Роман Ким - Агент особого назначения Страница 28

Шиаду вынул из кармана зажигалку, чиркнул ею и поджег письмо.

Спустя две недели он сообщил мне: из Китая прибыл представитель тайной организации «Цюлуншэ» — «Община рогатых драконов». Сегодня ночью я вместе с ним вылечу в Китай. Нужно связаться с «рогатыми драконами» и информировать базу о положении дел в пунктах «Азалия», «Лотос», «Пион» и «Орхидея». После этого члены экспедиции будут направлены в эти пункты.

Я спросил: а как дела Уикса, он не может опередить нас? Шиаду усмехнулся. Уикс ждет визу из Пекина. Только вряд ли получит. Китайские власти уже получили анонимные, но вполне достоверные сведения, подкрепленные фотодокументами о том, какую роль сыграл Уикс в истории с самолетом «Принцесса Кашмира» в 1955 году. Сотрудник гоминдановской разведки Чжоу Цзе-мин через Уикса устроился механиком на гонконгский аэродром и смог осуществить диверсию. Словом, визы Уикс не получит.

Шиаду сказал, что меня хочет видеть начальник базы, вице-адмирал в отставке, очень крупная персона.

В самом дальнем углу поля, среди пальм, на газоне стоял домик с зелеными дверями, окруженный высокими столбами с колючей проволокой. У прохода стояли три молодца, в спортивных рубашках, широко расставив ноги. Они были такого же роста, как и столбы.

Толстый, седой, похожий на епископа вице-адмирал сидел в гамаке у костра, разведенного перед самой верандой. От костра шел едкий дым, отгонявший москитов. Он сперва спросил меня о моем прошлом, о родственниках в Китае и о моих жизненных планах. Я сказал ему, что все мои помыслы направлены на то, чтобы завершить дело Майрона Трэси.

Вице-адмирал говорил медленно, подчеркивая каждое слово, будто диктовал. Он много слышал обо мне хорошего, знает, что в Гонконге я раскрыл какое-то запутанное дело об убийстве старухи или еще кого-то. Но в Китае меня ждет работа, в сравнении с которой любая криминальная история покажется детским лепетом. Я должен буду действовать решительно, не теряя самообладания ни при каких обстоятельствах. Меня ждут слава, деньги, почет…

Он поднял руку, хотел сделать благословляющий жест, но вместо этого поморщился и шлепнул себя по заду — дым костра не действовал на москитов.

В полночь я и посланец «рогатых драконов» — Кан Бо-шань, полуседой, сутулый субъект с впалыми щеками, сели в геликоптер. Шиаду передал мне четки фиолетового цвета. Если будет угрожать арест, разгрызть одну бусинку, и готово — яд действует моментально.

Прощаясь с ним, я отвел взгляд в сторону. Дело в том, что я решил перехитрить Шиаду и вице-адмирала. Моя цель — найти микропигмея. Это главное. С Шиаду меня ждут трудности и опасности. Самый легкий и, следовательно, самый разумный путь — это явиться к китайским властям с повинной, выдать им людей Фу, сказать, что в пункте «Пион» находятся бумаги Трэси и предложить организовать экспедицию для поисков «покетмена». А когда он будет найден, весь мир наградит аплодисментами китайскую науку. И высшей наградой для меня будет сознание того, что я в какой-то мере способствовал триумфу китайской культуры.

Мы долго летели над Бирмой и только после долины Иравади повернули на северо-запад — к Китаю. Вперед — к цели!

XVII

Приземлились мы удачно — спустились на маленькую площадку среди скал, отвесных, как ширмы. Геликоптер сейчас же улетел обратно. Нас встретили члены общины. Было решено, что я проеду прямо в «Азалию».

Итак, я вернулся на родину. Но вернулся не с парадного хода, а с черного. Скорей через окошко, как вор. Но без намерения совершать что-либо дурное. Наоборот — чтобы принести пользу нашей науке, прославить ее.

Мы ехали на лошадях по дну ущелья. Уже светало. На скалах были высечены изображения десятиликого Авалокитешвары и шестирукого Махакалы. Среди камней росли ели и сосны, а по обочинам горных тропок — колючие кусты боярышника и барбариса.

Когда мы выехали из ущелья и увидели вдали зеленое горное озеро, Кан сказал, что за озером идет дорога, по ней он в свое время проехал с ученым иностранцем — тем самым, который умер в монастыре Гюньцин. У меня часто забилось сердце, а во рту стало сухо — речь шла о Трэси.

Я спросил Кана: значит, он видел в горах крошечных людей? Кан мотнул головой. Он доехал с иностранцем только до «Лотоса». А дальше в горы с ним пошел Цэрэн — тибетец. Через несколько дней они вернулись. В чемодане у иностранца были священные камни. Затем он снова пошел в горы, только в другую сторону. Там его завалило камнями во время обвала, и он умер.

Кан покачал головой и добавил: ученый иностранец был хороший человек, подарил ему на память мягкую кожаную куртку. Она хранится у Кана дома в «Азалии». И отдельно он бережет автограф ученого — листочек из записной книжки, оказавшейся в кармане куртки. На листочке начертана карта с непонятными иероглифами. Кан обещал мне показать автограф.

Я посмотрел вверх на тропку, которая вилась среди лысых скал. По этой тропке Майрон Трэси проследовал в бессмертие и проложил путь к славе и для меня.

Я узнал, что проводник Цэрэн — знаток местных гор, работает сейчас шофером на грузовике в «Лотосе». Надо будет его разыскать и расспросить. Нужно собрать все сведения для докладной записки, которую я представлю китайским властям, чтобы убедить их организовать экспедицию.

«Азалия» — так условно именовался небольшой городок у горного перевала. Мы подъехали к домику Кана, стоявшему в углублении, выдолбленном в скале. На плоской крыше лежали большие камни. Рацию я укрыл хворостом в углу сарайчика. Там же спрятал кодовую книжку.

Каморка с земляным полом, устланным циновками, была заставлена ящиками с лекарственными травами. Кан вынул из клеенчатого кисета грязный тщательно расправленный листочек с картой, набросанной карандашом. На карте были начертаны какие-то странные иероглифы и рядом латинские буквы, обозначающие чтение этих иероглифов.

Все они имели общий ключевой знак «металл». У одного справа стояло «иметь» — читался этот иероглиф «ю». У другого справа шел знак «затем» — читался иероглиф «най». А третий имел справа «прятать» и читался «чжа». Судя по всему, это были условные обозначения.

Кан сказал, что ученый иностранец, заглядывая в этот листочек, нарисовал большую карту на толстой бумаге и спрятал ее в чемодан. Значит, среди документов, находящихся сейчас в «Пионе», имеется и эта карта.

Я ничего не хочу скрывать — говорю только правду, не приукрашивая себя. Прибыв в «Азалию» и убедившись, что все сошло благополучно, я заколебался. Может быть, не стоит идти к китайским властям? Неизвестно еще, как меня примут. А вдруг не поверят и отправят на тот свет? Не стоит торопиться, надо действовать осмотрительно. Не лучше ли сперва разыскать Цэрэна, пойти с ним в горы, словить «покетмена» и поставить китайские власти перед свершившимся фактом? Человека, нашедшего микропигмея и внесшего ценнейший вклад в мировую науку, вряд ли будет удобно сажать в тюрьму.

Мы решили пройтись по городу. Пройдя базар и кривой переулок, вышли на главную улицу — это был старинный тракт, пересекавший город. И вдруг меня будто хлестнули кнутом по глазам — на каменной стене висел большой плакат. Крупные иероглифы: «Выходите из подполья и начинайте новую жизнь». Под ними фотографии — даоистские монахи и солидные мужчины в очках, хорошо одетые. Все они улыбались. Под фотографиями текст: эти улыбающиеся люди были главарями крупных подпольных банд. Они поняли бесцельность своей деятельности, сдали оружие и принесли повинную. Народная власть проявила к ним великодушие.

Рядом с плакатом висел ящик — на нем четко вырисовывались три белых иероглифа: «цзян цзю сян» — ящик для расследований. Оказывается, эти ящики висят во всех городах. Туда опускают заявления на имя народной контрольной палаты о взяточниках, мошенниках и противниках народной власти.

Кан показал мне обратную дорогу к дому, а сам пошел в местный штаб общины. Не успел я, придя домой, разжечь печку, как пришел Кан. Он сел в углу, обхватил голову руками и стал покачиваться. Затем протяжно вздохнул и сообщил, что местный штаб провалился, все, кто был ночью в харчевне, — схвачены. Под мусорным ящиком нашли оружие. Вероятно, кто-то из «рогатых драконов», желая заслужить прощение, выдал всех.

Кан встал и посмотрел в окошко. Вдруг он отшатнулся и сдавленно крикнул. Я вскочил и кинулся к двери. По улице в сторону нашего дома шли трое мужчин в плащах защитного цвета, у одного была повязка на глазу. Их догнала женщина — тоже в плаще. Сперва Кан принял их за сотрудников гунанбу — управления общественной безопасности, но тут же поправился — нет, это из общины. Решили расправиться с нами. Так уже делалось много раз — как только происходит провал, уцелевшие устраняют сообщников, чтобы замести следы.

Я бросился к окну, выходящему в сторону сарайчика. Поздно. С этой стороны показался человек с каким-то узелком. Внутри, наверно, револьвер. Женщина остановилась у соседнего дома. Она не пошла дальше — будет стоять там, чтобы мы не побежали вниз по улице. Она подошла к мусорному ящику и подняла крышку.