Плохой лжец - Асмик Мхитарян Страница 28

– Кого ловишь сейчас?

– Я не могу открыть вам такие секреты.

– Давида?

– Что?

Бомани сделал глубокий вздох, чтобы не выдать себя. Но Пол давно все знал.

– Это Давид? – повторил свой вопрос Пол.

– Откуда вы все это знаете?

– Я тоже не могу открыть свои секреты. Прости, дружок. Скажу только, что у меня есть картина, нарисованная Давидом. Полицейские отправили тебя в мой район, чтобы ты нашел картину.

– Я искал, но не смог найти ее.

– Поэтому ты согласился на контракт? Чтобы найти картину?

– Это одна из причин, – ответил он. – После дела я вернусь в мотель, который кишит крысами, как вы уже успели заметить. Этот дом слишком дорог. А за мое жилье платит правительство. Мне нужны эти деньги.

– Это все твои причини? Тебе больше нечего добавить?

– Да, конечно, еще я хотел быть поближе к Мариам.

– А я думал, ты уже забыл про нее. Мариам хорошая девушка. Если хочешь быть с ней, тебе придется многое изменить в своей жизни. Может, угостишь меня чаем?

– Да, пойдемте на кухню, я поставлю чайник.

Кухня была крохотной. В ней помещались маленький и очень старый холодильник, два шкафа, стол с двумя стульями. Между столом и холодильником был очень маленький проход. На одном из шкафов стояла кофеварка и микроволновка.

– Какая тесная кухня, – пожаловался Пол.

– Что есть, то и есть. Я не выбирал жилье.

Бомани поставил чайник, достал две чашки.

– Хотите печенья?

– Нет, спасибо, только чай. Так, о чем мы говорили? – Пол почесал затылок.

– Мариам.

– Верно. На что ты готов, чтобы завоевать ее сердце, и сердца ее родных?

– Все, что только смогу. Я работаю санитаром в больнице, могу найти что-то еще. Я сделаю лубую работу.

– Почему? Ты можешь сделать карьеру в полиции.

– Нет, мне это не нужно. После сделки я уволюсь, – рассмеялся Бомани.

– Ты там не работаешь, чтобы увольняться, – рассмеялся в ответ Пол.

Чайник закипел. Аромат зеленого чая распространился по комнате.

– Вкусный чай, – сказал Пол, сделав глоток. – Я могу помочь тебе с работой. Можешь поступить в колледж и стажироваться у меня.

– Финансы? Реклама? Нет, сэр, я хотел бы изучать искусство.

– Понимаю. Надеюсь, у тебя все получится. У меня тоже были мечты в твоем возрасте. Но, как ты видишь, я пошел не той дорогой и оказался на другом берегу.

– О чем вы мечтали, – спросил Бомани, – если это не секрет?

– Я хотел стать музыкантом. С детства играл на самых разных инструментах. Я все не мог понять, какой же из них более близок мне по душе. Пока я искал свой инструмент, так затерялся, что попал в мир финансов и рекламы, – Пол закашлял, сделал еще глоток чая и продолжил. – Вот, что я хочу тебе сказать, если у тебя есть мечта, не жди подходящего момента и не ищи легких путей, не жди советов… Действуй, Бомани, если твоя мечта – быть рядом с Мариам, то поторопись.

– Она уезжает? – испугался Бомани.

– Нет, думаю, что нет.

Бомани вздохнул с облегчением.

– Но это не значит, что она вечно будет ждать.

– Она вам что-то сказала про меня? Мы с ней общаемся, но я не знаю, насколько серьезны ее чувства ко мне.

Никогда еще сердце Бомани не билось так быстро, он мог с точностью считать все стуки своего беспокойного сердца.

– Я знаю только одно, она что-то в тебе увидела. Может быть то, что ты и сам еще не видишь.

– Я изменился, клянусь, – голос Бомани прозвучал умоляюще. – Когда накоплю достаточно денег, поступлю в колледж, стану художником.

– Я тебе верю, и поэтому, хочу лучшего для тебя. Но, если ты даже подумаешь вернуться на прежний путь, я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда даже издалека не видел Мариам.

– Да, сэр, я тоже вам верю. Я не дам вам такого повода.

Пол сделал последний глоток чая и поставил пустую чашку на стол.

– Может быть, пойдем проведаем Мариам? – спросил он.

– Что?

– Пойдем в гости к Мариам.

– Нет! – строго произнес Бомани.

– Может, пойдем к Давиду?

– Почему?

– Посмотрим, чем он занимается. Может, поймаем его за делом, – Пол рассмеялся и добавил. – Просто не хочется просидеть дома целый день.

– Давид не дружит со мной.

– Из-за Мариам?

– Откуда вы все знаете?

– Это моя самая плохая привычка – знать все о всех. Что все же произошло между вами?

– Год назад меня поймали из-за нарушения закона.

– Подделка документов?

– Именно, – подтвердил Бомани. – Я готовил документы для семьи Мариам.

– Они нелегально живут здесь?

– Вау! Вижу вы не все знаете. Я так искусно их подделал, что никто ничего не узнал.

– А как они тебя поймали?

– Думаю, кто-то сдал меня. Я был неуклюж и оставил дома некоторые улики: краску, бумагу и все такое. Этого хватило, чтобы начать расследование. Вскоре я признался и мне дали пять лет. Через полгода после суда мне предложили работу в полиции.

– Ты встречался с Мариам, когда делал им документы?

– Нет, я никогда не встречаюсь со своими клиентами. Я работаю через посредника.

– На тот раз посредником был Давид. Он искусно рисует, но подделка документов твое ремесло.

– Угадали, Пол. Я видел только фото Мариам, но этого хватило, чтобы влюбиться. Может быть, вы подумаете, что я сумасшедший, влюбился в девушку не видя ее, но…

– Бомани, не надо ничего  объяснять. Ты любишь ее и все. Никто не может объяснить как влюбиляются или почему.

Он хотел вспомнить, как сам влюбился в Анну раз и навсегда, но не смог. С чего все началось и как усилилось это чувство в его сердце? Пол помнил только одно: все случилось с первого взгляда.

– Все шесть месяцев я думал только о ней. Я согласился на контракт из-за Мариам. У меня было два выбора, или я отсижу срок и буду лишь мечтать о том, чтобы Мариам осталась в США, или я буду работать на полицию и смогу быть рядом с ней.

– Ты специально нашел Давида? Ты знал, что он живет по соседству с ней?

– Да. Этот придурок тоже пригляделся к Мариам. Он переехал, чтобы быть рядом с ней. Но он такой трус, что ничего не может предпринять, сидит и смотрит на нее с далека.

– Чем же ты занимаешься? – спросил Пол.

– Я слежу за обоими.

Они засмеялись, а потом загрустили одновременно.

– Давид знает, что я сел ему на хвост, – сказал Бомани после маленького перерыва, – он шантажирует меня.

– О чем ты?

– Если я сдам его, он расскажет о семье Мариам и их депортируют.

– Он не посмеет.