Андрей Остальский - Английская тайна Страница 27

— Это еще что за урод? — встревожилась Анастасия.

— Это Гарри.

— Знакомый?

— Да нет, он… В общем-то, он живет в нашем городе, не знаю точно где… Детишки у него славные… Мальчик и девочка. Кажется, он домушник.

— Кто?

— Грабитель. Дома чистит. Ну, то есть официально он числится безработным.

— Откуда же это известно, что он грабитель?

— Слухом земля полнится… Городок-то небольшой… Все друг о друге все знают. Его все время арестовывают, обыски устраивают, но ничего доказать никогда не могут. Ловок больно. Мои родичи считают, что это он нас четыре раза обчищал.

— Да ты что! Ну и нравы у вас тут! А чего он тогда кивает так дружелюбно? Прямо друг семьи, можно подумать!

— Ну, наверно, он себя чем-то в этом духе и считает. Привязался, за столько-то лет.

— Бред какой-то. Слушай, а нельзя подкараулить его как-нибудь и башку проломить?

— Нет, лучше не связываться. Судьи тут строги к превышению самообороны. Это наказывается очень жестоко.

— Что, даже если его поймать с поличным?

— Тут вам не Америка. Грабителей, пойманных первый раз, как правило, в тюрьму не сажают, а так, штрафуют или дают какой-то срок условно. Но если ты ему при этом что-нибудь сломаешь или ненароком убьешь, то все, суши сухари. Могут даже пожизненно дать.

— Ну, ребята, вы даете!

— Да, я тоже до сих пор удивляюсь. Но мне моя собственная теща объясняет, что, дескать, нельзя какое-то там имущество равнять с жизнью или здоровьем. И потом, у подавляющего большинства и мебель, и техника, даже шмотки и еда в холодильнике застрахованы. Мои таким образом четыре раза всю обстановку обновляли. Возни правда, очень много… Гарри, кстати, любит поговорить о достоинствах страхования. Если он сейчас к нам подберется, то обязательно начнет впаривать, что надо застраховаться, зануда.

— В общем, психи твои англичане и, говорят, все сплошь мазохисты, — сказала она. — Поркой увлекаются.

— Ну да, французы издеваются, говорят: «Le Vice Anglais» — «Английский порок». То есть, наверно, да, англичане дальше всех продвинулись в этом деле.

— В каком — деле?

— В изучении тонкой грани между наслаждением и болью.

И тут вдруг с Анастасией что-то случилось. Глаза ее как будто подернулись поволокой, и что-то вроде легкой дрожи пробежало по лицу. Глядя на Сашка в упор, она стала облизывать губы — Сашок ощутил (или ему это только показалось?) какой-то сигнал или импульс, который его сильно взволновал.

— Может быть, вы хотите позавтракать? — спросил он, чтобы скрыть смущение.

— Хорошая идея, — сказала, пряча глаза, Анастасия. — Давай сойдем скорей. А то мне уже надоело ехать.

— Тут есть одно славное местечко… Кафе такое симпатичное. С видом на реку и под стеклянной крышей. Или, может быть, вам интереснее было бы в пабе закусить?

— В пабе? А что это такое? Я это слово слыхала, конечно, но что оно означает — без понятия…

— Паб — это сокращение от «паблик хаус»…

— Но ведь «хаус» — это, кажется, значит «дом»? Я помню, мы в школе это проходили… Так ведь?

— Ну да, да.

— Тогда что же это получается, а? «Паблик хаус» это, выходит, «публичный дом», что ли?

— Да… но совсем в другом смысле, чем в русском языке… Вот вам, кстати, пример того, почему буквально, слово за слово, ни в коем случае нельзя переводить. Не только некрасиво получается, но и просто неверно. Может даже привести к опасному недоразумению. Пригласите кого-нибудь в «публичный дом», и вас неправильно поймут. Девушка так и пощечину может дать, не правда ли?

— Ну, я не из тех девушек, что так разбрасываются пощечинами… но в публичный дом мне и вправду ни к чему…

— Вот именно! А ведь по-английски «паблик хаус» — это всего лишь пивнуха, трактир…

— Правда? Никогда бы не догадалась, смешно…

— О, и еще более смешные примеры есть… Такой был то ли анекдот, то ли быль… Как пытались научить старую модель компьютера 80-х годов переводить с английского на русский и обратно. Ввели в него цитату из Евангелия от Матвея: «The Spirit is Willing but the Flesh is Weak». В русском варианте это звучит так: «Дух ревностен, но плоть слаба». Компьютер справился с переводом в долю секунды и выдал: «Водки хватает, а вот с мясом — проблемы».

Настя захохотала:

— Повтори еще раз эту фразу… чего там про спирт?

— «Spirit» действительно может значить и «спирт», и «дух»… все от контекста зависит. Но глупый компьютер, он контекста не понимает. Он думает, что это все про советский дефицит… Но ведь и вправду, «плоть» и «мясо» — почти одно и то же.

— О, я отлично помню восьмидесятые, хоть и девчонкой совсем была, — сказала Настя. — Все было ничего, но дефицит действительно… У нас на Урале мясо только по талонам давали… Даже в общественных столовых пельмени с морковью делали… Ладно, коли такое дело, пошли в твой «публичный дом», посмотрим, что там за угощенье…

— Легко! Правда, не все пабы открыты в такое время. Но тут недалеко, у овощного рынка есть один — открывается в пять утра.

Погода, как выяснилось, тем временем разгулялась. Небо синело, солнце сверкало, и в его лучах сверкала и Анастасия. Сашок шел с ней рядом по улице, и странные чувства переполняли его. Несмотря на чертова Беника, несмотря на унизительное ощущение, что он, Сашок, стал опять объектом какого-то то ли идиотского розыгрыша, то ли гнусной манипуляции, предпринимаемой с некими темными целями, несмотря на все это — ему почему-то очень хотелось взять эту красивую женщину под руку и, может быть, да давай уж скажем честно, может быть, даже прикоснуться губами к персиковой коже. «У Анны-Марии все-таки кожа на лице не такая красивая», — мелькнула предательская мысль.

Но вообще, как легко забыться и позволить себе что-то — именно потому, что Настя так удивительно похожа на законную жену. Но при этом чуть-чуть пикантней, чуть-чуть сексапильней, и — да-да — слегка вульгарней, чем Анна-Мария! И, представьте себе, это не убавляет ее привлекательности, скорее наоборот.

Людей в «Лягушке и короне» в этот ранний час было не то чтобы много, но два-три завсегдатая маячили вокруг стойки. Сашок заказал Анастасии полный английский завтрак — с яичницей, беконом, специальными сосисками, жареными помидорами и пропитанными маслом горячими, ароматными тостами. Она принялась все это уписывать с превеликим аппетитом.

— Не хотите ли свежего разливного эля? — на всякий случай спросил Сашок.

— Да вообще надо бы попробовать эту невидаль… Он на что похож, на пиво, что ли?

— Не совсем… Варится совсем иначе, скорее ближе к нашему квасу… И подается теплым, а не холодным.

— А градусов в нем много?

— Ну, хватает…

— Тогда надо бы подождать — рано еще.

— Может, шэнди тогда?

— Это еще что такое?

— Смесь пива или эля с лимонадом.

— Что?! Ты шутишь, наверно.

— Да нет, какие тут шутки, национальный напиток. Облегченный вариант. Для дам.

— Ну, я не из тех дам.

— Догадываюсь…

— Нет, но это же надо придумать — сладкий лимонад смешивать с пивом! — Анастасия долго не могла успокоиться.

А когда успокоилась, то сказала негромко:

— Саш, мне надо в гостиницу устроиться — недорогую и такую, знаешь… где на тебя не очень-то внимание обращают. И в то же время чтобы в центре была.

Немного поломав голову, Сашок вспомнил про целый куст дешевых (и несколько сомнительных) гостиниц в районе Виктории. Они явно удовлетворяли всем перечисленным критериям. Анастасия захотела проехаться в «настоящем лондонском такси» и пришла в полный восторг от традиционного облика этого автомобиля. «Аутентично», — довольно крякнула она, расплачиваясь.

В беззвездной гостинице «Корнуолл» было не слишком шикарно, но и не очень грязно. За стойкой тусовался сонного вида филиппинец, предложивший им заполнить регистрационную форму.

— Вам номер на двоих? — спросил он.

Сашок открыл было рот, чтобы сказать, что нет, вовсе нет, что дама одна путешествует, а он ее только сопровождает. Но не успел, Настя опередила его, сказав:

— Йес, йес, уи а хазбанд энд уайф — дескать, мы муж и жена. При этом она больно ткнула Сашка локтем в бок и прошипела:

— Заполняй давай анкету-то…

— Иностранные гости должны указывать свои паспортные данные, — глядя куда-то в сторону, пробормотал филиппинец.

— Нет-нет, мы — местные, из Фолкстона мы, — поспешила заверить служащего Анастасия на своем чудовищном английском.

— Ну, тогда вам только адрес надо написать, — ответил он.

— Пиши свой адрес, — прошипела Сашку в ухо Настя.

Несколько секунд Сашок колебался, а потом — была не была! — заполнил анкету, записав себя и Настю, как «мистера и миссис Тутов». «Все равно они с Анной-Марией похожи как две капли воды», — объяснил происходящее внутренний голос. Но, видно, он уже знал нечто, о чем еще не догадывался Сашок.