Наталья Андреева - Утро ночи любви Страница 27

– Как Леночка похорошела, – шепнула ему мать.

Он кивнул, обнял за плечи сына и повел в сарай, показывать бамбуковые удочки. Игореха был рослый, в него, лобастый и молчаливый маленький мужичок, который сразу уцепился за удочки. Потом он показал сыну свою машину. Подошла Лена.

– Ой! Где это ты уже? – кивнула на разбитый плафон.

– Да мелочь. Завтра заеду в сервис.

– А я так устала на работе, так устала... – затараторила она. – Меня в отпуск не отпускают. Говорят, незаменимая я.

– Рад за тебя, – буркнул он и открыл капот, показать Игорехе, как устроен мотор.

Лена не уходила. Закрывшись от ее платиновой прелести капотом, он начал проверять масло: не пора ли менять?

– Игореха, смотри! Видишь, какого оно цвета? Порядок!

– А зачем его менять? – спросил сын.

– Как зачем? Если не менять, двигатель сгорит!

Он был не силен по части машин, но надо было показать Лене, что у них свои, мужские дела. А ее дело женское: хлопотать по дому. Если там все прибрано и обед готов, можно на грядках размяться. В такую сырую погоду растет только трава, так что работы на огороде всегда хватает.

– Я вот тоже думаю купить машину, – услышал он. И бросил:

– Какую?

– Ну... Маленькую. Я бы хотела с тобой посоветоваться.

– Ну а я здесь при чем?

– В таких делах надо советоваться с мужчиной.

– Ты ж говорила, что замуж выходишь! Вот и посоветуйся со своим будущим мужем!

– Да врет она, – по-взрослому сказал Игореха. – Никого у нее нет. Она опять за тебя замуж хочет.

– Игорь! – взвизгнула Лена.

– А чего ты врешь? – набычился тот. – Сама говоришь, что врать нехорошо. Почему тебе можно, а мне нельзя?

– Нельзя так говорить о матери!

– А как можно? Любишь папку, так и скажи. Ты ж меня постоянно спрашиваешь: сынок, ты меня любишь? Я же не вру. И ты не ври.

– Ну, я тебе, паршивец! – Лена замахнулась, чтобы треснуть сына по затылку.

Андрей тут же перехватил ее руку:

– Остынь. А ну, отойдем.

– Пусти! – попыталась вырваться та. Но тщетно.

Отволок Ленку за угол дома и там отпустил.

– Узнаю, что ты парня лупишь... Я сам тебе вмажу, поняла?

– Да я несильно.

– И я не сильно.

– А ты, я вижу, ничуть не изменился, Котяев. Думаешь, если ты мент, так на тебя управы нет? Ничего! Найдется! Только тронь меня пальцем!

– Я вижу, и ты не изменилась. Зло на мальчишке срываешь, да? Потому что личную жизнь никак не можешь устроить?

– Ты... – ее словно прорвало, видимо, за живое задел. – Эгоист, вот ты кто! Бросил меня с ребенком!

– Я тебе что, алименты не плачу? Или липовую справку подсовываю, что зарабатываю три копейки?

– При чем тут деньги?

– Если бы ты не была такой дурой, я бы каждый день приезжал! – не выдержал он. – Да я бы вообще с тобой не развелся!

– Это я-то дура? У меня, между прочим, высшее образование! Меня на работе ценят! Да я больше тебя зарабатываю!

– Вот потому что ты мне, мужику, об этом говоришь, ты точно дура!

– Выходит, женщина должна мужика содержать, да еще и молчать об этом? – злорадно спросила Лена.

– Чего ж ты тогда сюда прикатила? Зачем тебе нужен мужик, которого надо содержать?

– Ты все-таки отец моего ребенка.

– Все-таки. Мебель тебе в доме нужна, понятно. Галочка в графе социальное положение. Как-то несолидно быть такой востребованной и незамужней.

– Одна я, что ли такая? Андрей... – сбавила она тон. – Я на юг собираюсь. С Игорем.

– Ну и что?

– С нами не хочешь поехать?

– А чего одна не хочешь? Познакомишься с кем-нибудь.

– Значит, тебе все равно?

– Привези Игореху на лето сюда. А сама расслабишься.

– Так лето уже заканчивается!

– Ну, на месяц привези. Чем на юг тащить.

– Ну, ты сказал! Там море, солнце и фрукты!

– Толпа народу, проблема с билетами, кишечные инфекции и ангина. А то я не помню! Он всякий раз, как едет на юг, болеет!

– Вот и надо его закалять. Со временем у ребенка выработается иммунитет.

– У тебя бы чего-нибудь выработалось. Хоть где-нибудь.

– Я так понимаю, что ты меня больше не любишь, – поджала губы бывшая жена.

– Лен, ну сколько можно повторять? – взмолился он. – Я ж тебе не банка с вареньем, которая стоит в шкафу про запас. Торты в магазине кончились, так и варенье сгодится. От сына я не отказываюсь. Но ты вспомни: мы же каждый день ругались! Ты даже с матерью моей ругалась, хотя вы одного поля ягоды и говорите на одном языке, причем, одними и теми же словами. Но как война, так у вас полное взаимопонимание, а как мир, так дележ имущества. Вы дружить можете только против кого-нибудь, но никак не между собой.

– Все сказал? – зло спросила Лена. – Ну, так и я тебе скажу. Думаешь, ты, Котяев, ценность? Но на безрыбье и рак рыба. Была в я лет на десять помоложе, я бы к тебе и близко не подошла. Но где ж вас взять, когда тебе за тридцать, коли вы мрете как мухи? Называется, бери, что осталось. Думаешь, мне легко было? Маме твоей звонить. У меня, между прочим, десять человек в подчинении! А ты... Ты эгоист. Ты видишь только себя, и от женщины тебе надо, чтобы она видела только тебя. Раба тебе нужна, посудомойка и поломойка. Да убивать таких надо!

– Все сказала?

– Да! Все!

– Ну и вали отсюда!

Она закусила губу и развернулась, чтобы идти. Он схватил ее за руку:

– Стой!

– Ну? – обернулась Лена. – Чего тебе?

– Если ты умная женщина, ты сейчас на автобус не побежишь. Дай сыну побыть с отцом. Переломи себя. Хватит того, что ты его на юг тащишь, ангиной болеть.

– Пусти!

Он отпустил ее руку. Лена, не говоря ни слова, ушла в дом. Он ждал, что тут же вылетит оттуда с сумкой, набитой вещами, схватит Игореху за руку и потащит на автобусную остановку. Она всегда так делала. Тяжело, когда баба – начальница.

Но к его удивлению, Лена, как ушла в дом, так больше и не появлялась. Они с сыном починили тележку, на которой бабушка возила воду: отвалилось колесо. Потом занялись сараем, посмотрели завалившийся забор. Потом их позвали обедать.

Уезжали они вместе. Мать стояла у калитки и долго махала вслед рукой, он мог поклясться, что на глазах у нее слезы.

В машине почти не разговаривали, он довез Лену и Игореху до дома, достал из багажника сумки и, когда бывшая жена взяла их, тихо сказал:

– Спасибо тебе.

Она молча повернулась к нему спиной и пошла к подъезду. Игореха поплелся следом. У двери обернулся, махнул рукой:

– Папка, пока!

– Пока, – тихо сказал он.

И такая тоска взяла! Счастье – вот оно, как солнечный свет на поверхности воды, а зачерпнешь, так в руке одна вода! Мало того, холодная, еще и мутная. Куда солнце-то делось? Он вздрогнул: хлопнула дверь. Они ушли.

Прошло три дня. Алина не звонила, ему же звонить ей первым было неловко. Каждый раз, когда думал об Алине, вспоминал и то, как напился в шашлычной. Оказалось, что помнил об этом не он один.

На четвертый день позвонил Леха.

– Здорово, Андрюха! Как жизнь?

– Нормально.

– Как сам-то?

– Порядок.

Подумал, что Леха хочет встретиться и посидеть где-нибудь, как договаривались. Это можно.

– Ну, ты тогда дал! – заржал Леха. – До дома-то без проблем добрался? Может, зря я с тобой сержанта не отправил?

– Добрался. Я ж говорю: порядок.

– Слышь, Андрюха, я пришлю к тебе завтра человечка? Прямо с утра, часиков в десять. Проблемка у него.

– Что за проблема?

Он все еще не понимал.

– Да по вашей части. На бабки его кинули. Дачу он строит, понимаешь? Ну и дал денег на закупку стройматериалов. А дал, понимаешь, без расписки. Оказалось, кидала. Ищет лохов. Сидел, между прочим.

– Кто сидел?

– Да этот... Я фамилию не помню. Тебе Павел Андреевич все расскажет.

– Погоди... Ну а я здесь при чем?

– Я ж говорю: проблемка по твоей части. Он заяву-то накатал, а следователь мнется. Ну не хотят возбуждать дело. Расписки-то нет. Деньги Павел Андреевич отдал добровольно, поверил человеку на слово. А тот оказался кидалой. Ты не боись: он в долгу не останется. Хороший человек. Все понимает. Тебе – десять процентов.

– А на сколько его кинули?

– На четыреста тысяч наших отечественных рубликов. Суммочка небольшая, но тут дело принципа. Человек солидный, я о Павле Андреевиче говорю.

– Слушай, Леха, такие деньги! Следователь просто обязан возбудить уголовное дело!

– Да ты понимаешь... – замялся тот. – Ну, короче, Павел Андреевич не хочет, чтобы эта сумма была озвучена. Он в заяве-то написал сорок. Ведь если дойдет до суда, возникает вопрос: откуда деньги? Должность у него небольшая, зарплата тоже.

– Взятки, что ли, берет?

– Я тебе этого не говорил.

– Где он работает-то?

– Да какая разница? Работает. В общем, он к тебе завтра зайдет. Ты с ним поговори. Вчера я тебе помог, сегодня ты мне. И не задаром же, а?

– У тебя с ним дела, что ли?

– Точно! Мы же, Андрюха, не в пустыне живем. Среди людей. У всех дачи есть. А дача – это куча бумаг. Разрешение на то, разрешение на се. На то мы и люди, чтобы договариваться. Закон, он как федеральная трасса, долго и с пробками, да еще вся фурами разбита, так можно и без колес остаться. А могут тормознуть и права отобрать, тогда вообще никуда не приедешь. Это я тебе со знанием дела говорю, как профессионал, – заржал Леха. И, доверительно понизив голос: – А есть дорога поуже, напрямки, для своих. И закон там один: деньги. Сечешь?