Александра Маринина - Все не так Страница 27

Я вспомнил, что в первую нашу встречу этот участковый был почему-то грустным, и решил было, что он вообще такой, по жизни. Но сегодня он казался совершенно нормальным, даже смеялся, хотя сам сказал, что у него труп на участке. Чего смешного?

– Слушай, – спросил я, – а почему ты в тот раз был такой грустный? Неприятности?

– В тот раз? – Он нахмурился, потом, что-то вспомнив, улыбнулся. И снова стал грустным. Наверное, вспомнил что-то неприятное.

И что у меня за день такой сегодня? Что ни спрошу – все не в кассу.

– Я котенка отдавал, – сообщил он.

Ни фига не понял. Какого котенка? Кому отдавал? И зачем? И почему из-за этого надо грустить? Радоваться надо, что пристроил уже наконец.

– У меня кошка котят принесла. Пятерых. Четверых я через два месяца отдал, на них очередь стояла, а пятого хотел себе оставить, имя ему подобрал, домик купил, специальный такой, кошачий, чтобы у него было свое место. Понимаешь?

– Нет, – признался я.

– Ну, про четверых я точно знал, что отдаю, поэтому растил их, но душой не прикипал. А к пятому прикипел. Такой он был… В общем, словами не передать. И пришлось отдать.

– Почему? Оставил бы, раз он так тебе нравился.

– Кот его не принял. Шипел, бил, в угол загонял. У них так бывает. Один кот другого не принимает – и всё, кранты. Кого-то одного приходится отдавать, иначе жизни все равно не будет.

– Какой кот? Ты же сказал, у тебя кошка.

– Да у меня всякой твари по паре. – Он снова улыбнулся. – Ладно, не бери в голову, это мои проблемы.

По дороге к дому, квартиру в котором мне предстояло на следующий день смотреть, я, по обыкновению, предавался игре воображения. Воображение, как я уже говорил, у меня буйное и красок не жалеет, и оно рисовало мне захватывающие дух картины, на которых мы вместе с участковым Дорошиным (а в некоторых вариантах – и я в одиночку) ловим маньяка-убийцу с поличным и спасаем от неминуемой смерти некую красавицу. Меня ждут восхищение, слава, почет и любовь спасенной красавицы, которая, разумеется, живет где-то неподалеку от Руденко, то есть от места моей работы, и живет одна, без мамы с папой и, конечно же, без всяких там мужей и бойфрендов. В общем, несложный ход моих мыслей вам должен быть понятен.

Район мне не понравился, каким-то он показался мне сомнительным, но, вероятно, именно поэтому и цена аренды была не запредельной, то есть я бы такую сумму потянул. Ладно, завтра посмотрю квартиру, может, она какая-то необыкновенная, огромная или с потрясающим ремонтом. Если же нет – то сразу и откажусь, буду еще искать, время пока терпит. Хотя если положить руку на сердце, то не очень-то оно и терпит, я ведь обещал освободить площадь в течение месяца, а две недели уже прошли.

Я хорошо помню эти свои размышления, поэтому так уверенно могу утверждать спустя два года, что тот день был именно субботой и именно через две недели после моего первого рабочего дня.

Во время вечерних занятий мне показалось, что Дана хочет не то сказать что-то, не то спросить, все время собирается с духом, но не решается. Я не великий психолог и уж тем более не великий педагог, поэтому не мог решить, как поступить правильнее: помочь ей наводящим вопросом или, наоборот, сделать вид, что ничего не замечаю, и дать девочке возможность самостоятельно набраться смелости. Дана, видимо, оказалась более решительной, и пока я разбирался со своими сомнениями, она успела разобраться со своими.

– Можно мы сегодня закончим пораньше? – спросила она, едва переводя дыхание во время упражнений с совсем легкими женскими гантельками.

– Почему? Ты устала? Плохо себя чувствуешь?

– Нет, со мной все в порядке. Просто я хотела пойти к Володе.

– Но ты и так можешь к нему пойти, – строго возразил я, заранее трепеща при мысли о том, какой разнос меня ждет от папани за преждевременное окончание тренировки. – Вот закончим – и пойдешь. Какие проблемы? Ты же всегда к нему ходишь после занятий. Или сегодня особый день?

– Пожалуйста, Павел…

Дана положила гантели на пол и умоляюще посмотрела на меня.

– Муза обещала принести интересную книгу, только на один вечер. А вдруг я не успею прочитать?

– Муза? – Я нахмурился. – Это кто?

– Это Володина жена. Ну пожалуйста, мне очень-очень нужно.

– Ну хорошо, а как же твой папа? Он меня убьет, если узнает.

– Но он же не узнает! Его же дома нет. И мамы нет.

«И Юли тоже нет, – подумал я. – Эта мормышка обязательно донесла бы. Но ее нет. Может, рискнуть?»

– Но дома бабушка. И Юлина мама тоже, и Нина. С ними как быть? Да, я еще забыл эту вашу родственницу, маму Костика.

– Ой, они ничего не заметят. Лены нет, она с Костиком гуляет, тетя Валя в это время телевизор смотрит и из своей комнаты не выходит, бабушка тоже, у нее сериал. И вообще, им безразлично.

– А Нина?

– Она папе ничего не скажет.

– Уверена?

– Сто пудов. Она никогда никому ничего не говорит. По-моему, она даже ничего не замечает. Ну Павел, ну пожалуйста! Вы же видите, какая у нас квартира: огромная, ничего не видно, ничего не слышно, никогда не знаешь, кто есть дома, а кого нет. А?

И я решился. Дана быстро приняла душ, я переоделся в своей комнате и собрался было уходить, как вдруг вспомнил недавний разговор с участковым. По территории микрорайона бродит какой-то маньяк, и молодым девушкам надо соблюдать осторожность. Конечно, брат Михаила Олеговича живет всего лишь в соседнем доме, но…

Я дождался в прихожей Дану, чтобы проводить ее. Потеря времени выйдет ерундовая, а все-таки спокойнее. Да и с дядей ее надо будет поговорить, чтобы не отпускал девочку одну, а довел до квартиры.

– Пошли, я тебя провожу, – сказал я, открывая дверь.

– Зачем? – Она вскинула на меня удивленные глаза. – Здесь совсем близко.

Я подумал, что не стану рассказывать ей о маньяке, участковый Дорошин ведь предупредил, что не следует насаждать панику. Я расскажу взрослым, а они уж пусть сами решают, кому, что и как сказать.

– Хочу наконец познакомиться с твоим дядей, – соврал я. – А то как-то неудобно получается, я у вас работаю, а с ним до сих пор не знаком. Он обычно приходит, когда мы с тобой занимаемся, потом я переодеваюсь и ухожу, а он в это время с твоими родителями в гостиной общается или в столовой. Никак мы с ним не пересечемся.

Логики в моей сентенции не было ни малейшей, ибо в круг моих обязанностей никакие контакты с членами семьи не входили, но я брякнул первое, что пришло в голову, в надежде на то, что Дана не станет разбираться. А она и не стала. Умница. Просто молча кивнула и тяжело зашагала вниз по лестнице.

«Соседний» дом оказался через два дома, но все равно путь наш занял всего пару минут. Самый обыкновенный дом, девятиэтажка, ничего особенного. Войдя в подъезд, Дана остановилась у лифта и нажала кнопку вызова, но я твердо взял ее за плечо.

– Пешочком, пешочком.

– Но шестой же этаж! – возмутилась она.

– Ничего, тебе полезно. Это в счет недоработанной тренировки.

Она покорно вздохнула и начала карабкаться по лестнице. Именно карабкаться, иным словом этот вид передвижения назвать было нельзя: крепко держась на перила, Дана с трудом подтягивала на ступеньку свое безмерно тяжелое тело. Пожалуй, пора подключать степпер, пусть приучается. Я вообще-то планировал вводить этот тренажер к концу второго месяца, все-таки он дает приличную нагрузку на сердце, но теперь, глядя на девочку, изменил решение. Я даже не предполагал, насколько ослаблены у нее мышцы бедер и ягодиц. С этим надо срочно что-то предпринимать.

Через каждые несколько ступенек она останавливалась и отдыхала, я терпеливо ждал.

– Павел, я больше не могу, – взмолилась Дана где-то между третьим и четвертым этажом.

– Надо, – жестко заявил я. – Ты не спеши, мы с тобой на самолет не опаздываем. Отдыхай, сколько тебе нужно, пока дыхание не восстановится. Но подняться ты должна.

И она поднялась. И снова я мысленно выбранил себя за то, что не засек время. Сколько минут заняла эта пытка? Двадцать? Тридцать? Надо было посмотреть на часы и сделать подъем на шестой этаж очередным упражнением, результаты выполнения которого можно было бы отражать на наших графиках. Тут же меня посетила спасительная мысль: если папаня все-таки дознается, что мы закончили заниматься на сорок минут раньше положенного, я прикроюсь именно этим мучительным подъемом, скажу, что это входит в тренировку. И, между прочим, не покривлю душой.

На площадке шестого этажа курил мужчина, прислонившись к изгибу перил. Я тут же кинулся оценивать его с точки зрения похожести на маньяка, но он улыбнулся и произнес:

– Ну наконец-то! А я стою тут, слушаю ваши разговоры и думаю: неужели Дана сама поднимется? Смотри-ка, поднялась! Просто не верится. Молодчина! А вы, наверное, Павел? – спросил он, протягивая мне руку. – Рад познакомиться. Дана очень много о вас рассказывала. А я – Владимир Олегович, можно просто Володя.