Шерлок Холмс: повести, рассказы - Артур Конан Дойль Страница 27

– Ну, что, помнишь Люси Феррье? – вскричал я, запирая дверь и размахивая ключом у него перед носом. – Долго же мне пришлось ждать, но час возмездия для тебя настал.

Я наблюдал, как трусливо дрожат у него губы. Он готов был молить о пощаде, но понимал, что это бесполезно.

– Ты меня убьешь? – запинаясь, спросил он.

– Это не убийство, – отвечал я. – Речь не о том, чтобы просто прикончить бешеного пса. Разве ты пожалел мою несчастную девочку, когда оторвал ее от зверски убитого вами отца и заточил в свой позорный гарем?

– Это не я убил ее отца, – взмолился Дреббер.

– Зато ты разбил ее невинное сердце! – выкрикнул я и протянул ему аптечную коробочку. – Да рассудит нас Всевышний. Выбери любую из этих двух пилюль и проглоти. В одной из них – жизнь, в другой – смерть. Я приму оставшуюся, и посмотрим, есть ли на земле справедливость или все зависит от случая.

Забившись в угол, он стал дико вопить и молить о пощаде, но я вытащил нож и, приставив его к горлу Дреббера, заставил сделать то, что я велел, после чего сам проглотил другую пилюлю. С минуту мы стояли, молча уставившись друг на друга, и ждали: кто из нас умрет, а кто останется жить. Никогда не забуду выражения его лица, когда он почувствовал первые приступы боли и понял, что принял яд. Я наблюдал за ним, злорадно хохоча и держа у него перед глазами обручальное кольцо Люси. Но все это длилось очень недолго: алкалоид действует мгновенно. Гримаса боли исказила его черты, он выкинул вперед руки, шатаясь, сделал несколько шагов назад и, захрипев, грузно рухнул на пол. Я перевернул его носком ботинка и приложил ладонь к его груди. Сердце не билось. Он был мертв!

У меня из носа продолжала идти кровь, но я не обращал на это внимания. Не могу объяснить, как мне пришла в голову мысль сделать надпись кровью на стене. Быть может, захотелось озорства ради – мне было весело и легко на душе – направить полицию по ложному следу. Я вспомнил, что некоторое время назад в Нью-Йорке нашли убитого немца, над головой которого на стене было начертано слово «rache», в газетах тогда еще писали, что это, скорее всего, дело рук какого-то тайного общества. Я подумал: если это озадачило ньюйоркцев, озадачит и лондонцев, обмакнул палец в собственную кровь и вывел слово на самом видном месте. Потом пошел к кебу. Вокруг было по-прежнему безлюдно, продолжал хлестать дождь. Отъехав от дома, я сунул руку в карман, где всегда лежало кольцо Люси, и обнаружил, что его там нет. Меня словно молнией ударило, ведь кольцо было единственной памятью о ней. Полагая, что оно могло выпасть, когда я наклонился над телом Дреббера, я повернул назад и, оставив кеб в проулке, решительно двинулся к дому – никакая опасность не страшила меня так, как утрата дорогой реликвии. Однако, подойдя к дому, я лицом к лицу столкнулся с полицейским, который как раз из него выходил. Единственным способом рассеять его подозрения было притвориться в стельку пьяным.

Вот так нашел свой конец Дреббер. Теперь оставалось заставить Стэнджерсона уплатить свой долг Джону Феррье. Я знал, что он ждет Дреббера в гостинице «Холидей», и весь день прослонялся вокруг, но Стэнджерсон ни разу не вышел. Вероятно, когда его компаньон не вернулся в назначенный срок, он начал о чем-то догадываться. Он был очень хитер, этот Стэнджерсон, никогда не терял бдительности. Но если он полагал, что сможет избежать своей участи, оставаясь в доме, то глубоко заблуждался. Мне не составило труда разведать, где находится окно его спальни, и на следующий день, едва начало светать, я, воспользовавшись лестницей, которая лежала, прислоненная к задней стене гостиницы, забрался к нему в комнату. Разбудив его, я сказал, что пришло ему время ответить за жизнь, которую он загубил много лет назад, подробно рассказал о смерти Дреббера и предложил тот же выбор. Но вместо того чтобы воспользоваться шансом на жизнь, который я ему предоставлял, он соскочил с кровати и вцепился мне в горло. Защищаясь, я вонзил нож ему в сердце. Впрочем, конец его так или иначе был предрешен, ибо Провидение никогда не допустило бы, чтобы рука убийцы выбрала безвредную пилюлю.

Это почти все, что я хотел рассказать, и слава богу, потому что у меня совсем не осталось сил. Так вот, я решил еще день-другой повозить пассажиров, чтобы заработать денег на возвращение в Америку, и стоял в ожидании седока, когда подошел какой-то юный оборванец и спросил, не знаю ли я извозчика по имени Джефферсон Хоуп, – его, мол, требует джентльмен с Бейкер-стрит 221-б. Не заподозрив ничего дурного, я отправился по адресу, а дальше помню только то, как этот молодой человек защелкнул на моих запястьях наручники, причем так ловко, что я и глазом моргнуть не успел. Вот вам вся моя история, джентльмены. Можете считать меня убийцей, но сам я считаю себя таким же блюстителем справедливости, как и вы.

Повествование этого человека было столь драматичным, а манера изложения столь захватывающей, что все мы слушали его, затаив дыхание и не проронив ни слова. Даже на профессиональных сыщиков, каких только преступлений не навидавшихся на своем веку, история жизни этого человека, похоже, произвела глубокое впечатление. После того как он закончил, мы еще несколько минут сидели в полной тишине, нарушаемой лишь скрипом карандаша Лестрейда, который завершал свою стенограмму.

– Остался только один вопрос, который мне не до конца ясен, – произнес наконец Шерлок Холмс. – Кто был вашим сообщником, который приходил за кольцом?

Джефферсон Хоуп игриво подмигнул моему приятелю.

– Я могу выдавать собственные тайны, но не вправе навлекать неприятности на других людей. Прочитав ваше объявление, я подумал, что это, вполне вероятно, ловушка, но с равным успехом кольцо могло оказаться и подлинным. Мой друг вызвался это проверить. Не сомневаюсь, что вы оценили то, как ловко он вас провел.

– Безусловно, – искренне признался Холмс.

– Итак, джентльмены, – угрюмо сказал инспектор, – установленный законом порядок должен быть соблюден. В четверг арестованный предстанет перед судом, ваше присутствие на заседании тоже потребуется. А до тех пор он останется под моей ответственностью.

Инспектор позвонил в колокольчик, и два конвоира увели Джефферсона Хоупа. Мы же с моим другом, покинув участок, взяли извозчика и вернулись к себе на Бейкер-стрит.

Глава 7

Заключение

Мы все были предупреждены о том, что в четверг обязаны явиться в суд, но когда четверг наступил, надобность в наших показаниях отпала. Высший судия взял дело в свои руки, и Джефферсон Хоуп предстал перед единственно непогрешимым и суровым трибуналом. Вечером того же дня, когда он был арестован, сердце его разорвалось. Утром его нашли лежащим на полу камеры с умиротворенной улыбкой на лице, какая бывает у человека, имеющего основания в смертный час, оглянувшись назад, признать, что жизнь была прожита не зря и работу свою он выполнил хорошо.

– Грегсон и Лестрейд будут рвать и метать, – заметил Холмс, когда мы на следующее утро обсуждали смерть Хоупа. – Все их надежды на шумный успех пошли прахом.

– Не думаю, что их заслуга в поимке Хоупа так уж велика, – возразил я.

– В этом мире важно не то, как много вы сделали на самом деле, а то, насколько вы умеете убедить окружающих, что сделали очень много, – с горечью заметил Холмс. И после паузы, уже не так грустно, добавил: – Впрочем, это неважно. Было бы куда огорчительней, если бы я упустил шанс участвовать в этом расследовании. Пожалуй, на моей памяти это самое интересное дело: на первый взгляд, очень простое, однако в нем есть немало поучительного.

– Простое?! – воскликнул я.

– В общем-то – да, сложным, по сути, его назвать трудно, – улыбнулся Холмс, видя мое изумление. – И доказательством его простоты может служить тот факт, что без каких-либо вспомогательных средств, полагаясь лишь на весьма незамысловатые умозаключения, я смог поймать преступника за какие-то три дня.

– Этот факт неоспорим, – признал я.

– Я ведь уже объяснял вам: все, что выходит за рамки обычного, скорее помогает, чем мешает расследованию. Решая подобные загадки, очень важно уметь заглянуть в прошлое. Это очень полезное и вовсе не такое уж сложное умение, жаль, что люди не придают ему должного значения. В повседневной жизни важнее