Анна Литвиновы - Вояж с морским дьяволом Страница 27

– Я, я! – радостно кричит стоящая рядом с Татьяной мисс Вонг.

И Садовниковой вновь кажется, что взгляд Ансара останавливается не на соседке, но на ней. И о чем-то просит…

Да ну, глупости. Кругом полно девушек куда моложе и красивей.

– Пожалуйста, прекрасная дама! – вежливо говорит Ансар.

Мисс Вонг дает завязать себе глаза, хватает ножницы, долго примеряется… и под общий хохот отрезает самую маленькую коробочку. Торопливо срывает с глаз повязку, открывает трофей – и гордо демонстрирует крупный бриллиант. Кажется, такой же, как умудрилась выцыганить вчера.

Гости в восторге аплодируют.

И дальше, как в книге классика, на сцену, расталкивая друг друга, устремляются одна за одной прекрасные дамы. Хохочут, щелкают ножницами. И, взвизгивая, хвалятся то роскошными серьгами, то изящными часиками, а самой удачливой достается настоящее яйцо Фаберже.

Да уж! Развлечение с размахом! Пойти, что ли, тоже постричь?!

Но что-то ее удерживает. И Таня – кажется, единственная из гостей женского пола – на сцену не идет. Остается в своем уголке и оживленно обсуждает с режиссером Пьером нашумевшие в рекламных кругах «Здесь курят» и «99 франков».

И вновь ей кажется, что Ансар смотрит – именно на нее – удивленно и даже встревоженно.

А когда с золотой нити срезан последний приз, восточный человек вдруг подходит к Тане, берет под руку, небрежно говорит Пьеру:

– Вы позволите?

– Да, конечно, – поспешно откланивается француз.

Ансар же внимательно смотрит Татьяне в глаза (она твердо выдерживает его взгляд) и говорит:

– Прекрасная Таня…

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – удивляется она.

– О, все прозаично, – отмахивается миллиардер. – Мой статус требует, чтобы служба безопасности проверяла всех моих гостей… и докладывала мне. Я знаю о вас все. Даже то, что в своей Москве вы ездите на смешной машинке «Пежо». Верно?

– Нет. В моем «Пежо» нет ничего смешного. Нормальная машина. Меня устраивает, – пожимает плечами Таня.

Ансар склоняет голову:

– Я вовсе не хотел вас обидеть. Но дело в том, что следующим развлечением для гостей будет конкурс танцев. И главный приз в нем – тоже маленькая… и довольно смешная… машинка «Мазератти». Вот я и осмелился предположить, что вас это заинтересует. Готов побиться об заклад, что вы танцуете изумительно! Я прав?

– Правы, – соглашается Таня. – Только танцевать для вас я не буду.

– Но почему? – удивляется Ансар. – Если вы еще не поняли – все эти подарки… машины, часы, бриллианты… никого из гостей абсолютно ни к чему не обязывают. Это просто… такое маленькое развлечение. Я доставляю удовольствие – другим и себе…

– Ага, – кивает она. – И когда вы бриллианты в толпу бросаете – это тоже просто прикол.

– Я не понял последнего слова, – говорит ее собеседник.

– Ансар… – вздыхает Татьяна. – Вы никогда не слышали пословицу про бесплатный сыр? Который бывает только в мышеловке?

– Уверяю: я вовсе не пытаюсь заманить вас в мышеловку! – горячо восклицает шейх.

Но Татьяна только отмахивается и продолжает:

– Может, я – дура, но на свой сыр предпочитаю зарабатывать собственной головой. А не ловить бесплатные бриллианты. И потом, – она презрительно машет рукой в сторону уже подвыпившего, галдящего гарема, – разве вам не достаточно других дамочек? Любая для вас с радостью станцует, хоть голышом – вот и пользуйтесь!

– Ваши принципы делают вам честь… – задумчиво произносит Ансар.

А у Татьяны вдруг вырывается:

– Вы, между прочим, мне тоже нравитесь. Несмотря на все ваши дурацкие лотереи…

Ляпнула – и от досады едва язык не проглотила. Что она несет?!

Ансар же остался невозмутимым.

Склонил голову, осторожно коснулся губами ее руки, тихо произнес:

– Я очень рад, что вы почтили мой дом своим присутствием.

И, бесшумной кошкой, исчез.

А спустя секунды в банкетном зале уже раздавался его усиленный микрофоном голос:

– Милые дамы, я приглашаю всех вас принять участие в танцевальном конкурсе…

…После той самой первой съемки на Мальорке дела у Тани резко пошли в гору.

Она все гадала: что стало тому причиной?

Впечатление, которое она произвела на режиссера? Не без этого. Ведь именно Пьер нашел ей агента, «лучшего (как он сказал) агента в Париже», – а уж тот стал устраивать Татьяне контракты один другого привлекательней, прежде всего в смысле финансовых условий.

Татьяна снялась в павильоне в Париже (йогурт), затем в Лондоне (стиральный порошок), потом на натуре в Марокко (новый сорт шоколада). Далее – огромная фотосессия на курорте в Андорре и – мечта всех моделек! – фото на обложку. Правда, пока всего лишь в парашютный журнал, который узнал о ее российском спортивном бэкграунде, – зато четыре разворота, фото и текст посвящены лично ей, и тираж номера семьдесят четыре тысячи экземпляров.

О мисс Садовниковой заговорили как об «интеллектуальной русской модели со спортивной жилкой». Гонорары разительно выросли. Условия работы несказанно улучшились. И хоть режиссеры во время съемок на нее по-прежнему орали (работа у них такая!), зато весь прочий персонал, включая линейных продюсеров, ходил на цырлах.

В отели ее теперь поселяли только пятизвездные, и никакой речи уже не шло об «обязательной программе» времяпрепровождения, всяких там приемах у мэров. Напротив, рестораны и клубы тех городов, куда она приезжала, наперебой заманивали ее бесплатными ужинами и эффектными шоу – надеялись, что Татьяна, в свою очередь, сделает одним своим появлением рекламу заведению.

Собственная карьера даже ей самой казалась пугающе бурной, слишком уж стремительной. Порой у Тани мелькала мысль: а не приложили к тому руку Чехов и его контора? Она, конечно, отгоняла эту идею как вполне параноидальную, однако временами думалось другое: а может, таинственные кураторы из Володиного ОСО сумели каким-то образом разглядеть ее подлинную сущность? Отыскать ее настоящее призвание? Которое заключалось не в придумывании слоганов и писании рекламных текстов, а в том, чтобы блистать перед фото– и кинокамерами?

За полгода в Европе, меняя города, гостиницы и лимузины, Татьяна лишь однажды сорвалась в Москву, на день рождения любимого толстяка-отчима. Посидели по-семейному, да толком ни о чем не поговорили, а наутро она снова улетела в Париж…

Наконец осенью мадмуазель Садовникофф пригласили сниматься в рекламе нового тоника.

Гонорар предложили более чем приличный, шестизначный, место съемки – Мальдивские острова. Агент настоятельно посоветовал принять приглашение…

Глава 9 Мальдивы

Съемки выдались непростыми, шли от зари до заката, режиссер оказался очень въедливым, но в последний рабочий день съемок Таня все-таки оторвалась. Оторвалась – в смысле сбросила всех с хвоста. То есть удрала. Кинула всю съемочную группу.

Она отправилась в СПА. Соседка из рядом стоящего бунгало, швейцарка Кристина, наговорила Татьяне о нем много интригующего: обходительные филиппинки… сильные, ласковые руки… на берегу океана… под плеск волн…

Хороший массаж и прочая нега – как раз то, что ей нужно после трех дней утомительных съемок, решила Садовникова.

СПА располагался на самом краю острова. Неприметный круглый дом без окон, без дверей. В том смысле, что окна и двери в нем были, но в виде проемов, ничем не прикрытых и не застекленных. А зачем стеклить, если среднегодовая температура на Мальдивах – плюс двадцать пять. И здесь никогда не бывает не то что зимы, но и осени с весной – тоже. Круглый год – лето.

На входе Татьяна сняла свои сланцы, переобулась в специальные тапки.

Филиппинка на рецепшене радушно расплылась при ее появлении, встала, поклонилась девушке чуть не до земли.

– Хочу у вас сделать все! – весело объявила Татьяна. – Все процедуры, что смогу и успею. Массаж, обертывания, маникюр, педикюр… Да, еще! Моя соседка очень хвалила шоколадные ванны…

– Да, мадмуазель, конечно, – все, что вы скажете. Только простите, мы работаем до девяти вечера. Поэтому сделаем только те процедуры, что успеем, ладно?

Садовникова вытащила из карманчика шортов сто долларов и сунула их в руку филиппинке.

– Постарайтесь, чтоб мы успели все, что я захочу, хорошо? Ваши девочки тоже будут вознаграждены за сверхурочные.

Черт возьми, она – высокооплачиваемая модель. Неужели не может позволить себе маленькую прихоть?

После столь щедрых чаевых и без того гостеприимная служащая готова была, без преувеличения, упасть Татьяне в ноги и целовать ей стопы.