Джеймс Чейз - Ты мертв без денег. Скорее мертвый, чем живой. Это ему ни к чему Страница 27

Диллинджер засопел от злости. Рука его скользнула к боковому карману. Капоне, который стоял рядом, поспешно схватил его за локоть. Лицо его было серым от страха.

— Тебе что, надоело жить? — воскликнул он. — У тебя нет никаких шансов, когда речь идет о Фразере!

Диллинджер попытался высвободить свою руку от тисков Капоне. Стол закачался, и одна из бутылок упала на пол, разбившись на тысячу осколков.

— Оставь его, Аль! — приказал Фразер. — Если уж он непременно этого хочет, то ему нужны руки!

Капоне скользнул по Фразеру взглядом, полным ужаса. Бледное, неподвижное лицо и холодные, как лед, глаза лишали его элементарного спокойствия. Он поспешно отвернулся.

— Будьте начеку, ребята! — выкрикнул он. — Фразер будет стрелять!

Люди, сидевшие за столом, отодвинули стулья и вскочили, в то время как стоявшие в тени бросились на пол. Лишь один Диллинджер остался сидеть за столом, уставившись на Фразера сверкающими от гнева глазами.

— О'кей, Джонни, — насмешливо сказал Фразер. — Вытаскивай свою пушку! Чего же ты ждешь?

Диллинджер медленно поднялся, потом отшвырнул ногой стул.

— Ставлю сотню долларов, что я успею выстрелить пять раз, прежде чем ты успеешь вытащить свою пушку! — продолжал издеваться Джордж Фразер.

Стоял он в небрежной позе, руки вяло свисали по сторонам.

Диллинджер изрыгнул проклятия. Молниеносно его рука схватилась за оружие. Но в руке Фразера еще быстрее оказался большой автоматический пистолет. Помещение наполнилось грохотом выстрелов. Широко раскинув руки и закатив глаза, Диллинджер грохнулся наземь.

— Доброе утро, мистер Фразер, — сказала Элла, ставя на ночной столик чашку с чаем. — Я вас разбудила?

— Угу, — сказал Джордж и отсутствующим взглядом посмотрел на Эллу, которая стояла перед ним в своем переднике и со смешной синей шапочкой на голове, из-под которой выбивались каштановые волосы. — И вы меня довольно сильно напугали. Я совсем не слышал, как вы вошли.

— Я немного уберусь, — сказала она и подняла жалюзи.

Джордж Фразер, ослепленный лучами утреннего солнца, закрыл глаза и вздохнул. Жаль… Пробуждение все прервало: и заднюю комнату, и запах пороха, и искаженные страхом лица Капоне, Нельсона, Карписа и Чарли Лаки. Лишь когда Элла уйдет, он сможет снова погрузиться в свои грезы.

— Что ж, валяйте, — сказал он, поднимаясь с кровати. — Только не шумите, пожалуйста. У меня ужасно болит голова.

Элла с надеждой посмотрела на него.

— Вчера вечером с вами снова случилось нечто невероятное?

Джордж устоял от искушения дать волю своей фантазии и рассказать ей какую-нибудь дико романтическую историю о приключениях прошедшего вечера. Лишь накануне он рассказал ей такую историю, которая превосходила все предшествующие, и теперь боялся, что новая лишь испортит вчерашнее впечатление.

— Пока я не могу ничего рассказать, — объяснил он. — Может быть, позднее. В настоящий момент все это держится в строгом секрете.

Элла была разочарована. Худая, с угловатыми движениями и вечно недовольным видом — типичное дитя трущоб Ист-Энда, — она уже три года работала служанкой в этом семейном пансионате.

Почти каждое утро, если у него не было плохого настроения, Джордж потчевал ее своими кровавыми историями о бандитах, гангстерах и прочем люде. Он их всех знал, когда еще жил в Штатах. Его имя было отлично знакомо всему «дну», а самому ему довелось пережить столько приключений, что он мог бы написать дюжину романов. Все эти истории, которые так легко слетали с языка Джорджа, были плодом его неистощимой фантазии. На самом деле он никогда не был в Штатах и никогда не видел воочию ни одного гангстера. Зато уже много лет читал запоем полицейские романы, не пропускал ни одного гангстерского фильма, которые появлялись на экранах, и благодаря этому хорошо знал мирок американских преступников, который невыразимо притягивал его.

Как и многие люди, которые уходили в свой потайной, собственный мирок, Джордж сильно страдал комплексом неполноценности. Ему всю жизнь не хватало уверенности в себе, и что бы он ни предпринимал, как ему казалось, все было заранее обречено на неудачу. Этот комплекс неполноценности был прямым следствием отношения, которое проявляли к нему его родители. Родители — артисты варьете — не хотели иметь детей, и, когда Джордж все-таки появился на свет, они восприняли его как тяжкое бремя. И они дали ему почувствовать это. А когда он немножко подрос, отдали его на воспитание одной пожилой чете. Эта чета, взявшая его только ради того, чтобы хоть немного улучшить свое материальное положение, была слишком стара для такого маленького ребенка. Прошло совсем немного времени, когда Джордж убедился, что они воспринимают его как неизбежное зло. Сознание того, что его никто не любит, сделало ребенка робким и чувствительным. Чем старше он становился, тем все больше и больше уходил в себя и в итоге оказался как бы в закрытой капсуле. Джордж ни с кем не дружил, у него не было ни одного приятеля, которому он мог бы раскрыть свое сердце и поделиться своими мыслями и мечтами. И чтобы побороть неуверенность и одиночество, он углубился в истории о мире насилия, всегда идентифицируя себя с героями того или иного повествования.

Какое-то время ему было этого вполне достаточно — в мыслях чувствовать себя гангстером и бандитом, — но потом ему захотелось поделиться своими фантазиями с окружающими. Он осторожно начал пробовать рассказывать свои выдуманные истории Элле и был счастлив, что ему удалось найти в ней благодарную слушательницу.

Элла находилась под большим впечатлением от этих рассказов, хотя Джордж Фразер не был человеком, способным произвести на кого-либо сильное впечатление. Он, правда, был высоким и крепким, но зато неловким и робким. Кожа его была бледно-желтая, а глаза голубые и печальные. Несмотря на крепкое телосложение, он не мог избавиться от робости. Когда с ним кто-нибудь заговаривал, он сразу краснел, застывал от смущения и избегал смотреть в глаза человеку, который обращался к нему. Но несмотря на все это, Элла оказалась словно околдованной рассказами Джорджа, и ей никогда не приходило в голову, что все, что он ей преподносил, было чистейшим вымыслом.

А тем не менее это было так. Еще четыре месяца назад Джордж был в действительности служащим банка. Десять лет назад, когда ему было семнадцать, он поступил в этот банк учеником и не имел ничего против, чтобы прослужить там до пенсии. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды вечером после закрытия банка он зашел в закусочную и познакомился там с довольно броско одетым человеком, который, видимо, коротал в этой закусочной весь вечер. Этот незнакомец, в припадке любви к ближнему, рассказал Джорджу, какая лошадь победит в заезде, который начнется завтра в два часа. Джорджа никоим образом нельзя было назвать игроком. Бега его совершенно не интересовали, но ему польстило, что его собутыльник принял его за любителя спорта. Он решил поставить на лошадь. Та действительно выиграла с большим преимуществом, и Джордж получил от рассерженного букмекера двадцать фунтов. К сожалению, после этого он пришел к поспешному выводу, что может составить себе на бегах состояние. Прошло очень немного времени, как он очутился по уши в долгах. В поисках выхода он обратился к ростовщику, а когда не смог выплатить ему бешеные проценты, банк узнал о его положении, и он был уволен.

Две недели он был без работы и вскоре узнал, что никто не считает разумным взять на работу бывшего служащего банка, которого уволили по сомнительным причинам. Будущее Джорджа было отнюдь не розовым. Он исходил себе ноги, чтобы найти работу, и когда совсем было отчаялся, его приняли в издательство «Уорлд-Уайд-Паблишинг-компани». Он схватился за это место, как говорится, и руками и ногами, хотя его и пугала мысль о том, что он, будучи агентом, должен будет ходить из дома в дом и предлагать всем родителям четырехтомную «Детскую энциклопедию». Джордж ни капельки не верил в свой талант продавца, но тем не менее у него появилось мужество, когда он познакомился с Эдгаром Робинсоном, который заведовал отделом по распространению. Робинсон, самоуверенный человек, с черными волосами и кожей, исполосованной пятнами, уверял Джорджа, что распространение книги — это все равно что детская забава. Ни один агент из его отдела не зарабатывал меньше десяти фунтов.

Неделей позже Джордж испытал свое счастье и сразу пришел к выводу, что все утверждения Робинсона не что иное, как пустая болтовня. К концу недели он заработал всего три фунта десять шиллингов. Но он знал, что у него очень мало шансов найти иную работу, и ему не оставалось ничего другого, как держаться за это место.

Ежедневное хождение от одной двери к другой ударяло по гордости Джорджа. К тому же на первых порах ему мешала робость. Часто он так долго стоял перед каким-нибудь домом, что люди начинали с подозрением коситься на него. Однажды даже одна пожилая дама вызвала полицию. Многие люди просто закрывали перед ним дверь, а иные обращались с ним невежливо и пренебрежительно. Джордж ужасно мучился, и бывали минуты, когда он был так удручен и угнетен, что не знал, что же делать. Он все больше и больше уходил в себя и свой мирок приключений и насилия, чтобы хоть как-нибудь подправить свое оскорбленное достоинство.