Екатерина Островская - Путешествие по ту сторону Страница 27

А Верещагин продолжал отступать. Ему не хотелось драться не из-за того, что Юнус оказался подготовленным к схватке бойцом, а потому только, что был гостем дома. Их с Региной пригласил сюда не Юнус, а его отец, который наверняка расстроится, узнав о столкновении делового партнера с сыном.

Юнус прыгнул вперед и опять попытался достать противника ногой. И на сей раз он попал. Удар в грудь был ощутимо сильным, но больше походил на толчок. Алексей отступил на несколько шагов, к выходу из апартаментов. Не оборачиваясь, сказал:

– Лариса, бегите к подругам, он туда не придет.

Девушка выскользнула в коридор.

Юнус закричал:

– Куда я не приду? В этом доме я хожу где вздумается и могу делать что захочу!

Парень бросился к уже выходящему из комнаты Верещагину, вылетел в коридор, и тогда Алексей, развернувшись, выставил ему навстречу кулак. Юнус рухнул на пол, ударившись затылком о мрамор пола.

– Спасибо, – неожиданно прозвучал за спиной Алексея чей-то голос.

Обернувшись, Верещагин увидел Маджида Наримановича, который держал за руку Шарофат.

– Прошу вас, идите к себе, а я должен поговорить с сыном, – произнес Бачиев.

Юнус медленно поднялся и провел ладонью по разбитым губам.

– Он первым напал! – крикнул молодой человек, показывая окровавленной ладонью на Алексея. – Этот человек, презрев законы гостеприимства, ворвался в мою комнату и… А девчонка хотела меня соблазнить!

Уже сделав шаг в сторону своей комнаты, Верещагин услышал хлесткий звук удара – Бачиев залепил сыну пощечину. Потом еще одну и еще. Юнус даже не пытался сопротивляться, даже не уворачивался.

– Ты – мой позор! – шептал Бачиев. – Ты позор рода! Ты не достоин моего имени и памяти своей матери!

Алексей вернулся к спящей жене, лег рядом. Регина, обняв его, в полусне спросила:

– Ты где был? Я скучала.

Верещагин лежал и думал о том, что только что случилось. Маджид Нариманович вернулся неожиданно и без предупреждения, а значит, что-то произошло. Но вряд ли какая-либо неприятность заставила его уехать из столицы – скорее всего, то, что нужно было там сделать, уже сделано, и он поспешил домой, зная, на что способен Юнус. Ведь, покидая оазис, Бачиев недвусмысленно намекнул гостю, что ему следует быть осторожным.

Утром в дверь постучали. Верещагин был уже одет и гладко выбрит – ждал разговора с Бачиевым.

– Вас просит зайти Маджид Нариманович, – сказала девушка, не заходя в апартаменты.

– Как там Шарофат? – спросил он, выходя в коридор.

– Сегодня утром уехала.

– Навсегда? – удивился Алексей, которого известие почему-то не обрадовало.

– Не знаю, – ответила горничная. – У нее была отдельная комната, и я не видела, когда она ушла. Просто мне сказали, что Шарофат станет жить в другом месте.

– Так, наверное, лучше, – согласился Алексей.

А про себя подумал: для Шарофат, конечно, лучше, потому что теперь рядом с ней не будет Юнуса. А вдруг девушка решила вернуться в Петербург и продолжить учебу? Вдруг Бачиев не просто отпустил ее, но и предложил некую компенсацию за инцидент? Или, вернее, это была бы плата за молчание, чтобы она никому не рассказывала о том, что пытался с ней сделать сын уважаемого в Узбекистане человека.

Бачиев ожидал его, сидя за большим столом из сандалового дерева. Но он был не один: перед столом стоял притихший Юнус. Верещагин прошел мимо, словно и не заметил его присутствия.

– О делах через минуту, – произнес Маджид Нариманович после того, как Алексей опустился в кресло. – А сейчас я хочу как-то сгладить обиду, нанесенную вам в моем доме.

– У меня нет обиды, – возразил Верещагин, – я просто вступился за девушку. Вы хотите, чтобы Юнус извинился передо мной? Если так, то предлагаю забыть о неприятном инциденте без всяких извинений с его стороны. Только не знаю, как ваш сын будет оправдываться перед Ларисой.

Маджид Нариманович удивленно вскинул брови.

– Перед Шарофат, – поправился Алексей.

– Девушка уехала, – заговорил Бачиев, – я не мог ее больше удерживать после того, что произошло. Спросил, чего бы ей хотелось, и она решила вернуться в Петербург, продолжить учебу. Такой была ее воля, и я в сложившейся ситуации не возражал. Уезжать отсюда пришлось ночью, потому что рейс утренний. Вероятно, сейчас Шарофат уже в воздухе. Теперь что касается Юнуса…

Хозяин дома замолчал, устремив взгляд на темную сандаловую столешницу.

– Я приношу свои самые глубокие извинения, – подал наконец голос стоявший Юнус. – Вчера я действительно перебрал, но обещаю… я даже отцу поклялся… больше никогда не употреблять спиртного…

Верещагин удивленно посмотрел на Юнуса. Зачем тот врет. Прекрасно же знает, что Алексей в курсе, сколько он выпил накануне. Дело ведь вовсе не в алкоголе!

– Ужасно разозлился из-за нелепого проигрыша в гонке, – продолжал Юнус. – Но я же отдал требуемые сто тысяч долларов…

Бачиев оторвал взгляд от стола.

– О каких деньгах ведешь речь? – негромко спросил он.

– Отец, – начал объяснять Юнус, – наш гость предложил погонять наперегонки по пустыне на джипах с призом для победителя в сто тысяч. Мой автомобиль слетел с обрыва, и я чуть не погиб. Но сто тысяч все-таки отдал… Ведь так?

Парень посмотрел на Верещагина.

– Так, – подтвердил Алексей. – Только не я предлагал гонять на деньги и не я пытался спихнуть соперника на камни. Деньги верну сразу после того, как выйду отсюда: я привык зарабатывать, а не выигрывать…

– Нет, – возразил Бачиев, – деньги ваши. Можете их выбросить или отдать кому-нибудь, но ни я, ни Юнус не притронемся к ним.

– Ты прав, отец, – послушно согласился Юнус.

И тут же шагнул к Верещагину.

– Я готов сделать все, что угодно, лишь бы заслужить твое прощение…

Слушать его, сидя в кресле, Алексей не стал. Поднялся и протянул руку.

– Я же сказал, что обиды не держу. Ты вроде собирался показать мне хлопковые плантации? С удовольствием съезжу с тобой на экскурсию.

Маджид Нариманович посмотрел за окно, едва сдерживая улыбку. Верещагин пожал Юнусу руку, удивляясь силе отцовской любви, которая, судя по всему, не позволяет понять, что сын – подлец и наркоман.

– Завтра, – произнес Бачиев-старший. – Поедете с утра. А я распоряжусь, чтобы вас там приняли как полагается.

Он махнул рукой, показывая Юнусу на дверь. Проводил его взглядом и сказал гостю:

– Я еще не все дела доделал в Ташкенте, поэтому вечером вернусь туда. Президент пожелал увидеться со мной завтра, чтобы предложить кое-что очень нужное для нашей страны… Но уже сегодня мы с тобой подпишем все бумаги. Кстати, изменим кое-что в тексте контракта. И еще у меня вопрос: возможно ли оставить часть нашей прибыли в России, списав ее на ваши затраты?

До часу дня партнеры работали. Потом Маджид Нариманович и Алексей с Региной пообедали на островке. Юнус из своих комнат не показывался. Когда Регина удивилась его отсутствию, Бачиев объяснил, что сын неважно себя чувствует, а потому решил сегодня отлежаться.

Обед был недолгим – бизнесмен спешил. Остаток дня Верещагины провели в бассейне, иногда выбираясь на островок. Лежали там, ни о чем особенно не разговаривая и, тем более, не вспоминая того, что было накануне. Вечером так же вдвоем поужинали и отправились в свою спальню. Алексей предупредил жену, что утром поедет с Юнусом на плантации хлопчатника, а потому он хочет выспаться – путь предстоит не близкий.

Глава 6

Когда Верещагин вышел из дома, Бачиев-младший сказал ему, что до плантаций почти два часа пути. Если он имел в виду продолжительность езды на своем «Мазератти», то получалось, что от резиденции Маджида Наримановича до хлопковых полей около четырех сотен километров.

Юнус управлял своим кабриолетом одной рукой, что немного смущало Алексея, потому что стрелка спидометра постоянно дрожала возле отметок сто восемьдесят – двести км.

– Раньше у меня «Феррари» был, – рассказывал сын бизнесмена, – тот бегал еще быстрее. Но люди здесь настолько дикие, что выезжать на нем стало опасно. Как-то ехал именно по этой дороге и остановился в поселке по пути – магазин увидел, решил минералки прихватить. Выхожу из магазина, смотрю, а по моей машине пацаны ползают: грязные, пыльные… Мало того, что перепачкали все, так умудрились еще и кожу на сиденье порвать. Я не выдержал и хлестнул одного пару раз стеком. Мальчишка свалился на землю и умирающего начал изображать. Тут народ сбежался, все голосить стали… В общем, я уехал и вскоре совершенно забыл про тот случай. Но вдруг прошлой осенью у меня сгорает машина. «Феррари»! Можешь себе представить? Потом выяснилось, какие-то гады облили автомобиль бензином и подожгли. Я тогда у девушки остановился, а ночью как полыхнет под окнами, как грохнет! И главное, никто ничего не знает. Может, ухажер той девчонки приревновал, может, еще кто, неравнодушный к чужому богатству, или те, что из поселка, где я мальчишку хлестанул, постарались? Поджигателей так и не нашли. Страховку мне, конечно, выплатили, но пришлось доказывать, что я не верблюд, то есть не сам тачку поджег. Теперь вот взял «Мазератти», чтобы исключить подобное…