Анна и Сергей Литвиновы - Три последних дня Страница 29

И обратился к Татьяне:

– Развалите ее, если вас раздражает. Я не обижусь!

– Да ладно. Пусть стоит. То есть лежит, – пожала плечами Таня. Кивнула ваятелю, холодно произнесла: – Спасибо за внимание.

И собралась уходить.

– Если вам захочется подзаработать, всегда рад вас видеть в своей студии! – не растерялся парнишка. – Красивым натурщицам плачу тридцать долларов в час!

– Да ты, парень, жмот! – осудил все тот же похотливый старичок. – Я бы поднял ставку. До ста пятидесяти!

В толпе снова засмеялись.

Таня против воли улыбнулась, настроение улучшилось. Ситуация, конечно, глупая, но раз скульптуры с нее лепят – значит, не совсем еще вышла в тираж.

– Хоть автограф у человека возьми! – проворчал Чарли. – Дэн, чтоб ты знала, знаменитость. Пятнадцать персональных выставок, и в музее Метрополитен какая-то его скульптура стоит. К нам, на Антигуа, он за вдохновением приезжает.

«Надо же! – Татьяна искоса взглянула на парня. – А с виду хлюпик, студент. Жаль, что он совсем не в моем вкусе…»

Ей всегда нравились мужчины эффектные, яркие, мускулистые. Скульптор же – типичный интеллигент, худощавый, в очочках. Любимый мамин типаж. Ее Мирослав в юности, наверно, так выглядел. Даже хулиганская мысль пришла ей в голову: может, нанять паренька, чтоб помог матери залечить сердечную рану? Хотя, раз он известный ваятель, на роль платного утешителя, наверно, не согласится.

Кстати, о маме. Таня взглянула на часы – семь, время пролетело незаметно. Как бы им на теплоход не опоздать!

И девушка решила пройти в свое бунгало через кафе – так было быстрей. А едва вошла в заведение, взгляд упал на экран телевизора. Шли новости. И картинка сразу вогнала ее в ступор.

Сторожевая башня. Таня, пусть не бывала там, сразу это поняла. Нелепое высоченное здание прилепилось на краю обрыва. Вход огорожен желтой полицейской лентой. Журналист с микрофоном взволнованно размахивает руками, показывает на дом. Садовникова напрягла слух, чтобы разобрать английскую речь с островным акцентом:

– Звонок в полицию поступил сегодня в четыре часа пополудни. В особняк, принадлежащий американской компании «MFP», в назначенное время явился поставщик питьевой воды. Однако ворота ему не открыли, хотя прежде управляющий отличался завидной пунктуальностью. Служащий прождал полчаса, сделал несколько телефонных звонков на мобильный номер дворецкого, а также непосредственно в особняк. И так как знал, что управляющий никогда не отлучается из дома, обратился в полицию.

Картинка сменилась – теперь на экране явился человек в форме (однако по виду не полицейской). Он, явно смущаясь, заговорил:

– Я являюсь директором охранного агентства, которому поручено обеспечение безопасности особняка, поэтому звонок из полиции был переадресован в мою фирму. В соответствии с договором между мной и владельцами сторожевой башни в любых вызывающих сомнение случаях я обязан в первую очередь связаться с хозяйкой компании «MFP», которой принадлежит особняк. Я прежде попытался сам дозвониться до управляющего и, когда он мне не ответил, стал разыскивать владелицу фирмы…

Картинка снова сменилась. Теперь на экран выскочила справка:

– Компания «MFP» зарегистрирована в США, штат Невада. Сфера интересов: торговля непродовольственными товарами, уставной капитал – семьдесят семь миллионов долларов. Владелица – миссис Глэдис Хэйл.

А дальше появилась фотография, и Таня, чтоб не упасть, схватилась за стену.

С экрана на нее смотрело мамино лицо.

– Вам плохо? – прошелестело над ухом.

Девушка обернулась, посмотрела, не узнавая, – ах, да, тот самый парень, скульптор Дэн.

– Нет, нет… Просто увлеклась, новости интересные… – промямлила она.

Вообще невероятно! Совпадало абсолютно все. Разрез и цвет глаз, форма подбородка, овал лица. Нос, стрижка, цвет волос… Взгляд у американки, правда, был увереннее.

А камера вновь вернулась к сторожевой башне и взволнованной повести журналиста:

– Директор охранного агентства пытался дозвониться до миссис Хэйл в течение сорока минут. Однако ее личные телефоны не отвечали. В резиденции Глэдис в штате Невада, а также в офисе компании сообщили, что хозяйка находится в отпуске «где-то на Карибских островах». И тогда охранник принял решение: в присутствии полиции вскрыть дом и проверить, все ли в порядке.

Последовала драматическая пауза, а дальше взорам зрителей явилась сделанная с близкого расстояния фотография: скрюченный, с широко распахнутыми глазами труп.

У Тани зашумело в ушах, голова закружилась.

– Эй, сядьте-ка! – Скульптор почти толкнул ее на стул.

Она вцепилась ногтями в сиденье и, словно сквозь вату, дослушала концовку: убит ударом ножа в грудь, находящийся в доме сейф вскрыт, все его содержимое исчезло. Власти острова продолжают разыскивать госпожу Хэйл, дабы сообщить ей о том, что случилось.

«Да что ее искать-то! – мелькнула истеричная мысль. – Вон она, у меня в номере спит!»

Таня сделала пару глубоких вдохов, постаралась взять себя в руки. Улыбнулась опекавшему ее ваятелю:

– Наверно, на солнце я перегрелась, повело. Но сейчас уже все хорошо. Спасибо за помощь!.. Я пойду.

– Всегда рад! – ухмыльнулся парень. Внимательно взглянул на нее и вдруг заявил: – А вы на нее чем-то похожи.

– На кого?!

– Ну, на эту тетку американскую, которую обокрали! Только гораздо красивей и моложе, конечно.

– По-моему, вы ошибаетесь, – как могла равнодушно ответствовала Татьяна.

И наконец покинула кафе.

В этот раз мать даже записки не оставила.

Таня растерянно прошлась по бунгало. Машинально отметила: аляповатый пиджак от Маккуина валяется на диване. Зато исчезли ее собственная майка, шорты и шлепки – благо, с мамулей они в одной весовой категории. Не нашла она также отельной зубной щетки и пасты. Легкой дорожной сумки. Двести долларов, что Татьяна беззаботно бросила на тумбочке, Юлия Николаевна гордо не взяла.

Ну, просто затмение на человека нашло! Куда она могла отправиться? Еще несколько часов назад была совсем потерянная, беспомощная, жалкая, никак не могла согреться, дрожала. И вдруг – исчезла.

Тоже увидела новости и решила скрыться? Сама? Вряд ли.

Ее вынудили? Однако слишком рассудочным выглядело бегство: переоделась, прихватила паспорт. Неужели Мирославу достало наглости явиться сюда и, как Крысолову из сказки, вновь увести несчастную маму за собой?

У Татьяны даже злости на мать не было – лишь усталость и досада на собственную непривычную роль. С ума сойти, известная авантюристка Садовникова вдруг обратилась то ли в доброго доктора Айболита, то ли в Дон Кихота. Борется с ветряными мельницами и все время проигрывает.

Может, бог с ней, с мамулей? Женщина она взрослая, но Альцгеймером еще не страдает. Сама наживает себе неприятности – пусть самостоятельно и выпутывается.

Даже попробовала выкинуть мамино бегство из головы. Приняла душ, повалялась в джакузи, открыла бутылочку ледяного сока… Но сердито отставила напиток. Нет, не получается у нее расслабляться. Все время крутится в голове: куда маман отправилась? Что с ней?..

Валерочке, может, позвонить, изложить ситуацию?

Уже потянулась к телефону, но отдернула руку. Отчим мудрый человек, аналитик. Однако, если хочешь получить от него совет, нужно прежде хотя бы минимальную информацию собрать. Самой.

Таня задумалась. Много в этой истории непонятного, удивительного. И больше всего ее занимало просто поразительное сходство матери с таинственной американкой, Глэдис Хэйл. Случайное совпадение? Быть не может. Слишком они похожи. Словно однояйцевые близнецы.

Может, они сестры, разлученные в детстве близняшки?.. Ага, как в индийском кино. Но вряд ли это осуществимо технически.

Родилась мама в махровое советское время в рабочем поселке под городом Горьким. Допустим даже, что младенцев явилось на свет двое, бабуля о втором ребенке не знала, благо УЗИ в те времена не было. Врач-злодей еще одного ребенка скрыл…

Но как вторая девочка могла оказаться в Америке?.. Да вдобавок – стать там миллионершей? Удочерил тот самый врач и продал ее богатеньким бездетным капиталистам? Но возможно ли было американцам в то время взять на воспитание девочку из Страны Советов? Как они ее вывозили-то? В багажнике, словно провалившегося шпиона?

Однако проверить версию все равно надо – и Валерочка здесь ей, наверно, не помощник.

В девять утра деревня даже в тоскливом феврале все же полна жизни. Мужики тянутся в магазинчик за пивом, бабы – за хлебом. Если надо в райцентр на почту, в больничку или в правление, тоже выбираться приходится как можно раньше.

Но Алевтина Юрьевна деревенский уклад часто игнорировала. Наработалась за свою жизнь, можно теперь делать то, что нравится. Вечерами, когда Козихино вымирало, она смотрела телевизор, читала любовные романы, вязала, шила. Хорошо ей было в одиночестве, тишине, благодати. А по утрам, естественно, отсыпалась.