Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда Страница 27

И вечером того дня, покинув Вашингтон и направляясь ночным рейсом в Нью-Йорк, Кэтрин вдруг ощутила жгучую ненависть к супругу. Развод ничего не изменит, Том так и останется ее мужем, хотя бы и бывшим, и о его похождениях будут докладывать информационные агентства всей планеты. Да и кто, в особенности в провинциальной Америке, да еще в так называемом «библейском поясе», проголосует за разведенную одинокую женщину, выставившую свою кандидатуру на пост президента? Ее и так считают ведьмой в том самом «библейском поясе».

А вот за вдову, пожалуй, проголосуют...

И Кэтрин поняла – смерть мужа ей будет только на руку. Только смерть должна быть благородной, тогда кончина президента Форреста войдет в историю, как выстрелы в Далласе, унесшие жизнь президента Кеннеди: это станет национальной трагедией и интернациональным мифом. Но все дело в том, что, вероятнее всего, нет такого человека, который хочет убить ее мужа. Хотя кто знает, кто знает...

Спокойно думая о таких страшных вещах, Кэтрин уяснила для себя: горевать по мужу она не будет, да и плакать тоже. Ее лицо, по примеру Джеки Кеннеди, будет скрывать густая черная вуаль, и никто не сможет увидеть, плачет она или улыбается.

Мысль о том, что смерть мужа принесет ей несоизмеримо больше пользы, чем вреда, не оставляла Кэтрин на протяжении нескольких недель. Затем они с Томом помирились и даже оказались в постели – но, терпя его поцелуи и ласки, Кэтрин все думала о пиджаке, пропахшем горькими духами, о галстуке, к которому прицепился длинный белый волос, о рубашке, перепачканной губной помадой.

Дочка была так рада, что родители наконец помирились. И Том был на седьмом небе от счастья. Муж прямо-таки лучился, заявляя, что она – единственная женщина, которую он любит и ради которой готов пожертвовать жизнью. Кэтрин помнила, как переспросила его, правда ли Том готов отдать за нее жизнь, и он, поцеловав ее в лоб, ответил, что не стал бы колебаться ни мгновения. Тон, улыбка и интонации мужа живо вызвали у нее в памяти его выступление перед камерами, когда Том объявил стране и всему миру: «У меня не было секса с мисс Малиновски».

Кэтрин поняла, что муж лжет. Его слова о жертвенности – простое бахвальство и пустая риторика, он ведь знает, что никогда не возникнет ситуация, когда бы ему потребовалось отдать ради супруги жизнь. Поэтому и кидается такими громкими обещаниями. А утром следующего дня Кэтрин увидела, с какой ухмылкой белобрысая помощница протягивает ему документы. Пальцы Тома и этой мерзавки встретились, президент посмотрел на нее и сладко улыбнулся.

Сославшись на то, что нужно переговорить с членами ее предвыборного штаба в Нью-Йорке, она покинула Вашингтон, оставив мужа одного в Белом доме. Впрочем, ей не следует волноваться за него – он-то сумеет найти себе развлечения! Кэтрин с головой окунулась в местную политику, работая по двадцать четыре часа в сутки и думая только об одном – рано или поздно Том заплатит за все унижения, которым подверг ее. И она ни за что не позволит его необузданному либидо разрушить ее карьеру сенатора, а затем и первой женщины – президента США.

В последующие недели они виделись всего четыре раза – три раза она прилетала в Вашингтон, дабы принять участие в дипломатических церемониях и отметить в середине августа пятьдесят второй день рождения мужа, последний день рождения, который он праздновал в должности президента, и один раз Том пожаловал сам в Нью-Йорк, чтобы выступить на митинге в поддержку супруги. Белобрысая помощница, конечно же, была в его свите, и на ее руке Кэтрин сразу же заметила кольцо с огромным изумрудом. Такое потянет как минимум тысяч на пятьдесят. Интересно, кто ей подарил эту побрякушку? Она ведь прекрасно помнила, что изумруд – любимый камень Тома. А тут еще до Кэтрин дошли смутные слухи о том, что супруг завел еще одну любовницу, некую Синтию, проживающую в Майами.

Их последняя встреча пролетела как один миг. Том все пытался заняться быстрым сексом на кушетке в ее бюро, но Кэтрин отвергла его притязания. Она помнила о кольце на руке белобрысой. Если раньше она любила Тома, а затем муж стал ей безразличен, то теперь она возненавидела его. «О, скорее бы, скорее бы пришло избавление...» – думала она.

Том очень просил, чтобы жена сопровождала его в поездке по Миссисипи, Флориде и родному его штату Луизиане, но Кэтрин, заявив, что не может отлучиться из Нью-Йорка ни на минуту, не поехала. Весть о том, что на президента совершено покушение, застало ее во время очередной встречи с потенциальными избирателями – она посещала детскую больницу в Бруклине. Один из референтов, приблизившись к Кэтрин и почтительно склонившись, прошептал, что в Майами какой-то псих стрелял в Тома.

Кэтрин не прервала визит, с улыбкой на лице еще около десяти минут выслушивала врачей, пожимала руки маленьким пациентам и их родителям и пообещала в случае своего избрания вплотную заняться проблемой всеобщего медицинского страхования для граждан Америки. Покушение покушением, но она не имеет права разочаровывать людей, так трепетно ждавших ее.

Все, что случилось дальше, прошло в полном соответствии с ее мечтами. Том скончался по дороге в госпиталь, так и не приходя в сознание, медики оказались бессильны – два ранения из трех были смертельными. Шестью днями позднее состоялись грандиозные похороны, перещеголявшие по своему масштабу и величию погребение президента Кеннеди. Кэтрин, вся в черном, в огромной черной шляпе с густой вуалью, закрывавшей лицо, стояла рядом с дочкой, открыто плакавшей по убитому отцу, и безучастно смотрела на марширующих солдат национальной гвардии, на пушечный лафет, где покоился гроб с телом Тома, на многие сотни тысяч людей, прибывших со всей страны и из-за рубежа, чтобы стать свидетелями этого исторического события. Одних глав государств и правительств было не меньше ста двадцати, а королей, королев и принцев можно было считать на дюжины. И весь мир смотрел в тот солнечный день 28 сентября на одного человека – на нее, вдову убитого президента, Кэтрин Кросби Форрест.

Звенящая тишина резала уши, когда она последней приблизилась к гробу мужа, покрытому американским флагом, склонилась над крышкой и, на мгновение откинув вуаль, приложилась губами к полированной поверхности. Там, в гробу, лежал Том – мертвым она его не видела, решив, что так будет лучше. А потом она склонила голову, прощаясь с президентом, отцом своей дочери и неверным мужем. Артиллерийские залпы заглушили ее последние слова, обращенные к мужу: «Том, спасибо тебе, что ты вовремя умер. Хотя бы раз в жизни ты сделал то, что от тебя требовалось».

И вслед за тем по всему Вашингтону прокатились аплодисменты – это собравшиеся хлопали в ладоши, выражая восхищение покойным президентом и его мужественной супругой. Вечером, просматривая сообщения о процедуре похорон в новостях, Кэтрин сочла, что ничем не уступила Жаклин Кеннеди, а ее последний жест (поцелуй крышки гроба) сразу же перешел в разряд великих снимков нового тысячелетия.

Выборы в Нью-Йорке, имевшие место несколько месяцев спустя, Кэтрин выиграла с огромным преимуществом – за нее проголосовало семьдесят четыре процента избирателей.

Через день после победы Кэтрин приказала доставить к себе бывшую помощницу мужа, ту самую белобрысую лошадь, и, припугнув судебным разбирательством, заставила ее подписать заявление о том, что та будет хранить молчание по поводу отношений, имевших место между ней и покойным президентом. А потом, указав на перстень с изумрудом, потребовала вернуть его.

– Но, миссис Кросби Форрест... – начала белобрысая.

Кэтрин жестким тоном поправила:

– Сенатор Кросби Форрест! Или вы немедленно отдаете кольцо, или я звоню своему хорошему другу, окружному прокурору, и ставлю его в известность о том, что увидела на вашей руке драгоценность, украденную около полугода назад из моей шкатулки в Белом доме.

Белобрысая, конечно же, отдала кольцо. И подписала еще одно заявление – что будет молчать о произошедшем сейчас в кабинете. Кэтрин сразу поняла, что бывшая помощница покойного мужа ее боится, – раньше она не замечала первую леди, а теперь, когда та стала сенатором, стала отчаянно бояться. А Синтией, еще одной пассией Тома, займутся спецслужбы...

Разделавшись с соперницей (хотя какая она ей соперница, эта несчастная дурочка!), Кэтрин с азартом принялась за выполнение предвыборных обещаний. Она объявила своим помощникам, что будет принимать любого и каждого, кто хочет видеть ее, – и миллиардера, и бездомного. Нужды любого из ее избирателей для нее священны.

Затем, через два года, когда рейтинг Кэтрин начал падать (пришлось принимать кое-какие непопулярные решения), террористы на самолетах врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра, и Кэтрин одной из первых выступила с пламенной речью, требуя немедленного возмездия. Началась военная операция в Афганистане, потом в Ираке. Кэтрин голосовала в сенате за свержение Саддама, а потом, когда война стала непопулярной и стало понятно, что американцам не победить, ловко изменила свое мнение и стала нещадно критиковать политику президента.