Валерия Леман - Сны мертвой девушки из Версуа Страница 27

Я задыхался от жажды, жары и тишины городка, а еще больше – от необъяснимого чувства, что наяву переживаю свой собственный сон, приснившийся мне в холодной и пасмурной Москве. Сердце учащенно билось, а когда я повернул на короткую улочку с замком Бенини в тупике, то и вовсе едва не выпрыгнуло из груди: я приближался к высокой каменной стене с массивными воротами, украшенными размашистой надписью «Шато Бенини».

За стеной возвышались ветвистые старые дубы и буки, за которыми еле просматривалась красная черепичная крыша. Почти теряя сознание от невероятной нереальности происходящего, я подошел к невысокой калитке справа от ворот: деревянный прямоугольник в рамке из сочно-зеленого хмеля, которым была покрыта также вся стена…

Один к одному, то была дверь из моего сна – та самая, возле которой я услышал похожий на шелест ветра выдох за спиной: «Здесь».

Аньетта и ее мнение

И думать было нечего о том, чтобы попасть в родовое поместье Бенини – я несколько раз нажал на металлическую кнопку современного звонка в стене, рядом с дверью из сна, но никакой реакции не последовало. Что оставалось делать? Я не герой американского боевика, который в подобном случае элементарно перемахнул бы через двухметровую стену, не испачкав при этом своих белоснежных брюк.

После бесполезного топтания у чужих ворот под палящим солнцем, мне пришлось, не солоно хлебавши, вернуться к машине, чтобы отправиться на поиски Аньетты на виноградниках Люлли. Как знать, может быть, именно эта, по словам дедков из кафе, простая женщина сможет снабдить меня интересной информацией. Люди всегда хоть краем уха, но что-то слышат, что-то видят или о чем-то догадываются. Я сел за руль и, следуя стрелкам на дорожных указателях, направился в сторону Аллемана.

Пожалуй, впервые за все время моего пребывания в Швейцарии я не любовался красивыми видами за окнами автомобиля: матово-синей, рваной полосой Альпийских гор, блеском озерных вод вдалеке, очаровательными домиками, утопающими в цветах. Сердце мое учащенно билось, а в голове ритмично стучала одна мысль: «Здесь! Здесь! Здесь!» С того момента, как я вышел из кафе и, словно шагнув в измерение сна, направился к замку Бенини, меня не покидала уверенность в том, что Ольга, а вместе с ней и разгадка всего, – совсем рядом, за этой каменной стеной, нужно только открыть дверь из потемневшего дерева в обрамлении зеленого хмеля. В ту ночь Бенини наверняка привез Ольгу именно сюда и спрятал в доме. Для чего? Что он собирался предпринять? Чего боялся? Почему в панике рассчитал свою служанку Аньетту? Сплошные вопросы.

Между тем я проехал по небольшому тихому Аллеману, где мне встретилась лишь старушка в инвалидной коляске, мирно катившая по центральной улице. Жить бы в такой райской глуши, не думая ни о чем на свете! Просыпаться по утрам от щебета птиц в густой зелени платанов, с первой чашечкой кофе выходить на балкончик, наслаждаясь каждым горячим глотком и неторопливо просматривая утренние газеты, с широчайшей улыбкой размышляя об очаровательной легкости бытия… Впрочем, долго такое благолепие мне, боюсь, не вынести.

Выехав за пределы городка, я увидел величественную панораму: широкие ленты посадок винограда от самых границ города плавно шли вниз, а дальше вновь поднимались такой же плавной и величественной волной. Каждый рядок, словно прочерченный по линейке, легко просматривался от начала и до конца, потому я сразу увидел группу людей с самого края и поспешил подъехать к ним.

Бригада была еще та: высокий седой старик с помятым лицом багрового оттенка (очевидно, тот самый Матье, о котором язвили дедки в кафе), три бабенки «без возраста», в коротких шортах и майках, смело демонстрирующие всему миру свои дряблые тела. Эта четверка являлась, так сказать, основным ядром; на подхвате, очевидно, были сутулый лысый парень примерно моих лет и деловитая женщина под шестьдесят в свободных темных брюках и рубашке. Она-то, без сомнений, и была доброй старой Аньеттой.

– Добрый день, – бодро заговорил я, вылезая из машины под цепкими взглядами Матье и его боевых подруг. – Как дела? Я – художник из Лозанны, ищу здесь у вас Аньетту.

Лихорадочный огонек в глазах великолепной четверки мгновенно потух: я не спросил ничего, за что можно было бы сшибить деньгу, и явно не нуждался в помощи этой теплой компании.

– Аньетта, тут к тебе молодой и интересный, – резким голосом прокаркала одна из красоток – судя по цвету лица, та самая Синяя Мари, с которой засыпает после рюмки-другой трудяга Матье.

Тут же компания вернулась к работе, изо всех сил делая вид, что никто тут не умирает от любопытства и желания срубить хоть на бутылочку красного.

Аньеттой действительно оказалась женщина в брюках. Бросив на меня короткий цепкий взгляд, она неторопливо сняла прикрепленную к поясу корзинку, салфеткой тщательно вытерла руки и подошла поближе. Я жестом предложил ей отойти за машину, подальше от любопытных глаз.

– Я, повторюсь, художник, приехал из Лозанны, – понесло меня по наезженной колее. – Мне сказали, что в Танси живет владелец женевской галереи Пьер Бенини, который, возможно, заинтересуется моими работами. Понимаете, я очень надеюсь на выставку в Женеве.

Аньетта бросила на меня второй короткий острый взгляд и молча кивнула. На ее спокойном лице не было заметно и следа каких-либо эмоций. Отчего-то это сбивало меня с толку. Я понимал, что мой рассказ звучит не вполне правдоподобно, но отступать было некуда, потому я продолжал, стараясь сохранить бодрый тон:

– Так вот, оказывается, Пьер Бенини давно не был в Танси, это мне только что сообщили в местном кафе «У Анри». И там же некий Тито сообщил, что вы долгое время работали у Бенини и, стало быть, вполне можете мне дать добрый совет, как лучше найти к нему подход и все такое.

Пот градом лил у меня со лба, я чувствовал усталость и раздражение от того, что любой школьник был бы способен почувствовать фальшь моего рассказа. В самом деле, и зачем это художник станет советоваться со служанкой владельца галереи? Какой вообще из меня художник!

Прищурившись, Аньетта смотрела в сторону великолепных молчаливых Альп, а когда я умолк, перевела взгляд светлых цепких глаз на меня, грешного.

– Стало быть, вы хотите знать мое мнение? – отрывисто произнесла она, тут же напомнив славную Лорен.

Я с готовностью кивнул. Аньетта подбоченилась:

– А мое мнение простое. Никакой вы не художник, а ищейка, потому и приехали на виноградник, чтобы расспросить меня о хозяине. Из Лозанны, говорите, прикатили, а номера-то у машины – женевские. Если еще интересно мое мнение, так скажу и про Бенини – парень натворил что-то серьезное, и считаю я так не потому, что он меня, старуху, прогнал из своего дома, а потому что странно все это. Сколько лет я у них работала, еще при старом Бенини, и потом, когда молодой почти перестал приезжать, и за все время отродясь не было никаких конфликтов, все тихо-мирно. А тут вдруг примчался ни свет ни заря, вызвал меня, старуху, да и рассчитал как последнюю пьяницу какую-то. Заплатил вдвое больше, чем был должен, в глаза не смотрел, торопился, и руки тряслись, как вон у нашего Матье с утра после загула трясутся. Раньше-то и пошутит всегда, и посмеется, обязательно расспросит обо всех городских сплетнях, а тут – на тебе, проваливай!

Я был в восхищении – эта маленькая спокойная женщина дала бы фору всей полиции кантона со мной в придачу. Женевские номера! Туды ее в качель.

– Браво! – одним коротким словом выразил я все переполнявшие меня чувства, а Аньетта с достоинством наклонила голову, словно актриса на сцене. – Вы абсолютно правы: я – частный детектив и расследую дело, о котором пока могу говорить. В сущности, мне необходимо уточнить одну деталь: был ли Пьер Бенини в Танси двенадцатого июня.

Аньетта хитро прищурилась:

– Я и говорю – был, конечно! Когда он рассчитал меня, заплатив вдвое больше положенного? Когда руки у него тряслись и глаза бегали? Двенадцатого июня! Уж я-то этот день запомню надолго. Рано утром, только солнце взошло, вдруг – стук в дверь. Открываю – хозяин! Господи прости, весь будто ошпаренный, рубашка несвежая, словно сутки не переодевался, под мышками мокро. А ведь он франт! Ну и выставил меня тут же, даже вещи собрать помог. Иди, мол, Аньетта, на все четыре стороны, а я замок уж продал. Если хотите знать мое мнение, я тогда еще подумала, что парень в нехорошие дела вляпался, кому-то по-крупному задолжал, вот и крутится, дом продает.

– А он действительно продал дом? – полюбопытствовал я.

– Какой там! – махнула рукой Аньетта. – Ничего он и не думал продавать. Хотите знать мое мнение? Просто Бенини решил меня поскорее выставить. Сами судите: приехал ночью, не переоделся, душ не принял и с первыми лучами солнца – ко мне, чтоб побыстрее выставить вон.