Сергей Высоцкий - Праздник перепутий Страница 27

— Перед вашим приходом звонили из редакции, — сказал следователь. — Товарищ Спиридонов. Он уже не первый раз звонит — беспокоится. По его словам, так вы прямо ангел небесный... Я его успокоил. Сказал, что все в порядке...

— А вы знаете, Игорь Павлович, я ведь не один в тот раз был, когда девушку встретил, — неожиданно для себя сказал Рукавишников. Он вдруг почувствовал неодолимое желание рассказать следователю про Гришу. — Со мной еще один человек был. Мой товарищ. Мы вместе уговаривали Ларису поехать в гостиницу.

— Что же вы сразу не заявили об этом?

— Я его потерял, — задумчиво сказал Алексей Иванович.

— Потеряли?

— Да. Теперь уже совсем потерял. Вы себе можете представить — такое неудачное совпадение, — его в это время выдвигать собрались. А тут грязь, уголовщина...

— Понятно, — кивнул Миронов и больше ни о чем спрашивать не стал.

...Когда сотрудники, собравшиеся на редколлегию, зашли в зал заседаний, там сидели редактор и Спиридонов. Оба раскрасневшиеся, взъерошенные. Чувствовалось, что между ними произошло какое-то нелегкое объяснение. Все расселись по местам.

— Начнем с приятной новости, — оказал шеф. — Вчера Григорий Архипович Возницын утвержден заместителем главного редактора. Всегда приятно, когда растет член нашего коллектива!

Все одобрительно зашумели.

— Молодец, Гриша. Так держать! — громко сказала Соленая. Рукавишников с удивлением заметил, что ее стул рядом с ним пустует, а сидит Алла Николаевна у стены, вместе с литсотрудниками.

— Гриша, занимайте свое новое место, — показал Василий Константинович на стул слева от себя. Возницын, смущенно улыбаясь, обошел вокруг большого стола заседаний, как будто ненароком дружески прикоснулся к плечу Алексея Ивановича и сел на пустовавшее место заместителя. Первым поздравил его Горшенин, протянув через стол широкую ладонь... И заседание покатилось по своему привычному руслу. А на закрытой редколлегии редактор сказал:

— Теперь надо думать о том, кто заменит Возницына. Отдел-то наш основной, промышленный, — он повернулся к Грише. — Как вы сами думаете, кто? А если Филиппов?

Филиппов был литсотрудником в Гришином отделе.

— Может, несколько дней дадите на размышления?

— Дадим. Но дня два, не больше. Пора разворачивать шефство над гидротурбинным. Всерьез начинать, В партбюро цеха кое-что уточнили, скорректировали. — Он на секунду замолк и, вздохнув, посмотрел в окно, на заснеженные крыши домов. — На нашу помощь завод очень надеется...

— А что уточнили? — спросил Спиридонов.

— Детали, детали! — редактор перешел на скороговорку. — В главном все осталось по-прежнему...

— По-новому сформулировали свое соцобязательство, — сказал Возницын и, улыбнувшись, развел руками. Словно извинялся за такое решение завода. — Турбину построят не на полгода раньше срока, а к моменту готовности машинного зала станции...

Спиридонов просиял.

— Ну вот... — начал было он, но редактор предостерегающе поднял руку:

— Товарищи! Товарищи! Выясните все детали в рабочем порядке. Не начинать же нам снова дебаты. Вопросов на редколлегию больше нет?

— Нам бы надо еще один кадровый вопрос решить, — подала голос Соленая.

— А вы чегой-то, Алла Николаевна, в уголок забрались? — спросил редактор. — Неужели кто-то на ваше место осмелился сесть?

— Вопрос серьезный, Василий Константинович, тут уж не до шуток. Я не думала, что мне его придется поднимать. Но все молчат. Только по кабинетам шушукаются. А у самого Алексея Ивановича Рукавишникова, видать, смелости на это не хватает. Или еще чего...

— Ну что еще за вопрос вы хотите поднять? — бесцеремонно перебил Соленую редактор, и глаза у него стали холодными и злыми.

— Мне кажется, Рукавишников должен подать заявление об уходе. Нельзя работать на таком ответственном посту и совершать безнравственные поступки...

— Алла Николаевна, не надо слушать кабинетные сплетни. Если у вас возникли какие-то вопросы, спросили бы у меня, у секретаря партбюро... У самого Алексея Ивановича, наконец. — Чувствовалось, что редактор раздражен до предела.

Соленая посмотрела на него с испугом и недоумением, словно незаслуженно обиженный ребенок.

— К Алексею Ивановичу нет никаких претензий ни у прокуратуры, ни, тем более, у нас. Произошло недоразумение... Не-до-разумение! — повторил редактор. — И хватит об этом.

Рукавишников почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Поднял голову и встретился глазами с Гришей Возницыным. Гриша широко улыбался ему и дружески подмигивал.

1979 г.

Крутой поворот

1

Вечером небо затянулось тучами. В стороне залива долго громыхало, и наконец на город обрушился ливень. Горин испугался — в десять он должен был заехать за Верочкой. Они сговорились встретиться у Таврического сада. Юрий Максимович нервничал, то и дело смотрел на часы и, подходя к окну, с тоской разглядывал опустевшую улицу, по которой хлестали струи дождя. Над асфальтом, за день раскаленным июльским солнцем, призрачной полосой висел туман.

Ливень продолжался с минут сорок и внезапно закончился. Юрий Максимович распахнул окно и, вдохнув свежего воздуха, с облегчением улыбнулся. Подумал: «Дождь как по заказу. Смыл всю пыль и вовремя перестал. А на даче хорошо будет!»

Он снял с антресолей черную сумку с надписью «Аэрофлот» и стал собираться. Вынул из бара бутылку джина, бутылку коньяка. Из холодильника достал две банки апельсинового сока, белый бидончик, в котором мариновалось мясо для шашлыка, завернутую в целлофан зелень. Постоял несколько минут, не закрывая дверцу холодильника, прикидывая, что бы еще взять с собой. С продуктами на этот раз у него не густо: жена уже вторую неделю как уехала к тяжело заболевшей матери в Нальчик, и оставленные ею припасы поубавились.

Потом Горин открыл книжный шкаф и, вытащив с одной из полок несколько книг, достал спрятанный а глубине небольшой пакетик. Он развернул яркую фирменную бумагу и открыл красивую, черную с золотым вензелем коробочку. Чуть утопленное в голубую шелковую подкладку, как в волны неспокойного моря, в коробке лежало золотое кольцо с бриллиантом, сияющим среди лепестков золотой розы. Несколько секунд Юрий Максимович задумчиво смотрел на кольцо, наконец губы его дрогнули и расплылись в удовлетворенной улыбке. Он отстранил от себя коробку с кольцом и чуть склонил голову, любуясь живым блеском камня. Горин смотрел на кольцо минуту, а может быть, даже две, потом плавно надавил пальцем на крышку, и коробочка захлопнулась с легким щелчком. Горин положил ее во внутренний карман куртки, разорвал обертку на мелкие кусочки и выбросил в мусоропровод.

Поставив книги на место, Юрий Максимович прошелся по комнатам, вспоминая, не забыл ли что. Взял с письменного стола недочитанный номер «Иностранной литературы», подержал в руке и положил обратно. «С Верочкой не почитаешь... А вот про плавки и забыл! — подумал он. — Погода-то прекрасная, завтра на залив съездим».

Гараж был рядом, в соседнем дворе. Горин осторожно, чтобы не запачкать замшевую куртку, открыл его, вывел «Волгу».

Несмотря на поздний час, на улицах было полно народа. Белые ночи хоть и шли на убыль, но не потеряли еще своей чарующей силы. Горин вел машину не спеша, осторожно переезжая оставшиеся после ливня лужи, стараясь не забрызгать прохожих. Опустив боковое стекло, он чуть склонил голову влево, подставляя лицо свежему ветру, радуясь, что сейчас увидит Веру, что они вместе поедут на дачу и будут там вдвоем не час, не два, а целых три дня! Й никуда не надо будет торопиться, и никто не сможет им помешать. И за эти три дня они наконец обо всем договорятся, все решат...

У Таврического сада он притормозил и тут увидел Верочку. Долговязый блондин неопределенного возраста стоял рядом с ней и что-то говорил улыбаясь. Наверняка набивался в знакомые. Черт знает что! Стоит ей где-то появиться одной, как тут же кто-нибудь привязывается. У Горина от одной мысли о том, что какой-нибудь пижон пристает к Вере, становилось темно в глазах. А вот к ее мужу он относился спокойно. Даже позволял себе иногда, в те редкие часы, когда им удавалось быть вместе, задавать такие вопросы, от которых Верочка краснела. Может быть, это происходило из-за того, что Вериного мужа, Евгения Николаевича Шарымова, он знал уже много лет. Даже учился вместе с ним в мореходке.

Юрий Максимович остановил машину, открыл дверцу. Верочка заметила его и помахала рукой. Долговязый тоже обернулся. Он глядел, как Верочка садилась в машину, с явным сожалением.

— Что еще за тип? — спросил Горин.

Вера засмеялась и, положив голову ему на плечо, ласково потерлась.

— Знакомый?

— Знакомый. Две минуты назад познакомились. — Она вынула из сумочки зеркальце, посмотрелась. — Ты, Юрка, страшно ревнивый. Не знаю я эту версту коломенскую и знать не хочу. Примитив: «Как вас зовут, кого вы ждете?»