Кэрри Гринберг - Темная Прага Страница 28

Малыш причмокнул во сне, прижав к себе игрушку: большого медведя с коричневыми пуговками-глазами. Ева посидела рядом с колыбелью еще пару минут, на случай если вдруг ребенок проснется и расплачется, не обнаружив ее рядом. Но он сладко спал. Тогда женщина тихонько поднялась с кресла, стараясь не шуметь. Поцеловав малыша в лобик, охотница вышла за дверь.

Еще каких-то два года назад она и представить себе не могла, что ее жизнь так изменится. С появлением этого маленького существа Ева впервые почувствовала себя кому-то нужной и счастливой, несмотря на то, что на ее плечи легла еще одна гора ответственности. Но на этот раз это был приятный груз. Кто бы мог подумать, что охотница на вампиров, которая привыкла видеть смерть и разрушения, сама подарит этому миру новую жизнь. Этот мальчик помог ей обрести смысл своего бытия. Теперь она знала ради кого борется, ради чьего существования потрачено столько сил.

Она приехала в Италию полтора года назад, спешно покинув Австрию, как только узнала о своей беременности. Именно Рим Ева выбрала местом рождения своего малыша. Там уже давно не было замечено ни одного вампира, а ей так нужен был покой. К тому же здесь жила ее лучшая подруга, Джозефина, которую охотница однажды спасла от смерти. Джози поклялась хранить ее секрет, чего бы ей это ни стоило. С тех пор прошло уже 30 лет. Муж Джозефины умер, а дети выросли и покинули отчий дом, поэтому она с радостью согласилась приютить совершенно не изменившуюся со дня ее спасения Еву.

— Заснул? — спросила Джозефина, помешивая кофе в чугунке.

— Да, он так хорошо спит днем, а ночью предпочитает бодрствовать, — отметила Ева, присаживаясь за обеденный стол.

— Весь в мать, — подслеповато прищурившись и взглянув на подругу, ответила женщина.

Наполнив чашки горячим ароматным напитком, она поставила одну перед охотницей и сама села на стул напротив Евы.

— Ему уже 10 месяцев, почти 11, а ты так и не дала ему имя. Не будешь же ты его всю жизнь называть малышом, — напомнила Джозефина, поджав губы.

Ева углубилась в изучение своей чашки. Действительно, давно пора было дать мальчику имя, но что-то сдерживало ее. До сих пор не верилось, что у нее есть сын. И она так боялась потерять его. Ведь иметь ребенка и заниматься своим ремеслом — непозволительная роскошь. Малыш был еще совсем маленьким, не будет же она брать его с собой на охоту! А между тем долг звал ее в Азию. И Еве нужно было выбирать: или остаться с малышом, и чувствовать, что где-то вампиры совершенно безнаказанно уничтожают невинные души, или отправляться в путь, оставив ребенка. Нелегкий выбор стоял перед ней. Но необходимо было действовать, пока момент не упущен. Потом расстаться с сыном ей будет еще тяжелее.

— Джози… я… я могу оставить ребенка у тебя?

Джозефина, сделавшая как раз большой глоток обжигающего кофе, поперхнулась.

— Что? — откашлявшись, переспросила пожилая женщина.

— Со мной он постоянно будет в опасности. Если с ним что-то случится из-за моего недосмотра, я не смогу с этим жить! Пожалуйста, ты сможешь позаботиться о нем гораздо лучше меня… дашь ему имя.

— Мне почти шестьдесят лет, мои дети не дают мне даже посидеть с родными внуками, а ты хочешь доверить мне своего вамп… прости, милая. Я не хотела этого говорить, — вовремя спохватилась итальянка, прикрыв рот рукой.

Ева встрепенулась. Малыш действительно был не совсем обычным, но он не был монстром, на которых она охотилась. Прежде всего, он ее сын. Поэтому Ева готова была разорвать любого, кто покусится на ее мальчика и обзовет его вампиром. Он был живым, его сердце билось, а когда она к нему приближалась, малыш улыбался и протягивал к ней руки. Разве такой ангелочек способен причинить кому-нибудь вред?

— Он не вампир! — воскликнула Ева, поставив чашку на стол так, что часть кофе растеклась по поверхности.

— Извини, просто я даже не знаю, что мне с ним делать. А вдруг он захочет… крови? Не проще ли отвезти его к отцу? — поинтересовалась Джозефина.

Джози не знала, кто отец мальчика, и любопытство не давало ей покоя. Однажды, когда Ева ушла, оставив ее одну в доме, она перерыла ее комнату в поисках хоть какой-то зацепки. Но ничего. Охотница свято хранила его имя, не поделившись с подругой, кто же он — человек или вампир. Все что знала Джозефина, так это то, что этот мужчина сумел растопить холодное сердце Евы. Он был единственным, кому она доверяла, а быть может, и любила. Чем черт не шутит! Завела же Ева от него ребенка.

— Не захочет, — отрезала Ева. — Но, если тебе это настолько в тягость, то мне лучше взять его с собой.

— Я хочу помочь тебе, но я не знаю, чего мне ждать от твоего малыша.

— Он самый обыкновенный ребенок, — сквозь зубы процедила охотница, повторяя эту фразу, кажется, в сто сорок седьмой раз.

— Когда ты собираешься уезжать?

— Через пару дней.

— Хорошо, я согласна, — протяжно вздохнув, ответила Джозефина. — Кое-какой опыт имеется. Шестерых детей я воспитала, так что и седьмого смогу.

— Спасибо, — произнесла Ева, собираясь уходить.

— Ты куда? — удивилась Джози. Еще был не вечер. Охотница редко покидала дом в дневные часы, предпочитая солнечному дню темную и непроглядную ночь.

— Меня пригласил к себе Паскуале Манчини, на обед.

— Откуда ты знаешь этого прохвоста?

— Джози, ты думаешь, я всю жизнь провела в охоте на вампиров?

— Разве не так?

— Я познакомилась с ним в Неаполе пару лет назад, когда посещала его лекции… На них ходил один вампир, так что получилось совместить приятное с полезным, — объяснила Ева.

Джозефина задумалась, гадая, что же охотница считает приятным, а что полезным, но так и не найдя ответа на этот вопрос, просто кивнула. По инерции.

— Я совсем тебя не знаю. Интересно, есть ли человек, который может похвастаться обратным?

— Нет. Иначе его пришлось бы убить. До вечера, дорогая, пригляди за малышом.

Джози нервно сглотнула, провожая опасную подругу взглядом.

Паскуале Станислао Манчини прожил неплохую жизнь. Ему было шестьдесят восемь лет. Он получил отличное юридическое образование. Занимал в правительстве Италии посты министров юстиции, просвещения и иностранных дел. Но на старости лет отошел от дел и занялся профессорской деятельностью, вкладывая в юные умы свои мысли касательно режима в Италии, ликвидации светской власти Папы, упразднения инквизиции и многого другого, чего юным умам по программе и знать-то не надо было.

Когда профессор Манчини начинал свою лекцию, никто не мог сказать с точностью, когда именно она закончится. Он мог говорить часами, но, к сожалению, иногда ему приходилось все-таки прерываться для приемов пищи и сна. А летом, когда Университеты закрывались на каникулы, будучи в Риме, Паскуале обязательно раз в неделю устраивал званые обеды. Именно обеды: в силу возраста он ложился спать рано. Режим приходилось соблюдать, и даже ради желанных гостей он не собирался делать исключения.

Как раз сейчас он медленно и осторожно выбрался из своего кресла, чтобы пожать руку вновь прибывшему гостю, графу Эдварду Варвику. О нем известный юрист знал немного и пригласил его исключительно из любопытства. Англичане всегда были интересны Манчини благодаря тому, что они смогли установить конституционную монархию на своей земле, о чем мечтал Паскуале и для родной Италии. Можно было обсудить с гостем пользу такой формы правления для страны и, прежде всего, для народа. Пустой разговор, который ничего не изменит в нынешней политической системе, но как приятно было слышать старику, когда с ним соглашались. Он еще помнил времена, когда им восхищались и гордились знакомством с ним. Но те времена навсегда ушли в прошлое, как и его молодость, и силы.

— Граф Варвик, рад, что вы пришли, — улыбнулся Манчини, протягивая Эдварду руку.

— Рад, что вы меня пригласили, синьор Манчини. Я слышал о вас много хорошего, — граф улыбнулся в ответ, склонив голову в знак приветствия и пожав руку старика.

— Значит, вы не читали газет, — усмехнулся Паскуале.

— Я не верю журналистам, синьор Манчини. Они готовы облить человека грязью ради минутной сенсации.

— Скверная привычка, да… — протянул старик, расплывшись в довольной улыбке. Но ему пришлось вернуться в кресло, ноги то и дело подводили его. — Проходите к столу, почти все гости собрались.