Валерия Вербинина - Ход Снежной королевы Страница 27

Однако Дезире поднялась с места и подошла к окну, за которым бушевала метель.

– Нет, – сказала она через несколько мгновений, – Люсьен прав. Кто-то едет сюда.

– Это Кэмпбелл! – встрепенулся граф. – Антуан, мое ружье! Ну, сейчас мы встретим мерзавца…

– Хватит, Эрнест, – резко остановила кузена Дезире. – Там вовсе не Кэмпбелл, а кто-то другой.

Забыв о еде, все устремились к окнам.

– Смотрите, всадник! Всадник на гнедой лошади!

– Непостижимо!

– Как он смог подняться на гору в такую погоду?

– Ах, Филипп! – воскликнула Эдмонда, в порыве чувств бросаясь на шею своему супругу. – Мы спасены!

Снизу донесся яростный стук в дверь.

– Да, это не Кэмпбелл, – пробормотал граф, вытирая проступивший на лбу пот. – Антуан, немедленно отворите двери и ведите нашего гостя сюда! Какое счастье, что из деревни догадались прислать сюда жандарма. Вот увидите, господа, скоро все наши неприятности останутся позади.

Я смотрел на него с жалостью. Взрослый мужчина, многое в жизни повидавший, верил в то, что появление какого-то жалкого жандарма в силах остановить целый хоровод смертей! Впрочем, таково почти всеобщее отношение к полиции. Люди считают хорошим тоном ее презирать, пока ничего не произошло, а как только что-то случилось, сразу же бросаются к ней за помощью. Забавно все-таки устроен человек!

На всех лицах немедленно расцвели улыбки. Больше всех радовались служанки, и Полина даже бросилась обнимать Франсуазу, хотя раньше не слишком ее жаловала. Все! Кончено! Страх умер! Конец мистеру Кэмпбеллу! Добрый жандарм непременно отыщет его убежище и схватит преступника за шиворот! Он-то точно покажет убийце, где раки зимуют! Так можно было истолковать всеобщее возбуждение.

В коридоре послышались шаги и голоса. Головы присутствующих как по команде повернулись к дверям. Графиня даже привстала на цыпочки, хотя раньше считала такое поведение проявлением дурного тона. Дезире Фонтенуа застыла у окна, вся обратившись в слух, и лицо ее было мрачнее тучи.

– Благодарю, благодарю… – твердил приятный мужской баритон. – Ужасная погода… поражаюсь, как я сюда добрался…

Дверь распахнулась, и Антуан пропустил в комнату неожиданного гостя. С первого же взгляда мне сделалось ясно, что наш посетитель, кем бы он ни являлся, никак не мог оказаться жандармом. Это было существо совершенно другой породы – холеный темноволосый щеголь с обольстительными усиками, остававшийся щеголем даже несмотря на то, что его пальто было все в снегу, а кожа на лице покраснела от мороза.

– О, – воскликнул он, всплеснув руками, – какое многочисленное общество!

Верный Антуан помог гостю разоблачиться. Под пальто оказался немыслимой безупречности фрак, чья адская чернота только выразительнее оттеняла кипенную белизну накрахмаленной сорочки. Я терялся в догадках, и похоже, что не я один. Оживление на лицах начало мало-помалу сменяться недоумением.

– А вас нелегко было отыскать! – полушутя-полусерьезно промолвил гость. – Честное слово, был момент, когда я даже думал, что… – Он оборвал себя и, обведя взглядом притихших людей, безошибочно определил среди них хозяина дома. – Граф Эрнест дю Коломбье, если не ошибаюсь? – осведомился вновь прибывший, церемонно кланяясь.

– Да, – пробормотал граф, машинально отвечая на поклон. – С кем имею честь?

– О боже! – пролепетала Эдмонда Бретель, подавшись вперед. – Вы…

Гость живо обернулся к ней, и во взоре его мелькнуло самодовольство.

– Да, сударыня, вы не ошиблись. Я Массильон, Фредерик Массильон. Актер, – с напускной скромностью уточнил он.

– Тот самый Массильон? – оторопел Бретель. – Ну как же, я читал о вас!

Граф Коломбье облизнул разом пересохшие губы.

– Прошу прощения, сударь, но… Это такая неожиданность… Дело в том, что… – Он запнулся. – Могу ли я узнать, так сказать… цель вашего визита? Потому что… – Ему явно не хватало слов, и он просто указал на окно, за которым все тонуло в почти сплошной белой пелене.

– Да, да, я понимаю, как вы удивлены, – с типично актерской интонацией промолвил Массильон. – По правде говоря, я и сам поражен! Я хотел… то есть я собирался… – Он кашлянул. – Кажется, вы обедали? Надеюсь, не помешал вам? Мне, право, так неловко…

– Ну что вы, сударь! – воскликнул граф, входя в привычную ему роль светского человека. – Такой приятный гость, как вы, никогда не может помешать! – Массильон, сощурясь, поглядел на графиню, и Коломбье спохватился. – Это моя супруга, госпожа Коломбье. Большая почитательница вашего таланта.

Актер грациозно поклонился.

– Ваш слуга, мадам!

– О, что вы… – пробормотала графиня.

– Господин Бретель, мой управляющий, – продолжал знакомить гостя с присутствующими граф. – Госпожа Эдмонда Бретель, его супруга.

Эдмонда порозовела и наклонила голову.

– Кажется, мы с вами уже встречались, – промолвила она с неожиданной для женщины ее лет пылкостью. – Помните, на ужине у промышленника Рошфора?

– О мадам! – вскричал Массильон, расплываясь в улыбке. – Разве я мог забыть!

Он припал к ее руке с таким видом, словно всю жизнь ожидал именно этого момента. Эдмонда была совершенно счастлива.

– А вот… – промолвил граф, подводя гостя к Дезире, которая усиленно обмахивалась веером, словно ей отчего-то вдруг сделалось душно, – моя бесценная кузина. Мадемуазель Дезире Фонтенуа.

– Ах, мадемуазель Фонтенуа! – в экстазе вскричал актер.

Он сделал шаг вперед, широко улыбаясь, и сощурился, глядя на стоящую перед ним красавицу. В следующее мгновение улыбка Массильона медленно начала стекать с его лица, которое внезапно приобрело озадаченное и даже немного испуганное выражение.

– Это Дезире? – пролепетал он, указывая на нее.

– Ну да, – подтвердил несколько удивленный Коломбье. – Моя кузина.

– Ваша кузина? – вскрикнул Массильон. – Господи, да что вы такое говорите? Я же знаю мадемуазель Фонтенуа, я… Это не она, это другая!

В зале внезапно воцарилась тишина.

Тишина, пропитанная страхом.

Глава 10

Амалия

1. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье

Мгновение в зале стояла полная, абсолютная, ничем не нарушаемая тишина, потом Эдмонда Бретель метнулась к мужу и со сдавленным возгласом вцепилась в его плечо. Зашуршали по полу трены женских платьев, испуганно зашаркали мужские ботинки. Все медленно отступили от лже-Дезире, которая осталась стоять у окна в центре дышащего враждебностью полукруга людей. Только я один не двинулся с места.

– Люсьен, – вскрикнула мать, – ко мне, немедленно!

Словно я был какой-то собачонкой, честное слово… Я с укором взглянул на тетю Дезире, и она ответила мне едва заметным пожатием плеч.

– Однако, – пробормотал папа, покрываясь пятнами, что у него всегда было признаком сильнейшего гнева, – что все это значит, мадемуазель?

Дезире сложила веер и улыбнулась.

– Мадам, с вашего позволения, – поправила она отца.

– Вы… вы… – Похоже было на то, что отцу не хватало слов. – Вы не Дезире Фонтенуа?

– Нет, – спокойно ответила «тетя» таким тоном, словно происходящее было в порядке вещей.

Эдмонда тоненько взвизгнула и покрепче вцепилась в своего супруга.

– Ой, Филипп, – прошептала она, – мне страшно!

Нашла кому говорить! Он тоже трясся как осина.

– Я же сказал, это не Дезире, – к чему-то произнес противный лощеный актер.

– Но тогда… – проклекотал папа, – тогда я ничего не понимаю. Где Дезире? Где моя кузина? И кто вы, сударыня, черт бы вас побрал? Какое вы имеете право…

Глаза Дезире стали совсем золотыми. Она сделала шаг вперед, и толпа испуганно раздалась перед ней. Но Дезире только опустилась в кресло и закинула ногу на ногу.

– Кажется, месье, вы хотели звать полицейских, – промолвила она спокойно. – Так вот, я к вашим услугам.

– Вы? – Папа позеленел. – Вы… вы из полиции? Не может быть! Ведь женщины там не служат!

– Только официально, – поправила его Дезире, загадочно улыбаясь. – А на самом деле, месье, без их услуг обойтись невозможно. Если вам интересно, я работаю на комиссара Папийона. Полагаю, его имя вам известно.

Гости озадаченно переглядывались. Еще бы! Ведь Папийон – самый знаменитый сыщик на набережной Орфевр. Говорят, он начал работать еще при Видоке и раскрыл уже столько преступлений, что едва ли не превзошел своего легендарного начальника. Впрочем, папа всегда утверждал, что Папийон – самый обыкновенный полицейский, просто он очень искусно создает вокруг себя шумиху и каждое пустячное дело преподносит как подвиг.

– Значит, вы работаете на месье Анатоля? – спросил папа, утирая пот, который струился по его вискам. Странно – в гостиной вовсе не было жарко.

– Именно так, – подтвердила Дезире.

– И как поживает его жена Мадлен? – напирал папа.

Тетя улыбнулась еще шире.

– С таким же успехом вы могли бы спросить меня о детях комиссара, которых у него нет, – холодно ответила она. – К слову, моего начальника зовут вовсе не Анатоль, а Огюст, и он овдовел несколько лет тому назад. Жену его звали не Мадлен, а Луиза. Кроме того, он одевается в серые костюмы, отличается крайней педантичностью и всегда носит при себе оружие. – Дезире шевельнула пальцами. – Если вы решили проверить меня таким образом, месье, то глупее ничего не могли придумать.