Шарль Эксбрайа - Ее все любили Страница 27

- Ну и что?

- Просто я думаю, что женщина такого интеллектуального уровня не может сразу впасть в панику.

- Это еще ни о чем не говорит. Нет абсолютно никакой связи между интеллектуальной мощью, необходимой при расшифровке текстов, и твердостью духа, которой так часто не хватает тем, кто оказался замешан в судебное дело.

- Время - и самое ближайшее - покажет, насколько вы правы, мсье комиссар.

От бессилия у Гремилли опускались руки, и он уже никому не верил в этом городе, где каждый его жест, каждый его шаг были под бдительным наблюдением, комментировались и немедленно передавались по кругу. Именно по этой причине он и сказал следователю, что собирается нанести визит мадам Димешо завтра, хотя на самом деле решил это сделать сегодня же вечером.

В половине седьмого полицейский устроился за столиком небольшого кафе, из которого хорошо просматривалась дверь интересующего его дома, и стал ждать появления нотариуса.

Ровно в семь часов на пороге появился опирающийся на трость с резиновым набалдашником Димешо. Запрокинув голову, он зашагал в сторону центра старого города. Гремилли выждал минуть десять, опасаясь непредвиденного возвращения того, чье присутствие могло спутать все его планы. Затем он решительно направился к двери, над которой была прикреплена вывеска нотариальной конторы. Ему открыла Берта Димешо все с тем же видом смертельно напуганного человека.

- Мой муж только-только ушел.

- Я пришел поговорить не с ним, а с вами, мадам.

- Со мной? Но...

Тоном, в который он постарался вложить как можно больше теплоты, полицейский продолжал настаивать:

- Уверяю вас, мадам, мне крайне необходимо с вами переговорить.

Все еще колеблясь, она наконец развела руки, выражая тем самым одновременно непонимание и вынужденное смирение.

- Если вы так настаиваете... Пройдемте в салон.

Комната, в которой хозяйка дома усадила гостя, была, как и остальные апартаменты, музеем в миниатюре. От каждой вещицы и каждого предмета мебели веяло стариной, за которой супруги Димешо, казалось, решили раз и навсегда укрыться от внешнего мира.

- Итак, мсье?

- Мадам, вы дали мне понять сегодня утром, что кругом все врут...

- Я этого не помню.

- Послушайте, мадам, я не думаю, что вы будете уподобляться тем, кто... Одним словом, после того как вы высказали мне свою обеспокоенность возможно даже, это были угрызения совести, - вы уже не можете идти на попятную! Итак, кто врал?

Гремилли нетрудно было заметить, что глаза мадам Димешо были наполнены заячьим страхом.

- Говорите же, мадам, говорите! Ваше молчание может усугубить и без того нелегкое положение вашего мужа.

- Вы так считаете?

- Еще бы!

- Но если я вам скажу...

- Тогда я забуду сегодняшний мой визит к мадам Димешо и приду завтра, позвонив в вашу дверь с таким видом, будто я это делаю впервые в жизни.

- Вы даете мне слово?

- Считайте, что оно у вас уже есть.

- В таком случае... В тот вечер доктор Музеролль ушел от нас около одиннадцати вечера.

- Вам известно, куда он ходил?

- К мадам Арсизак.

Наконец-то! Вот оно!.. Теперь все строение, возведенное с такой тщательностью ради сокрытия убийцы мадам Арсизак, рушилось прямо на глазах, потому что архитекторы не учли одну деталь - хрупкую мадам Димешо.

- Он вам сам это сказал?

- Ему незачем было мне об этом сообщать, потому что она сама ему позвонила. Все были увлечены бриджем, и я сняла трубку, не желая их беспокоить.

Гремилли был настолько счастлив от всего услышанного, что даже не подумал попросить дополнительных разъяснений. Он спешно простился с хозяйкой и помчался к доктору Музероллю.

Врач долго не открывал, и когда наконец он появился в дверях, весь его вид красноречиво говорил о крайнем неудовольствии.

- Не буду отрицать, мсье комиссар, вы очень любезный человек, но неужели даже в такое время нельзя оставить людей в покое? Я как раз готовлю себе ужин, и вот...

- Я сожалею, доктор, что отрываю вас от дела, но боюсь, что теперь мне придется это делать гораздо чаще... Короче, должен вам сообщить, что вы попали в хорошенький переплет.

- Быть того не может!

- Может, еще как может!

- В таком случае устраивайтесь в моем кабинете, а я пока пойду убавлю огонь. Благодаря вам, мсье комиссар, можно считать, что сегодняшний мой ужин испорчен.

- Я в этом просто убежден, доктор.

Музеролль отсутствовал всего несколько секунд, и когда он вернулся, лицо его сияло, как обычно.

- Я слушаю вас, мсье комиссар.

- Доктор, я обвиняю вас в убийстве мадам Арсизак.

- Этого еще недоставало!

- Вы признаете теперь, что игра в прятки окончена?

- Признаю? Что за шутки! Ничего я не признаю! Что вы все пытаетесь пришить мне это дело?

- Потому что начиная с нашей первой с вами встречи и вплоть до сегодняшнего дня вы не перестаете лгать.

- Легковесное утверждение, вам не кажется?

- И потому еще, что в ночь преступления, практически в момент преступления, вы находились в доме убитой.

- Вам решительно все известно.

- И из надежных источников. Мне сама мадам Димешо обо всем рассказала.

- Ох уж эта доверчивая Берта... Да она может рассказать все, что душе угодно.

- Не старайтесь, доктор. На сей раз этот номер у вас не пройдет. Отвечайте - да или нет: ходили ли вы к мадам Арсизак в ночь убийства и находились ли вы там в час убийства?

- Она позвонила на квартиру нотариуса, зная, что я нахожусь там, поскольку это был день нашей традиционной встречи. Она начала с того, что спросила меня, с нами ли ее муж. Я вынужден был ответить ей, что нет. Затем она мне пожаловалась, что чувствует себя очень плохо, а в доме никого нет. Я не мог уклониться от своих обязанностей. Я - врач. Она сама мне открыла, мы поднялись в ее спальню, где я ее осмотрел. Верите ли вы мне, мсье комиссар, или нет, но задушил ее не я.

- Чем вы это докажете?

- Около полуночи я вернулся в дом нотариуса.

- А мне показалось, что вы пошли навестить мадемуазель Танс и пробыли у нее до двух часов ночи...

- Я действительно пошел к ней, но только после того, как предупредил Димешо о возвращении Элен. Я пришел на улицу Кляртэ как раз в тот момент, когда Жан и Арлетта выходили из машины. Они ужинали в Сен-Сиприене, что в пятидесяти восьми километрах от Перигё. И мы на самом деле пробыли вместе почти до двух часов ночи, обсуждая наше ближайшее будущее.

- А потом?

- А потом я вернулся к себе.

- Вы можете чем-нибудь доказать, что Элен Арсизак была еще жива до того, как вы встретились с ее мужем?

- Около половины первого ночи она снова позвонила нотариусу и сообщила, что ей никак не удается уснуть. И потом, мсье комиссар, врачи редко имеют склонность убивать своих клиентов, разве что по недосмотру, но я не думаю, что удушение можно списать на неосмотрительность.

- Арсизак ушел вместе с вами?

- Нет, он решил остаться у Арлетты до утра.

- Почему же он изменил свои планы?

- Наверняка из-за необходимости объясниться с женой.

- Скорее всего, это и имело место.

- Нет, мсье комиссар! Когда Жан пришел на бульвар Везон, его жена была уже мертва, что и подтвердил ваш судебно-медицинский эксперт. Вы удовлетворены, мсье комиссар?

- А насчет ужина в Сен-Сиприене...

- Ресторан "Монастырь", мсье комиссар. Жан хорошо знаком с его хозяйкой. Они ели там кролика "по-королевски" и поджаренную в собственном соку утку. Вам нетрудно это проверить.

- Что я непременно и сделаю. А к чему тогда все предыдущие истории?

- Вероятно, нам хотелось оценить ваши способности.

- Я нахожу странным, доктор, что вы могли забавляться в подобной ситуации.

- О, вы знаете, мне слишком часто приходится сталкиваться со смертью, чтобы принимать ее близко к сердцу.

В очередной раз Гремилли вынужден был испытать разочарование. Стоило ему только подумать, что наконец-то он достиг цели, как оказывалось, что он к ней даже и не приближался. Почти без всякой надежды он отправился к нотариусу.

В отличие от доктора, мэтр Димешо, похоже, не очень удивился позднему визиту полицейского.

- Моя жена, мсье комиссар, покаялась передо мной за свой слишком длинный язык, и я ждал вашего прихода.

- Почему же слишком длинный?

- Потому что ей не следует рассказывать посторонним обо всем, что происходит у нас дома.

- Даже ради того, чтобы снять подозрения с невиновного?

- Насколько мне известно, вы сами были далеки от мысли, что убийство мог совершить Музеролль, не так ли?

- Как бы там ни было, вы подтверждаете, что мадам Арсизак звонила доктору около одиннадцати вечера?

- Сначала в одиннадцать, а затем в половине первого ночи или чуть позже. Правда, Музеролль к этому времени уже ушел.

- Раньше вы мне этого не говорили.

- А к чему мне было это говорить, если все газеты сообщали о том, что, по словам судебно-медицинского эксперта, смерть наступила около половины первого ночи? Ее последний телефонный звонок лишь подтверждал официальное заключение. Вероятно, ее убили сразу после этого второго звонка.