Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой Страница 27

– Двадцать один.

– А ей было двадцать шесть. Разбилась на машине. Сам ей машину подарил. Молодая, красавица… Единственная. Выпей!

Он сунул ей свой бокал с алкогольным коктейлем. Инна, чтобы не обидеть его, пригубила и тихо спросила:

– Она замужем была?

– А ты замужем?

– Нет.

– Ну видишь… Все вы сейчас такие. Дуры! Залетела непонятно от кого. Я ей сказал – хорошо, пускай будет ребенок, не проблема. Но отца-то можешь назвать?! Молчит. Презирает меня! – Он внезапно налился кровью.

– Она на четвертом месяце была, а я так ничего и не добился. Жена постоянно в истерике. А ей – хоть бы что. Поругались в последний раз на ее день рожденья, в июне. «Скажешь», – спрашиваю? Она: «Не скажу». «Ах, так? – говорю. – Хорошо. Я хотел тебе браслет бриллиантовый подарить, так вот тебе браслет…» И дал ей по голове. Она повернулась, ушла. Разозлила меня до предела. Никогда ее не бил. Жду, не возвращается. Спрашиваю жену: «Где она?» Оказывается, в город уехала. Мы под Москвой живем. На своей машине уехала. И не вернулась. Разбилась.

Он достал бумажник, Инна беспокойно огляделась по сторонам. «Сейчас предложит денег, – подумала она. – Только бы никто не заметил…» Но вместо денег ей показали фотографию.

– Вот она, – сказал мужчина. – Посмотри. Хороша? – Девушка, изображенная на снимке, действительно была недурна собой – худая брюнетка, очень хорошо одетая, стояла возле машины, опираясь на открытую дверцу. Машина была видна не целиком – только черный блестящий бок. А девушку можно было бы назвать красавицей, если бы не глаза – наглые, насмешливые… На кого она смотрела так – сощурясь, с вызовом? На фотографа? На отца? На весь мир? Инна терпеть не могла таких девиц, бесконечно влюбленных в себя, бесконечно богатых, защищенных своими крутыми отцами и мужьями… Но пришлось сказать что-то в том роде, что да, очень красивая.

– Выпьешь еще? – спросил мужчина, пряча фотографию в бумажник.

– Мне не стоит пить, пока я танцую, – призналась Инна. – Я выпила бы сока.

– За ту же цену?

Она пожала плечами.

– Ладно, я понимаю. Сколько тебе здесь платят? – поинтересовался он.

– Сколько заработаю.

– А все же?

Она уклончиво улыбнулась.

– Ясно, – заключил он. – Боишься меня?

– Не принято рассказывать о своих доходах. Если я вас спрошу, сколько вы зарабатываете, вы ведь тоже не скажете правды?

– Сравнила… Ладно. – Он заказал ей еще один фиктивный коктейль и сидел молча до тех пор, пока она не поднялась и не извинилась:

– Мне надо готовиться к выходу.

Кошелек так и не нашелся. Ира угрюмо молчала, Наташа пропадала в зале – сегодня наплыв посетителей был больше, чем обычно. Почему-то именно на Пантеру был самый высокий спрос. Случались такие вечера, когда популярностью пользовалась только одна из трех девушек, но бывало и такое, что все три постоянно торчали в зале. Все зависело от настроения и вдохновения стриптизерок. А сегодня настроение у них было похоронное. Дикая история с кошельком расстроила всех, но одна Наташа могла как-то скрывать свои чувства. Приходил ведущий, спрашивал, что случилось. Он прекрасно знал, что девушки могут поссориться, да так, что выступления пойдут псу под хвост. Девушки отвечали, что все в порядке, просили оставить их в покое, но Шахерезада была заплакана, Эммануэль мрачнее тучи… Взбучка, которую устроил им ведущий, плодов не принесла. Девушки дулись друг на друга до утра. Они и по домам отправились порознь – сперва уехала Наташа, потом Ира. Обе едва попрощались с Инной. Та немного задержалась. В последний раз перерыла комнату.

Увидела на своем гримерном столике деньги, которые оставили подруги – на такси. Брать не хотелось, но все же пришлось. Никто не предложил ей чаевых, никто не приставал сегодня в зале… В другой раз это порадовало бы ее. Но не сегодня. Она предвидела большие расходы и не знала, как справиться с ними.

Машину она поймала сразу, как только вышла на проспект. Движение в половине шестого утра было еще редкое, так что ей повезло.

– Садитесь, – вежливо сказал ей мужчина. – Вам куда?

Она села, назвала адрес. Пока ехали, Инна курила, глядя в окно. Думала, что Александре снова придется затыкать рот. Но чем? Денег нет и в ближайшие два дня не будет. Потом заплатят в клубе – за напитки, за заказанные танцы… Сумма должна набежать приличная, но все сразу ухнет на долги и расходы… Она ощутила отчаяние – сколько бы она ни заработала, деньги утекали сквозь пальцы. «Если бы не приходилось столько тратить на себя, – смутно подумала она. – Тогда бы я откладывала каждый месяц. Все девушки так делают. Не всю жизнь мне быть стриптизеркой! Наш век недолгий. И физически трудно, и морально…

– А… Куда мы едем?

Она задала этот вопрос водителю и только теперь его разглядела. Кавказец? Араб? Вполне симпатичное лицо, приличная одежда, хорошая машина. И все-таки выругалась про себя – у нее был давний принцип – ни ногой в машину к кавказцам! Это было почти нелепо, потому что она сама наполовину была грузинка, но тем не менее цвет ее волос, макияж, точеная фигура – все делало подобные поездки рискованными.

– На Первомайскую, – удивился он. – А что такое?

– Мест не узнаю!

– А что, вы хорошо Москву знаете?

– Прекрасно знаю. А вы?

– Я здесь недавно.

Она не стала спрашивать, откуда он приехал, чтобы не завязывать знакомства, замолчала и снова уставилась в окно. Места действительно были незнакомые. Ей даже казалось, что они едут совсем не в ту сторону. Мелькали красные кирпичные корпуса, бесконечная ограда парка справа, маленький облупленный особняк по левую руку…

– Да куда вы меня везете?! – наконец возмутилась она. – От клуба до моего дома езды полчаса! Мы уже сорок минут едем!

– Сейчас приедем, – пообещал он, и его голос ей не понравился.

«Остановит машину, – мелькнуло у нее в голове, и она похолодела. – Так рано, никого нет на улицах… Сколько раз я себе говорила – с такой работой нельзя ловить частников, нужно вызывать такси! Может, он видел меня в клубе?» Ей вспомнились жуткие истории про то, как гости подстерегали стриптизерок, насиловали их и убивали. Этими историями девушки развлекались на досуге, в перерыве между выходами на сцену.

Он остановил машину возле ограды, вдоль которой они ехали последние две минуты. На дороге никого не было – ни на левой полосе, ни на правой, ни на тротуарах. Район был нежилой, фабричный. Теперь она ясно понимала, что он завез ее совсем в другую сторону. Хотела открыть дверцу, но прежде чем сделала это, на шею ей была наброшена удавка.

Через пять минут все было кончено. Она больше не шевелилась. Исцарапанные колени упирались в закрытую дверцу с той стороны, где она до этого сидела. Ее голова лежала на коленях у водителя. Со стороны могло показаться, что мужчина в машине один. Он подождал еще несколько минут. Проехала поливальная машина – медленно, очень медленно. Облила его автомобиль и с воем повернула за угол. Он дождался относительной тишины, пропустил еще пару машин. Трасса начинала просыпаться. В конце концов он решил, что надо вылезать.

Это место он выбрал на днях. Ограда здесь была проломлена, нескольких железных прутьев не хватало. За оградой – кусты, за кустами – сухой валежник. Дальше – небольшая лужица, что-то вроде гнилого крохотного озерца. Он осторожно убрал с коленей голову, уложил девушку на сиденье, вылез, закрыл дверцу, обошел машину и стал вытаскивать труп из другой двери. Это было трудно – девушка застряла, ее длинные ноги так неловко согнулись, что их заклинило. Пришлось повозиться, с нее слетели туфли. Мимо проехала еще одна машина, и он приостановился. Страха он не испытывал – это чувство было ему незнакомо. Хладнокровно переждал минуту, вытащил труп и в мгновение ока уволок его в пролом ограды. Дальше пошло легче – он протащил ее через бурелом, испачкав щегольские ботинки в тине, и осторожно уложил труп в бурую воду, стараясь не забрызгаться. Лужа была мелкая, и тело даже не закрылось водой полностью. На поверхности виднелся кончик носа, запрокинутый подбородок, кофточка, полусогнутое колено… Он хотел подтолкнуть ее дальше, но в конце концов передумал – почва вокруг лужи была такая топкая, илистая… Из кучи валежника он выбрал несколько больших сухих веток и прикрыл ими тело. Со стороны эта куча хвороста в луже выглядела совершенно невинно. Он нагнулся, сорвал пучок травы, протер ботинки, отряхнул костюм носовым платком. Вернулся к машине, сел и уехал. К половине седьмого движение на дороге стало довольно оживленным.

Глава 8

Лена сама не понимала, как она умудрилась проспать всю ночь и проснуться в таком состоянии, словно несколько часов таскала кирпичи на стройке… Все тело ныло, болела голова, глаза слезились и не желали открываться… В комнате она была одна – Сашки не оказалось рядом в постели. Только это и заставило ее подняться, натянуть джинсы, свитер и пойти на разведку. Крючок на двери откинут – неужели это Сашка сделал? С его-то ростом? Она прикинула расстояние до крючка на глаз и решила, что плохо знает своего ребенка. Однако все тут же разъяснилось – на кухне она увидела сына рядом с Абдуллой. Те мирно пили чай. Абдулла, увидев сонную Лену, поздоровался и сказал: