Heлe Нойхаус - Белоснежка должна умереть Страница 28

— Ты хорошо выглядишь, мой мальчик. Хоть и похудел.

Она до сих пор осталась верна себе. После стольких лет разлуки у нее не нашлось других слов, кроме стандартных формул вежливости. Ларс начал презирать свою мать, когда понял, что она всю жизнь была для него иллюзией, обманом.

— Чего ты хочешь? — повторил он нетерпеливо.

— Тобиас вернулся из тюрьмы, — произнесла она, понизив голос. — А полиция нашла скелет Лауры. На старом аэродроме в Эшборне.

Он стиснул зубы. У него было такое ощущение, как будто ленту его жизни в бешеном темпе отмотали назад, в прошлое, и он прямо здесь, посреди зала прибытия франкфуртского аэропорта, вновь превратился в девятнадцатилетнего прыщавого мальчишку, у которого все холодело внутри от ужаса. Лаура! Он никогда не забудет ее лицо, ее смех, ее беззаботное веселье, которое так внезапно оборвалось. Он даже не успел еще раз поговорить с Тобиасом — так быстро отец принял за него все решения и со скоростью ветра услал его в поместье какого-то знакомого в самую глубь Оксфордшира. «Думай о будущем! Не суйся в это дело, держи язык за зубами, тогда все обойдется». И он, конечно же, послушался отца. Одиннадцать лет он делал все, чтобы только не думать о той жуткой ночи, об этом кошмаре, о пережитом страхе. Одиннадцать проклятых лет он работал почти круглые сутки, чтобы поскорее забыть обо всем. И вот является его мамаша в шубке, на каблучках, со своей кукольной улыбкой и раздирает его старые раны.

— Меня это не интересует! — резко ответил он. — Это не имеет ко мне никакого отношения.

— Но… — начала она, но он не дал ей договорить.

— Оставь меня в покое! — прошипел он. — Ты поняла? Я не желаю больше ни видеть, ни слышать тебя. Держись от меня подальше — как ты это делала всю свою жизнь!

Он развернулся и решительно направился к эскалатору, ведущему вниз, на станцию метро.

Они стояли в гараже и пили пиво прямо из бутылок, как в старые добрые времена. Тобиас чувствовал себя неуютно, и остальные, судя по всему, тоже испытывали чувство неловкости. Зачем он вообще сюда пришел? Его старый друг Йорг вдруг, к его удивлению, сам позвонил ему и предложил вместе с Феликсом и еще несколькими приятелями попить пива. В большом гараже, принадлежавшем дяде Йорга, они когда-то, еще мальчишками, копались в своих велосипедах, потом мопедах, а потом и в машинах. Йорг был прирожденный автомеханик и с детства мечтал стать гонщиком. В гараже пахло, как и раньше: моторным маслом, лаком, кожей и политурой. Они сидели на том же самом старом верстаке, на перевернутых ящиках из-под пива и на покрышках. Ничего здесь не изменилось. Тобиас не участвовал в общем разговоре, который, вероятно, из-за его присутствия получался таким искусственно-веселым. Все поздоровались с ним за руку, но радость свидания была далеко не безграничной.

Через какое-то время Тобиас, Йорг и Феликс оказались рядом. Феликс стал кровельщиком и работал в фирме своего отца. Он уже подростком был рослым парнем, а годы, тяжелая работа и увлечение пивом вообще превратили его в великана. Когда он смеялся, его добродушные глаза почти исчезали под толстыми складками жира. Тобиас про себя невольно сравнил его лицо с булкой с изюмом. Йорг же, напротив, выглядел почти так же, как и раньше, если не считать глубоких залысин на лбу.

— А как сложилась жизнь у Ларса? — спросил Тобиас.

— Не так, как представлял себе его старик! — зло ухмыльнулся Феликс. — У богатых тоже бывают проблемы с детьми. У одного сыночка крыша не на месте, а другой послал его подальше.

— Ларс сделал крутую карьеру, — сказал Йорг. — Мать рассказывала. А она узнала от его мамаши. Работает в инвестиционном банке. Деньги лопатой гребет. Женат, двое детей, купил огромную виллу в Гласхюттене, когда вернулся из Англии.

— Я был уверен, что он пойдет на теологический факультет и станет священником, — заметил Тобиас.

Воспоминание о лучшем друге, который так внезапно, даже не попрощавшись, исчез из его жизни, как ни странно, даже теперь, после стольких лет, причинило ему боль.

— Я тоже не собирался становиться кровельщиком… — Феликс открыл очередную бутылку пива с помощью зажигалки. — Но ни в Бундесвер, ни в полицию меня не взяли, а учебу на пекаря я бросил, после того как… э-э-э… ну, вы помните…

Он замолчал и смущенно опустил глаза.

— А мне после той аварии пришлось распрощаться с мечтой о карьере гонщика, — поспешно вставил Йорг, чтобы прервать угрожающе затянувшуюся паузу. — Поэтому я и приземлился не в «Формуле-1», а в «Черном коне». Ты же, наверное, знаешь, что моя сестра вышла замуж за Ягельски?

Тобиас кивнул:

— Отец рассказывал.

— Н-да… — Йорг отпил из бутылки. — Похоже, никому из нас не удалось добиться того, о чем он мечтал…

— Как это никому? А Натали? — возразил Феликс. — Как мы над ней смеялись, когда она говорила, что хочет стать знаменитой артисткой!

— Ну, она всегда знала, чего хочет, — сказал Йорг. — Как она нами командовала!.. Но что она и в самом деле станет знаменитой — в жизни бы не подумал!

— Да… — Тобиас усмехнулся. — Я тоже в жизни бы не подумал, что буду в тюряге учиться на слесаря и заочно грызть экономическую науку.

Его приятели смущенно помедлили секунду, но потом дружно рассмеялись. Алкоголь постепенно разряжал обстановку. После пятой бутылки пива Феликс разговорился.

— Старик, я до сих пор не могу себе простить, что тогда рассказал легавым, что мы в тот вечер еще заходили к тебе! — сказал он и положил ему на плечо свою тяжелую руку.

— Да ладно… Вы же сказали правду. — Тобиас пожал плечами. — Кто же мог знать, чем это все обернется! Плевать. Я вернулся и очень рад, что вы от меня не шарахаетесь, как большинство деревенских.

— Да брось ты! — Йорг хлопнул его по другому плечу. — Мы же друзья, Тоби! Помнишь, как мы разбили старый «опель», который мой дядя месяцами собирал по винтику? Во шуму-то было!

Тобиас помнил эту историю, Феликс тоже. Через секунду игра «А помнишь?..» уже была в разгаре. Вечеринка у Терлинденов, на которой девчонки разделись и носились по дому в шубках терлинденовской мамаши… День рождения Михи, когда вдруг неожиданно завалились легавые… Испытания храбрости на кладбище… Поездка в Италию с командой юниоров… Костер в день святого Мартина, в котором они чуть не сгорели, потому что Феликс плеснул в него бензина из канистры… Воспоминаниям и веселью не было конца.

— А помните, как моя сестра сперла у отца связку ключей от аэродрома? — крикнул Йорг, вытирая слезы смеха. — И как мы устроили гонки в старом ангаре? Оторвались по полной!

Амели сидела за своим письменным столом и блуждала по бескрайним просторам Интернета, когда в дверь позвонили. Она захлопнула ноутбук и вскочила на ноги. Блин!.. Без четверти одиннадцать! Они что, забыли ключи, что ли? В одних носках она понеслась вниз по лестнице, боясь, что родители позвонят еще раз и разбудят малышей, которых она с таким трудом час назад уложила спать. В прихожей она бросила взгляд на маленький черно-белый монитор, связанный с двумя видеокамерами, справа и слева от входной двери, и увидела неясные очертания мужчины со светлыми волосами. Открыв дверь, она изумилась, увидев перед собой Тиса. С тех пор как они были знакомы, он ни разу даже не подошел к ее двери, не говоря уже о том, чтобы позвонить. Ее удивление переросло в тревогу, когда она заметила, в каком он состоянии. Таким возбужденным она его еще ни разу не видела. Его руки порхали, как испуганные птицы, глаза горели, и весь он странно подергивался.

— Что такое? — спросила Амели тихо. — Что-нибудь случилось?

Вместо ответа Тис протянул ей какой-то рулон, аккуратно перевязанный широкой лентой. Ноги Амели, стоявшей в одних носках на каменном крыльце, грозили превратиться в ледяшки, но тревога за друга заглушила в ней все остальные чувства.

— Ты не хочешь войти?

Тис, который опасливо озирался вокруг, словно боясь преследования, решительно покачал головой.

— Эти картины никто не должен видеть! — произнес он вдруг своим характерным, монотонным хрипловатым голосом. — Спрячь их!

— Конечно, Тис! — ответила она. — Не беспокойся, сделаю!

Свет фар приближающейся машины пробился сквозь туман и на несколько секунд осветил Амели, когда машина повернула к воротам Лаутербахов. Их гараж находился всего в пяти-шести метрах от крыльца, на котором она стояла. Тиса — как не бывало. Он словно сквозь землю провалился. Даниэла Лаутербах заглушила двигатель и вылезла из машины.

— Привет, Амели! — крикнула она дружелюбно.

— Здравствуйте, фрау доктор Лаутербах! — откликнулась Амели.

— Чего ты стоишь на крыльце? У тебя что, дверь захлопнулась?

— Я только что пришла с работы, — быстро ответила Амели, сама не понимая, зачем соврала соседке.