Андрей Кокотюха - Двойная западня Страница 28

Он не хотел возвращаться обратно. Ему нужен был тот же социальный статус, что за эти годы получили его дружки, уцелевшие во время «большого передела» и стремительно поднявшиеся в новых условиях. И Поляк должен не откупиться, а признать свою вину и заплатить ему, Кондрату, столько, сколько хватит для начала собственного легального дела и для вхождения в чужой, но обязательно легальный бизнес.

Кондрат понимал: времена, когда для достижения своей цели надо было много стрелять, отходят. Но если теперь без этого нельзя добиться своего, что же, пускай. Он готов напомнить о старых добрых временах, даже вернуть их. Для того он и передает господину Поляку свои приветы.

Услышав вдали шум подъезжающей машины, Кондрат поднял козырек кепки, прищурился, всматриваясь вперед. Из-за бараков, тоже привлеченные шумом, показались трое парней с автоматами. Хвататься за стволы здесь не было нужды, видно, хлопцам просто нравилось держать в руках оружие.

Это Миша Летчик возвращался из Новошахтерска. На этот раз Кондратенко просил свою разведку обойтись без налетов и просто посмотреть, что происходит в городе и куда, в какую точку можно и нужно ударить по-взрослому, чтобы посеять там наконец серьезную панику и таки заставить власти заплатить откуп. Судя по тому, какое выражение было на лице выходящего из джипа Летчика, тот разузнал что-то любопытное.

Когда парень принялся рассказывать, Кондратенко понял — вот тот шанс, который он давно ловил. Это даже не свадьба, ведь свадьба — частная история, а тут, судя по всему, масштабы совсем другие.

Ау, Гусля, прячься. Кондрат идет искать…

3

Здесь, в горной части Бахчисарайского района, Хижняк, как договаривались накануне, ожидал прибытия мужчин, отобранных для его команды.

Рассказав Марине о встрече с Неверовым и его предложении, от которого невозможно отказаться, Хижняк ее не удивил, как не особенно удивился и сам. Конечно же, его должны были найти и, вне всяких сомнений, сделать подобное предложение. Глубоко в душе чувствуя себя виноватой в том, что приняла приглашение подруги да еще потащила с собой любимого, Марина стоически приняла факт: ее Виктору снова придется рисковать жизнью. Выбор, который всегда есть, — это на самом деле возможность потерять все либо сразу, либо медленно. Пропала надежда на спокойную, размеренную, безопасную и уютную жизнь. Нужно смириться и рассчитывать на то, что Хижняк с его невероятной, как показало время, способностью к выживанию и умением принимать решения независимо от того, что их за него уже кто-то принял и утвердил, и в этот раз сумеет вывернуться.

Виктор любил Марину за то, что она давно понимала его без лишних слов. И сейчас ей не нужно было объяснять: пожав руку Неверову и согласившись повоевать на стороне вчерашних бандитов, защищая их от других бандитов, Хижняк на самом деле решил выиграть время и изучить ситуацию изнутри.

Пытаясь спасти себя и Марину, он в который раз применял для этого науку, которую чуть ли не лучше других освоил много лет назад: если враги со всех сторон, нужно попытаться натравить их друг на друга, чтобы они забыли о тебе.

Конечно, не принимать всерьез и игнорировать предупреждения Неверова было бы неразумно и глупо. Не обсуждая с Мариной создавшееся положение, а скорее размышляя вслух в ее присутствии, Хижняк пришел к выводу: этот тип, даже работая на Шеремета, получая от него немалые деньги и называя шефом, остается себе на уме. А значит, даже если Виктор, обеспечив противовес группе Кондрата, даст ей укорот, бывший офицер службы безопасности не станет снимать Хижняка с крючка.

В итоге проблема останется.

Как решить ее, Виктор пока не представлял. Потому для начала взялся прощупать реальные возможности господина Неверова. Отчасти для этого он и выдвинул тому требования, которым должны соответствовать люди из его предполагаемой команды. Хотя с другими будет намного труднее. В зависимости от того, как Неверов решит поставленную кадровую задачу, станет понятно, насколько руководитель обычного охранного предприятия в городе Донецке способен выполнить свою угрозу и держать Хижняка в тисках.

Из-за холма, двигаясь вверх по плохо укатанной дороге, показалась обычная, старенькая, ничем не примечательная «газель». Виктор не сдвинулся с места, не пошел ей навстречу. Сунув руки в карманы джинсов, остался стоять на месте, ожидая, пока новоприбывшие сами подойдут к нему, своему новому командиру. Он не сразу рассмотрел человека, сидевшего за рулем. Но, когда тот выпрыгнул из кабины, не сдержал удивления:

— Оп-па! И ты тут?

— Прибыл в твое распоряжение! — бодро отрапортовал белобровый альбинос Волох, приложив руку к козырьку бейсболки. — Мы ведь с тобой уже пересекались. Вот Неверов меня и откомандировал… Чем-то вроде зама к тебе…

— А по-простому — глаза и уши начальства, так? — Хижняк прищурился, удивляясь своей странной радости по поводу того, что Волох оказался в его команде.

— Ну, это как ты сам себе представляешь.

— Нет, братан, это как ты сам себя поставишь. Они коротко и крепко пожали друг другу руки, после чего Виктор кивнул на «газель».

— Кого ты там привез? Отборных «сарматов»?

— Наши не годятся, — честно признался Волох и добавил без всякой связи: — Меня, вообще-то, Андреем звать.

— Я помню. — Хижняк кивнул. — Только, Андрюха Волох, давай сразу договоримся: с этой минуты и до того, как мы все закончим, никаких имен, фамилий, других паспортных данных.

— Это лишняя конспирация, — серьезно ответил Волох. — Меня можешь называть как хочешь. Личные дела мужиков, которые в автобусе, мне тоже известны, друг с другом они уже перезнакомились. Если ты не хочешь, чтобы люди знали что-то о тебе, — твое право. Как ты скажешь, так они и будут тебя называть. Лады?

— Пускай, — подумав, согласился Хижняк. — Разберемся. Тогда давай про другое договоримся, Андрюха Волох. Хоть ты глаза и уши своего шефа, пока мы работаем вместе, слушать только меня. И ты, браток, мои приказы, слова и мнения со своим начальством по телефону не обсуждаешь. То есть, — тут же исправился он, — обсуждать ты можешь все, что хочешь, но выполнять придется только мои распоряжения. Твое начальство на меня, — он ткнул себя пальцем в грудь, — никакого влияния не имеет. И даже обеспечивает мне, — Виктор снова поправился, — нам условия для нормальной работы.

— Это как раз на мази, — сказал Волох. — Деньги есть, оружие — тоже. Два джипа ждут на стоянке в Бахчисарае. База под Новошахтерском для нас готова, с мэром и людьми из Донецка ее никак не связать. По поводу темы, которую ты закинул, — в городе уже все делается.

— Как там вообще обстановка?

— Кондратовские пощипывают город. Осадное положение, самое натуральное.

— Ну а мы — кипящая смола, которую надо лить на бошки осаждающих, — подытожил Хижняк. — Ладно, выгружай бойцов, посмотрим, с кем придется работать.

Повернувшись к «газели», Волох махнул рукой. Двери отодвинулись, из недр микроавтобуса по одному выбрались четверо с рюкзаками — кто держал свой в руке за шлейку, кто повесил на плечо.

Воцарилось молчание. Волох сделал шаг в сторону, как бы оставляя Виктора один на один с теми, кому предстояло стать его командой по воле случая и выбору Максима Неверова.

Четыре пары глаз смотрели на Хижняка изучающе.

Никто из четверки не произнес ни слова.

Он, в свою очередь, тоже внимательно смотрел на прибывших. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: все они совсем недавно сидели на лагерных койках и жили по внутреннему распорядку. Дело было даже не в их коротких тюремных стрижках. Виктор никогда не мог объяснить никому, и в первую очередь себе, как ему удается в толпе обычных, на первый взгляд, мужчин и женщин безошибочно определить сидельца, давнишнего, недавнего, даже потенциального. Впрочем, на типичного уголовника из четверых походил только один, мужчина лет тридцати пяти, крайний слева, напоминавший городскую крысу, только, в отличие от нее, худой и жилистый. Рядом с ним стоял настоящий гигант неопределенного возраста с большими руками, чем-то напоминавший доброго дровосека, каким его показывали или рисовали в сборниках детских сказок. Чуть отойдя от него, переминаясь с ноги на ногу, стоял самый молодой из четверых, не старше двадцати пяти лет парень с перебитым носом, и эта примета делала его похожим на боксера, выступающего в среднем весе. Наконец, четвертый выглядел как самый обычный мужчина среднего роста и среднего возраста, без особых примет.

— Привет, — после затянувшейся паузы нарушил молчание Хижняк. — Я так понимаю, вам должны были объяснить, чем мы с вами займемся в ближайшее время.

— Не, начальник — отозвался уголовник с крысиным лицом. — Ты нам втолкуй. А заняться в ближайшее время я хочу с бабой, а не с тобой!