Нина Васина - Падчерица Синей Бороды Страница 27

— Да?..

— Конечно, он бы подождал год, чтобы подарить к юбилею свадьбы платье, помнишь, он обещал у загса? У фетишистов с этим строго — все должно соответствовать… Если кто собирает женское белье, так обязательно использованное, с запахом, понимаешь? Он бы дождался, пока я надену платье на юбилей, а уже потом только повесил бы его на восьмой крюк… А если бы я ему очень понравилась, помнишь, он на всякий случай обещал на каждый юбилей по новому платью? Так вот, я себя поздравляю, они уже готовы! Первое, второе, третье… И действительно, все — зашибенные, все разных оттенков! Мой бедный маленький хвостик!.. — вдруг захныкала она, скривившись. — Лучше бы я сделала операцию, а теперь плавать ему в банке под восьмым свадебным платьем!..

— Так, достаточно! — я решительно забираю бутылку и прячу ее в шкаф.

— Лети-лети, голубок, через север на восток! — машет руками Рита.

Я не знаю, хорошо или плохо, что ее развезло. С одной стороны, не будет истерик, но, с другой стороны, нельзя поручиться за быстроту и адекватность реакций. Я слышу шум на улице и подхожу к окну. Из автомобиля выходит кореец.

Он в длинном черном пальто, черные блестящие волосы сразу же растрепал ветер, мой отчим смотрит на окно, за которым я стою, пытается стащить с шеи ярко-красный шарф и говорит что-то, мне не слышно, он повторяет и повторяет какое-то слово, я, как загипнотизированная, не могу отвести глаз от его рта и заставляю себя зажмуриться — я угадала это слово по губам, он спрашивает “почему?”.

— Рита, он приехал…

Раздевшись, кореец сразу же потребовал к себе жену. На меня он сначала не обращал внимания, только пару раз я обожглась о внимательный быстрый взгляд, но он сразу же отвел зрачки.

Из спальни спустилась бледная Рита, потрясая связкой ключей.

— Что случилось? — спросил кореец.

— Вот твои ключи, — зазвенела ключами Рита, криво улыбаясь.

— К черту ключи, почему ты просила братьев приехать?!

— Не правильно! Ты должен спросить, где самый маленький!

— Ты пьяна?

Подойдя поближе, нервно поводя тонкими ноздрями, кореец всмотрелся в лицо жены. Я замерла. С такого расстояния он не может не заметить эту бусину!

— Откуда это у тебя? — вцепился кореец в цепочку Риты на шее.

— Ты должен спросить, где самый маленький ключик! Тут кореец заметил на цепочке и ключ, который оставлял мне. Он растерянно оглянулся, я спряталась за занавеску у окна.

— Что здесь происходит, черт возьми!

— Опять не правильно! — Рита, покачиваясь, помахала перед его лицом пальцем. — Ты должен ругаться, что я заглядывала в твой чулан! Я видела эти платья и пустой крюк! Я видела кусочки твоих жен в банках!

— В каких еще банках?! Каких жен? — закричал кореец и пошел ко мне.

Я выбежала из-за занавески, упала на четвереньки, проползла под столом, успела добежать к двери и крикнуть Рите:

— Прячься!

Прежде чем он опомнился и побежал за мной к лестнице.

“Пастушка, милая пастушка, поднимись скорее на самую верхушку башни!”

По ступенькам я взлетела быстро — кап-кап, кап-кап, по капельке крови на каждую ступеньку, — но с лестницей на чердак пришлось повозиться. Она оказалась очень тяжелой, я еле затащила ее вверх и сразу прижала платок к носу.

— Алиса, объясни наконец, что происходит! — потребовал прибежавший за мной по каплям крови кореец.

Я посмотрела на него сверху и захлопнула чердачный люк. Прислушалась.

Ни звука. Потом — шаги по лестнице вниз. Стукнула входная дверь. Я бросилась к окну. Кореец вышел на улицу, отошел от дома, чтобы я видела его в чердачное окно.

— Сейчас же спускайся! — крикнул он. — Или я поднимусь к тебе!

Все — по тексту.

Я становлюсь на цыпочки, оглядываю двор и вижу, что лесники тащат в дом лестницу. Ничего не выйдет. Такая не пройдет по длине в лестничном проходе.

Холодно. Вспоминаю об оставленной куртке и с удовольствием надеваю ее.

На улицу выбежала Рита. Я открыла окно пошире, чтобы лучше слышать.

— Ты больной, тебя будут сначала судить, а потом лечить! — кричит она.

— Как ты мог?!

— Да что я сделал? — хватает ее за руку кореец.

— Ты не подарил мне свадебное платье, ты очень спешил, да?! Так вот, извращенец, мой хвостик тебе не достанется! Никогда!

— Вы что, с ума тут посходили?! — кричит кореец, подняв голову к чердачному окну.

— Сейчас приедут мои братья и покажут тебе, кто здесь здоровый, а кто больной! — дергает рукой Рита. — Пусти! За каждый синяк заплатишь кровью!

Алиса, посмотри на дорогу, они еще не едут?

И вдруг!.. Сначала я не понимаю, что происходит. Кореец отпустил руку Риты и схватил ее за волосы, приставив к горлу… нож! Это нож, честное слово, это точно — нож!

— Замолчи, или я тебя успокою, — говорит он Рите и добавляет еще что-то, чего я не слышу.

— Ты его не наточил на камне! — взвизгнула Рита и ударила корейца коленкой в живот. — Ты не получишь мой хвостик! — теперь, вывернувшись, она отвесила ему оплеуху. Даже издалека мне слышно, как хлестко получилось.

Застывший с открытым ртом кореец с ножом в руке смотрит, как Рита бежит в дом, крича по дороге:

— Алиса! Что ты видишь? Они еще не едут?

Во двор вбегают собаки и радостно носятся вокруг корейца, стараясь его повалить.

На полоске дороги, выходящей из леса, показались — один за другим — два джипа.

“Госпожа, — шепчу я, присев и закрыв лицо ладонями, — ваши братья уже совсем близко, совсем близко. Спасайте свою жизнь, если можете…”

Когда во дворе начали стрелять, я опустила лестницу. Ноги слушались плохо, но, в общем, спуститься удалось — не упала ни разу. Пробираясь на цыпочках вниз, я замирала на каждой ступеньке. На улице кричали люди, лаяли собаки, в доме стало тихо, и в этой тишине громко стучало мое сердце.

Пенелопа позвонила Лотарову в девять тридцать утра. — Я никуда не поеду, — ответил на ее предложение Лотаров. — Сегодня очень ответственный для меня день, очень. Я даже отпросился с работы и через полчаса отправляюсь по важному делу.

— Вы что, не слышите? Братья Мазарины, как только открылся банк, сняли со своего счета десять тысяч! Мы можем не успеть.

— Десять тысяч… Десять тысяч, — бормотал Лотаров, соображая. — Вы хотите сказать, что они узнали, где Гадамер Шеллинг прячет их сестру?

— Хочу!

— Минуточку, дайте подумать… Ну хорошо, допустим, они сняли деньги для информатора, что я-то могу поделать? Найдут Мазарины сестру, увезут с собой, ну и ладно.

— То есть вы больше не беспокоитесь о здоровье корейца? — удивилась Пенелопа.

— Нет. Не беспокоюсь. Вчера вечером этот кореец лично звонил из Риги, заказывал себе научные журналы из Бостонского университета и оплату заказа, между прочим, провел по карточке. Он не успеет попасть в Сю-сюки вовремя, я надеюсь, братья благополучно увезут его жену, а завтра я подумаю, что еще в этой истории может быть для меня интересного. Извините, Пенелопа Львовна, спешу.

— Я сейчас выезжаю, заберу вас на Кольцевой, где — скажете. Эта ваша Рига — ерунда. У Гадамера хватит денег на аренду самолета. И Москву даже не придется запрашивать, он сядет на какой-нибудь заброшенный аэродром под Тверью.

— Ах, как все некстати, — забормотал Лотаров, вороша на столе бумаги. — Сегодня я должен забрать кошку, понимаете, это очень важно, ее нужно забрать именно сегодня, в крайнем случае, завтра утром…

— Кошку? Вы меня разыгрываете? — не поверила Пенелопа.

— Да нет же, это действительно важно. Ну хорошо. Через пять минут я точно скажу.

— Пять минут?.. Поделитесь секретами сыска.

— Да никаких секретов, позвоню в справочную по вылетам из Риги, а если были частники, попрошу назвать карту полетов. Вот и весь секрет. Что это у вас за шум?

— Какой вы умный и предприимчивый, у меня ни за что так быстро не получится! — изобразила Пенелопа восхищение и выключила фен.

Через сорок минут Лотаров ждал ее в условленном месте с пластмассовой корзинкой для перевозки кошек.

Они подъехали к дому корейца в Сюсюках, когда все уже было кончено.

“Скорая” увезла двух раненых лесников, убитых собак погрузили на телегу и отвезли на хутор, контуженный Коля вставлял разбитые стекла, старый лесник-охранник и девочка Алиса укладывали в коробку какие-то банки, оборачивая их газетами. Во дворе и в доме было полно милиционеров из ближайшего районного отдела, а пышная рыжая женщина варила на плите в кухне в офомной кастрюле мясное варево, и запах тушеной телятины и перца сквозил в разбитых окнах, над кровавыми пятнами на земле и на досках пола в коридоре, напоминая о нормальной сытой жизни.

Лотаров представился, предъявил удостоверение. Пенелопа предъявила свое. Местные стражи порядка забеспокоились было, но следователь уверил их, что он здесь больше по частному интересу.

— Что они делают? — спросила Пенелопа, показывая на Алису и охранника.