Чингиз Абдуллаев - Магия лжи Страница 29

— Не нужно меня шантажировать, — поморщился Дронго, — вы прекрасно понимаете, что мы не убивали садовника и не копались в машине хозяина дома. А ваша версия насчет несчастного водителя не выдерживает никакой критики. Каким образом он открыл машину? У него что, были ключи от «БМВ», который не так легко открыть? А самое главное, каким образом он вошел в комнату садовника и сумел подсыпать яд в его бутылку, если Бахром все время находился в помещении?

— Не нужно усложнять нам задачу. Я его допрошу, и он во всем сознается. Его явно купили. Либо политические оппоненты Пурлиева, либо его коммерческие конкуренты. Мы ведь проверили «Прометей» и убедились, что вы были правы. Наблюдение за Пурлиевым и приехавшими англичанами организовали именно по приказу Дмитрия Долгушкина. Возможно, что этот Долгушкин нанял водителя Колосковых, прекрасно зная, что тот может беспрепятственно проникнуть в Жуковку. Оставалось заплатить ему деньги и объяснить, что именно следует делать.

— Тогда Долгушкин — главный организатор убийства садовника и покушения на Пурлиева, — подвел итог Дронго. — Но и это необходимо доказать. Что вы сможете предъявить задержанному водителю? Только его прошлые грехи? Но он уже отсидел за них пять лет. А вы хотите снова его посадить или допросить с пристрастием, чтобы он во всем сознался. Ну, под вашим давлением или под пытками он может сознаться в чем угодно. Однако это не поиски истины, а подгонка фактов под удобную вам версию.

— Я больше не буду с вами разговаривать, — возмутился Мельников, — вы постоянно пытаетесь доказать мне свое превосходство. Может, у меня нет такого опыта, как у вас, но я не спал двое суток, пытаясь вычислить этого убийцу. И наконец нашел его. Других вариантов просто не существует. Вместо того чтобы критиковать, найдите настоящего преступника, и я первый сниму перед вами шляпу. Если убрать вас двоих, то там остаются только кухарка и супруга Пурлиева. Ведь она вернулась домой и никуда больше не отлучалась. Но нам сложно поверить, что кто-то из них мог так хорошо разбираться в автомобилях и отравить садовника.

— Это тоже логично, — согласился Дронго. — И все же позвоните мне, когда потерпите неудачу. Хотя я желаю вам успехов.

— Уже хорошо, что вы наконец со мной согласились, — сказал на прощание следователь и отключился.

Дронго взглянул на телефон и, пожав плечами, собрался вернуться в спальню, но, посмотрев на часы, решил, что не стоит снова ложиться, и отправился в ванную комнату, чтобы принять душ. Через час он позвонил Вейдеманису:

— Приезжай ко мне, у меня целая куча новостей.

Еще через час Эдгар был уже у него, и они устроились на кухне. Дронго рассказал о вчерашней беседе с главным бухгалтером, Курбановым, Натальей и Милой, затем пересказал утренний разговор со следователем. Вейдеманис внимательно слушал. Как опытный разведчик, он умел слушать и слышать и делать выводы из сказанного. Когда Дронго закончил, Эдгар покачал головой:

— Этот водитель просто физически не успел бы одновременно отравить садовника и залезть в чужой «БМВ». Машины стоят в противоположном конце участка. А флигель, где жил Бахром, совсем с другой стороны. Нет, он бы точно не успел.

— Расскажи об этом Мельникову, — посоветовал Дронго, — он уверен, что после его допроса несчастный водитель во всем сознается и расскажет, кто нанял его. И еще он подозревает Долгушкина, как главного организатора убийства и покушения на Пурлиева.

— Ты сам виноват, — усмехнулся Вейдеманис, — рассказал следователю о «Прометее» и даже помог вычислить организатора наблюдения. Теперь он от Долгушкина не отстанет. Боюсь, что их акции снова начнут падать, после того как он решит задержать на несколько дней Дмитрия Павловича. А может, он его тоже «допросит» и получит признание во всех смертных грехах.

— Обрати внимание на двадцать тысяч, которые снял Пурлиев якобы для поездки в Будапешт. Он ведь никуда не поехал, я уточнил у Виноградовой, и ничего не покупал, оставил эти деньги себе. Тогда куда он их дел?

— Он мог просто потратить их по частям, — возразил Вейдеманис.

— Это примерно шестьсот пятьдесят тысяч рублей. Интересно, на что он мог потратить такую сумму?

— Для мультимиллионера это не такие уж большие деньги, и ты об этом прекрасно знаешь, — напомнил Эдгар.

— Я всю ночь думал об этих преступлениях, — признался Дронго, — и, кажется, уже начинаю понимать, каким образом все произошло. Но пока у меня не так много доказательств. Если бы Мельников не искал выдуманных преступников, а прислушивался к моим советам, все было бы гораздо проще. В «Прометей» он поехал сразу, так как там можно было найти людей, которые следили за Пурлиевым, легко вычислить организатора этих наблюдений и обвинить его во всех смертных грехах. А когда я предложил ему провести тщательный обыск в доме Пурлиевых, он не обратил на мои слова никакого внимания.

— Прокурор мог не дать санкцию на обыск, — возразил Вейдеманис, — трудно объяснить мотивы подобного обыска, после того как Пурлиев попал в аварию. Получается, что хотят еще и наказать пострадавшего человека. Ты должен понимать состояние следователя, который придет просить санкцию на обыск, и положение прокурора, который не захочет эту санкцию давать.

— А следователь должен понимать, что я в тысячу раз опытнее и провел гораздо больше расследований, чем он проведет за всю свою жизнь, — в тон напарнику ответил Дронго. — И если я предлагаю провести такой обыск, то он должен сидеть в кабинете прокурора до тех пор, пока не получит разрешение на обыск и не проведет его по всем правилам.

— Тогда это будет не следователь Мельников, а сын или племянник сыщика Дронго, — улыбнулся Эдгар.

— Нашел чем меня утешать, — отмахнулся Дронго, — я уверен, что нам нужно отправиться в Жуковку и самим провести там обыск. Пусть даже незаконный.

— И нас сразу арестуют, — кивнул Вейдеманис. — Не забывай: пока Мельников не включил нас в число подозреваемых, но ты сам говорил, что он вспоминал о нашем появлении в Жуковке. И если мы попытаемся провести незаконный обыск, то нас сначала задержат, затем арестуют по приговору суда, а потом и обвинят в убийстве садовника и покушении на Пурлиева. Будет лучше, если ты позвонишь Делером и попросишь разрешения снова приехать к ней в Жуковку. Тогда мы и проведем этот обыск.

— Во-первых, я не буду звонить, — мрачно произнес Дронго, — во-вторых, она никогда не разрешит, в-третьих, вообще не захочет нас снова видеть. Я мог бы назвать еще несколько причин, но и этих вполне достаточно, чтобы не звонить и не ехать в Жуковку.

— Значит, остается ждать, пока Мельников допросит водителя и заставит его признаться, а может, потом заставит признаться и самого Долгушкина. Но это порочный путь, и мы оба прекрасно это понимаем. Нужна альтернатива. Каким образом мы можем оказаться в Жуковке и провести обыск? Или заставить следователя его сделать.

— Никаким, — угрюмо ответил Дронго, — это настоящий тупик. Если мы не сможем заставить его поверить нам и провести настоящий обыск, то ничего не докажем.

— Скажи, что ты все-таки хочешь там найти?

— Деньги. Я уверен, что там должны быть спрятаны деньги, которые заплатили возможному убийце. Или человеку, который должен был немного покопаться в «БМВ», чтобы Пурлиев перевернулся на трассе.

— Предположим, мы найдем деньги, — кивнул Вейдеманис, — но я не совсем понимаю, что это доказывает?

— Все, — ответил Дронго. — Тогда моя теория верна на все сто процентов, и я смогу выстроить мозаику этого преступления.

— Я пока ничего не понимаю, — признался Эдгар, — но привык тебе доверять. А если все-таки попытаться уговорить Мельникова?

— Только в том случае, если его подозреваемый ни в чем не признается и он снова обратится ко мне за советом, после чего пойдет к прокурору за санкцией на обыск. Но теперь все зависит от этого Кыркелана. У меня есть надежда, что Мельников не сможет его «расколоть». С одной стороны, водитель высокопоставленного лица, и его нельзя просто так прессовать, прибегая к обычному физическому насилию. А с другой — этот тип сидел в тюрьме и хорошо изучил все подобные правила. Признаваться в чужом преступлении можно только в том случае, если пытаешься скрыть свое, еще более тяжкое. Значит, нам остается ждать. Где у нас шахматы? Хотя в шахматы ты меня всегда обыгрываешь, давай лучше в нарды.

— А в эту игру ты меня всегда обыгрываешь, — улыбнулся Вейдеманис, — я до сих пор не совсем понимаю, как ты бросаешь кости. Никогда в жизни не видел подобного. Бросаешь их из-под руки, выворачивая ладони, и почти всегда получаешь нужный результат. Как это тебе удается?

— Просто привык бросать именно так. Ладно, принесу шахматы, хотя ты меня все равно обыграешь, — решил Дронго.

Они играли уже четвертую партию, когда зазвонил телефон. Счет был два с половиной на пол-очка. Дронго сделал одну ничью белыми, дважды проиграл черными и теперь, играя белыми, медленно двигался к победе.