Юрий Енцов - Охота на единорога Страница 27

— О мое любимое, — сказала она. — Жора, ты хоть помнишь, как мы вчера тут нахрюкались?

— Ну не до такой степени мы и напились, чтобы не помнить этого, — ответил Георгий.

— Вы давно в Ираке, — спросила она Сержа.

— Примерно неделю, — ответил он.

— Ну, как вам тут? — спросила она. — Чувствуете их ура-патриотизм?

— Откровенно сказать, нет, — признался он. — Ничего такого я не заметил.

— Я ощущаю фальшь, — сказала она прочувствованно. — И только после того, как мы выпили, иракцы под большим секретом стали рассказывать о диктаторе, о том, как это страшно. Но для этого нужно был их сильно напоить, у человека должно было буквально «крышу снести», чтобы он решился сказать такое.

Тут сильная шпиономания, мы не можем никуда ходить, не можем снимать. Запрещено все. Все сайты контролируются, запрещено писать. Электронная почта в Москву не приходит, действует система чистки информации. Это очень тяжелая работа.

Но я счастлива, я влюблена. В Ираке у меня медовый месяц. Поэтому, наверное, не понимаю, что это война.

— Как ты общаешься со своим женихом хорватом? — спросил Георгий.

— Учу сербохорватский. Это ужасно трудно. Проще выучить какой-то совершенно непохожий язык, а тут складывается ощущение, что просто коверкаешь русский. Нет абстрактного отношения к словам. Но мы друг друга понимаем.

— А какая еще война? — спросил Серж.

— Ну, американцы же хотят напасть на Ирак, поэтому мы здесь, — ответил Георгий.

— Я ничего такого не заметил. До Багдада из Басры я долетел на военном вертолете, — признался Серж, — меня легко взяли на борт. Может быть оттого, что они произносят мои фамилию Хацинский как Хусейн.

— Что? Не может быть! — сказала Дарья и закатилась от хохота.

— Я был там не один, еще съемочная группа, — сказал Серж, — очень симпатичная журналистка, по имени Зайнаб. Похожа на вас.

— Война никому не мешает влюбляться, — сказала Дарья, — я права?

— Она такая… — сказал Серж. — Зайнаб такая эксцентричная, она хочет, чтобы ее заметили. Не сразу находит контакт с другими. Блистая в обществе, она более приятна, чем в личных отношениях. Она не доверяет никому и полагается только на себя. Создается впечатление, что она способна на серьезные дела, но это не так. Она полна абсурдных и неосуществимых проектов, любит представлять себя героем, но остается мечтателем. Планы, которые она вынашивают, никогда не реализуются по настоящему. Она расточительна, расходует все, что зарабатывает, ее вполне может ожидать разорение. Зайнаб откровенна, говорит то, что думает. Но эта откровенность — от безразличия к чувствам других.

— Да, это действительно похоже на меня, — сказала Дарья с улыбкой. Многие женщины таковы.

— А вот скажи Даша, почему ты выбрала себе такой имидж? — спросил Георгий.

— Объяснение очень простое, — призналась Даша, — людей больше всего интересуют три темы: война, секс и смерть. Так устроена жизнь, что люди любят читать о чужой гибели, от этого у них вырабатывается адреналин, любят читать о сексуальных скандалах. Вот я и решила сделать себе имя на войне и сексе, это был очень простой и довольно рациональный выбор.

— Но теперь твоей дочке семь лет и как она относится к тому что пишет ее мама? — спросил Георгий.

— Этот вопрос мне тоже задают в ста случаях из ста, — сказала она. — Действительно проблема, я ее как-то раз везла в школу, и она нашла на заднем сиденье мою последнюю книжку. Там на обложке такая фотография: я сижу с сигаретой, с бокалом вина в итальянском ресторане. Она сказала: «Я тоже хочу сидеть в таком красивом месте, курить длинные сигареты и пить сладенькое-сладенькое вино!»

«Что! — крикнула я, — а ну-ка отдай книжку!»

Но она у меня очень хорошая девочка, на меня совершенно не похожа. Всегда приятно жить с человеком, который на тебя не похож. Она другой человек, другая личность, похожа на моего мужа — блондинка с голубыми глазами. А у меня глаза карие.

— А как твоя собственная мама реагировала на появление первой книжки? — спросил Георгий.

— Она была в шоке, — призналась женщина. — У меня очень хорошая мама, у нас была строгая семья. Мне все было все запрещено: встречаться с мальчиками, ходить на дискотеки. Поэтому когда я приехала в Москву, я словно с цепи сорвалась. Наверное, так бывает, если все запрещают до восемнадцати лет, то потом начинается: и алкоголь, и мужчины… Конечно, моя мама была совершенно не в восторге от всего этого. Но теперь ей даже нравится — не то, о чем я пишу, а то, как я пишу.

Мой отец известный в наших краях поэт. Как-то раз, случайно я встретилась с Валентином Распутиным, и он спросил меня: «Вы не дочка такого-то» Да, — ответила я. «Папа, к сожалению, более скромный» — сказал Распутин. «К сожалению» потому, что папа — человек очень талантливый, но не смог подать себя, как я, пусть со скандалом. Не смог пробиться.

А вообще мой образ — это никакой не имидж, я — такая, и не пишу того, чего со мной не происходит. А как меня люди воспринимают — это их дело.

— Даша, нужно ли тебе было преодолевать какой-то психологический когда ты пишешь? — спросил Георгий.

— Нет, — сказала Дарья. — Все люди разные. У кого-то, возможно, должна была происходить целая ломка внутри. Естественно я думала о родителях, они меня так усердно воспитывали.

— А раскаиваться не пришлось, что ты порушила чьи-то судьбы? — спросил Георгий. — Ведь по слухам семья одного известного артиста разрушилась из-за твоего откровенья?

— Нет, — ответила Дарья, смакуя вино. — Я встречалась потом с ним, и он дал мне очень хорошее интервью. Он бы мне его не дал, если бы я разрушила его семью. Я была лишь каплей в море его многочисленных измен.

Так они распили бутылку вина. Потом еще одну. Наконец Георгий вспомнил новый анекдот: «Россия официально объявила джихад странам Анти-Иракской коалиции (и заодно Израилю). Список стран, против которых объявлен джихад будет зачитан главным муфтием России Алексием II в мечети Василия Блаженного».

Серж поднялся к себе в номер изрядно «под шафе». Ночью как это с ним бывало в последнее время с подпития, он проснулся и долго не мог заснуть опять.

Снова мучили мысли про его дурные, порочащие связи с сомнительными людьми. Наконец под утро он опять заснул.

Его разбудил телефонный звонок. Серж проснулся испуганный, с колотящимся сердцем. Ему показалось вначале, что это звонит мать. Он сегодня забыл поздравить ее с 8 марта. Все время помнил, а сейчас забыл. Татьяна всегда относилась к этим его поздравлениям скептически, но в душе ждала их и он зал это. Но это была не мать, за ним прислали машину.

Он быстро умылся, почистил зубы и через десять минут спустился вниз. На этот раз это была не разбитая старая развалюха, а новенький «Мерседес». Серж поздоровался с водителем и через пятнадцать минут они затормозили у ворот огромного особняка. Пока двери открывались, Серж рассматривал дом, это был настоящий дворец.

— Куда мы приехали? — спросил Серж водителя.

— Это резиденция Удая Хусейна, — ответил тот коротко и немного растерянно.

У дверей стояла еще одна машина. Серж вышел. Большая дверь приоткрылась и из нее вышла женщина. Она была не в том костюме, что позавчера, но Серж узнал ее сразу, это была Зайнаб. Она тоже узнала его и покраснела. Но тут же взяла себя в руки и, напустив на себя независимый вид, стала спускаться по ступенькам. Серж подошел к ней и поздоровался.

Она кивнула ему и бросила взгляд на окна второго этажа. Серж посмотрел по направлению ее взгляда и увидел в открытом окне коротко стриженного моложавого мужчину в белой рубашке.

— Мархаба! (Привет) — сказал он громко Сержу. — Ма ассаляма (до свиданья), Зайнаб.

— Ма ассаляма, — ответила ему девушка, садясь в машину.

Серж вошел в дом и поднялся на второй этаж, сопровождаемый привратником. Удай встретил его стоя, опираясь на трость.

— Как вам Зайнаб? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил, — я вызвал ее, чтобы дать задание. Я ведь главный редактор ее телестудии, но из-за ранения не всегда могу посещать студию.

— Она, на мой взгляд, довольно глубокий человек, — сказал Серж, — и по настоящему одаренная личность. Уверена в своей правоте и всегда знает, что делает. Часто одинока и замкнута. У нее, наверное, случаются резкие подъемы и также резкие спады чувств. В жизни полосы удач чередуются с полосами неудач. Она может быть эгоистичной, но чересчур прямодушна и способна на отчаянные и смелые действия. Всегда интересна.

Она может произвести впечатление решительной, но по натуре робка. Только в особых случаях Зайнаб становится по-настоящему храброй. Многие люди находят ее интересной. Про нее недаром говорят Зайнаб, а не Зайни. Может быть, ей это не всегда нравится. Она мечтатель принимает себя всерьез и любит лесть. Она не стесняется в выражениях и иногда проявляет себя резко агрессивно. Это не обходилось бы без столкновений, если бы жертвы не относили такое его отношение на счет откровенности и эксцентричности. Ее жертвы не обманываются, Зайнаб действительно, говорит то, что думает. Но эта откровенность, скорее всего, от эгоизма. Она абсолютно безразлична к уязвимости других и считает, что нет никакой причины их щадить. Такое качество, конечно же, преграждает ей путь к дипломатической или политической карьере.