре дала лекарства. Нельзя будить. Прошли в кухню. Там Лида плотно закрыла дверь и спросила:

– Тебя покормить или, может, чего-то выпить хочешь?

Паша стоял и смотрел на нее, как будто его кирпичом по голове оглушили. Он ее почти не узнавал! Только сейчас вспомнил, что давно не заглядывал в окно ее магазина, а не заходил он в него со дня женитьбы на Нине. Его от одного вида этого магазина током било до потери сознания.

Лида была жутко худой, болезненно бледной, с какими-то шрамами на виске и в разрезе халата.

– Что с тобой случилось, Лида? Наверное, это тупо – про такое спрашивать у женщины, но выглядишь ужасно. Ты больна?

– Да нет уже. Садись. Сейчас все объясню. Это случилось чуть больше двух месяцев назад. Мне на работу позвонила мама и сказала, что у Дины приступ. Никто не может, кроме меня, ей сразу помочь. И никто из них не знает, кого надо вызывать в случае чего. Короче, я выскочила из магазина, не стала даже терять время на вызов такси, остановила лихача. Который оказался настоящим психом. Я его еще и торопила, он мчался как безумный… Врезался в бетонный забор со страшной силой, машина вдребезги. Сам погиб сразу. Меня доставили в хирургию с куском металла в животе и мелкими травмами. Хирург попался умелый и внимательный. Объяснил мне все. Говорит, матка вся разворочена. Он может аккуратно зашить, заштопать, подтянуть и так далее. Но, если не дай бог что, ушиб там или гормональный сбой, возможно любое плохое развитие. Вплоть до рака. И мы решили матку просто и окончательно убрать.

– Боже. Какой ужас. Ты была одна. Без помощи. И ты ведь так мечтала о детях.

– Да нет, Паша. Твоя мама все немного переврала. Или неправильно поняла. Я ей сказала, что от тебя хочу детей. А потом, без тебя… Мне вообще это было не надо. Я бы не родила больше ни от кого и без аварии.

– Я не понял, Лида. Повтори яснее. Ты что сказала сейчас? Ты сказала, что так любила меня?

– Я сказала, что оказалась однолюбкой. Да, это так. И знаешь, без любви во многом легче. Слышала, что и у тебя все в порядке без меня. Удачно женился. Плохая только история с этим ДТП.

– Так слушай же… Я из-за этой истории и приехал к тебе. Сам не могу разобраться. Но сейчас даже это не важно. Ты мне такое сказала… Голова кругом. Я же придумывал, как убить себя, но ни ума, ни духу не хватило. Но я не жил больше ни секунды после того, как ты сказала мне уходить. Просто топтался, мучился, приспосабливался, выживал. Да, моя жена очень богатая баба, но по факту она мне вообще никто. Просто получилось терпеть друг друга, что, в общем, тоже редкий случай. А тут вот такие новости…

И Паша рассказал, как Нина решила судьбу Лены Ступишиной. Лида очень долго и напряженно думала, даже глубокие морщины на лбу появились. Потом спросила:

– Но вы не совсем рассорились? Ты можешь с женой общаться?

– Конечно. И собираюсь. Только она со своими связями и богатством может что-то изменить, отменить то, что уже заварила.

– Отлично. А она тебя любит или тоже просто терпит?

– Говорит, что любит. Да, любит, я и сам чувствую. Иначе на фиг я ей такой сдался…

– Это совсем хорошо. Тогда вернись домой, поговори нормально. Предложи наш вариант, не знаю, на каких условиях, тебе виднее. Завтра она дает отбой оформлению в муниципальный приют для инвалидов. Лишение опеки отца пусть пока оставляют. Она со своим законным мужем напишет заявление об удочерении сироты Лены Ступишиной. Исключительно из благородства и желания спасти. Стелла тут ни при чем. Потом с теми же связями она за несколько дней разведется с тобой и откажется от родительских обязанностей в твою пользу. По суду. В это время мы с тобой уже распишемся и заберем ребенка. С отцом сами разберемся. Знаешь, если он пьет на самом деле, то лучше ему пока участвовать в судьбе девочки дистанционно. Можно договориться о помесячной оплате, оформить как компенсацию. Как ты думаешь, твоя Нина может пойти на такой фантастический вариант ради любви к тебе?

– Я сомневаюсь, конечно. Вариант на самом деле улетный. У меня сердце выскакивает, может грудную клетку разнести. Но как же мне всего этого захотелось…

– Тогда поезжай, – сказала Лида. – Леночке важна каждая минута.

– Как ты ее назвала? Леночка? – И Паша вдруг расплакался, как в том давнем сне, когда он увидел себя трехлетним и потерявшимся.

К утру Нина, постаревшая за ночь лет на двадцать, с белым лицом и красными, опухшими глазами, наконец произнесла первые слова за много часов молчания, похожего на полное онемение.

– Я все сделаю, как ты хочешь. Я могла бы поторговаться, потребовать, чтобы ты пожил со мной за это еще год, или месяц, или неделю. Мне, кажется, кроме этого, больше ничего в жизни не надо. Но и так я не могу. Ты сказал, что без Лиды не жил ни секунды, только терпел и мучился. Тогда давай вместе доживем до открытия всех контор