Наталья Солнцева - Она читала на ночь Страница 29

«Он за мной ухаживает, – думала Ксения. – И хорошо. Он человек свободный, что хочет, то и делает. А главное, я сижу тут с ним, в театральном буфете, пью шампанское и ни перед кем не виновата. Пусть Юля живет со своим мужем и будет счастлива. У меня своя дорога, у нее своя».

– Вернемся в зал? – спросил Шахров.

Ксения покачала головой.

– Не хочется… Вы не сердитесь?

– С какой стати? Давайте покатаемся по ночному городу.

– Я согласна.

– Но сначала выпьем еще шампанского. И кофе.

Шахров заказал два кофе по-венски. Ксения попробовала и скривилась.

– В кофе мне нравится только запах. А все остальное… Вам со мной не скучно? – неожиданно спросила она.

Егору Ивановичу не было скучно. Рыжие волосы Ксении сияли нежным золотом, а ее слова будоражили и волновали. В ней не было фальши, свойственного людям притворства. Шахров думал, таких женщин не существует.

– Вы живете вдвоем с братом? – сменил он тему.

– С Эдом. Мы не особенно дружны.

– Почему?

Ксения неопределенно повела плечами.

– Я вижу все его мысли. Наверное, ему это не по душе.

– Вы серьезно?

– Насчет мыслей? – улыбнулась Ксения. – Вам бы тоже не понравилось.

Егор Иванович помолчал. Пожалуй, она права.

– Может быть, – согласился Шахров. – Только вряд ли вы догадаетесь, о чем я думаю.

Ксения медленно пила шампанское. Она колебалась. С одной стороны, Шахров – довольно закрытый человек и вряд ли придет в восторг от ее догадок. А с другой…

– Вы разрешаете? – спросила она.

– Что? – опешил Егор Иванович. – Проникнуть в мои мысли? Разумеется. Это даже интересно.

– Ладно. Тогда слушайте. Вас беспокоит один человек… мужчина. Все засыпано снегом. Он лежит на спине… кажется, мертвый. Да. Точно, мертвый. Лицо небритое, на правой руке, выше локтя, татуировка.

– Какая?

Шахров напрягся. То, что говорила Ксения, казалось невероятным. Этого не знал никто. Ни одна живая душа.

– Русалка! – воскликнула художница, показывая руками очертания женской фигуры. – Вот с таким хвостом!

Егор Иванович почувствовал, как покрывается холодным потом.

– Не угадали… – с трудом выговорил он. – Мне жаль.

– Что ж, значит, эксперимент не удался.

Они ушли из театра и долго катались по ночному Киеву. Фонари горели тусклым голубоватым светом, а с неба бесшумно сыпал мелкий дождь…

Глава 15

Ксения проснулась среди ночи от того, что кто-то звал ее.

– Эд? – Она встала и прислушалась. В квартире стояла тишина. – Эд!

«Наверное, напился и спит», – подумала Ксения. Все же она выглянула в коридор. Из кухонной двери видна была полоса света.

Эд сидел за кухонным столом и читал.

– Почему ты не спишь? – спросила Ксения. – Ты слышал, как я звала тебя?

Он поднял на сестру глаза и зевнул.

– Зачитался… Неплохая книжонка.

Эд никогда ничего не читал, кроме журналов и газет. И то под настроение. Поэтому Ксения удивилась. Еще больше она удивилась, взглянув на обложку книги. Это был роман Иллариона Гусарова «Сиреневый аромат ночи».

– Кто тебе разрешил взять мою книгу? – рассердилась Ксения. – Мы с тобой договаривались…

Эд с детства славился своей бесцеремонностью. Он запросто мог схватить спортивный костюм или кроссовки Ксении, пользовался ее тетрадями, карандашами и ручками. Без стеснения рылся по ее карманам и сумочкам.

– Почему это она твоя? – возмутился Эд. Совсем как в детстве, когда его уличали в присвоении чужих вещей. – Чего ты вообще явилась сюда посреди ночи – права качать? Какое твое дело, чем я занимаюсь?

– Отдай книгу, – упрямо сказала Ксения. – И в следующий раз, когда тебе захочется взять у меня что-нибудь, спрашивай разрешения.

– Да пошла ты… Дура! Тоже мне, воспитательница нашлась! Это моя книга. Ясно? Мне ее Мишаня дал, парень, с которым я работаю. Ты вообще в курсе хоть каких-то новостей? Сейчас этой книжкой все зачитываются, все о ней говорят. Даже мне стало интересно. Вот… решил приобщиться. Ты же сама твердила, что мне нужно повышать свой культурный уровень!

Ксения знала, что Эду верить нельзя. Когда он оправдывается, то врет самым беззастенчивым образом. Она молча повернулась и пошла к себе. Зажгла свет. Книга, которую ей подарил Шахров, лежала на верхней полке. Значит, Эд действительно не брал ее.

Ксения взяла книгу в руки, перелистала. После того похода в театр она потеряла интерес к Гусарову как к писателю. «Кувырок вперед» отбил у нее всякую охоту читать произведения этого автора. Роман она из вежливости взяла, засунула его на книжную полку и забыла о его существовании. Однако «Сиреневый аромат ночи» пользуется популярностью, если даже Эд взялся за чтение. Любопытно!

Она открыла наугад страницу и начала читать, все больше и больше увлекаясь…

Фарий сидел рядом с Оси. Она спала, утомленная бесконечными тренировочными полетами. Вокруг сомкнутых век легли легкие тени. Иногда Оси резко вздрагивала, и Фарий тревожно вздыхал. Здесь, в новом для них мире, он был не в силах изменить случившееся. Тела, предметы… они подвергались разрушению. Эльсиния оказалась строптивой и неподатливой. Но это и придавало ей особую прелесть для Фария.

– Оси, ты ведь не бросишь меня? – прошептал он.

Только сейчас он полностью осознал, как она необходима ему. Осиан-айо улавливала легкие и незаметные изменения в настроении любого члена их команды. Она всегда знала, чем расстроены одни, о чем волнуются другие. Оси никогда ничего Фарию не рассказывала, но, наблюдая за ней и ходом ее мыслей, он знал обо всем, что происходит. Да, Соллей не зря говорил ему: «Осиан-айо – подарок тебе, и ты еще многому у нее научишься».

Стоило только Фарию вспомнить друга, как тот уже появился собственной персоной.

– Ты совсем забыл обо мне, Фарий. А у меня есть для тебя новости! – прогрохотал Соллей.

Его светящаяся «фигура» заполнила все пространство.

– Какие новости? – безразлично спросил Фарий.

– Кортиосцы решили пожаловать на Цоуфис! В гости!

Соллей расхохотался, непомерно увеличиваясь в размерах. Они с Фарием были друзьями, но иногда не могли понять друг друга, потому что воспринимали жизнь по-разному. Для Соллея она выглядела точно так же, как он сам выглядел в ней, – безличными светящимися картинками. Фарий не мог так легко относиться к действительности. Он настолько полно все переживал, что забывал о самом себе. Для него, в отличие от Соллея, краски жизни приобретали качество настоящих чувств. Соллей наблюдал и развлекался, а Фарий слишком входил в роль. И это заставляло его страдать.

При упоминании о кортиосцах Фарий оглянулся на Осиан-айо. Придется снова ее покинуть, к этому его призывал долг – времени для приема «гостей» оставалось мало. Фарий попросил Ансон присмотреть за Оси и нехотя присоединился к Соллею, отправляющемуся на Цоуфис.

Когда Осиан-айо пришла в себя, вокруг нее были все те же перламутровые струи и золотистый свет. Она испугалась, что больше никогда не увидит Фария. Вдруг они снова потерялись в пространстве, теперь уже навсегда? Может быть, ей приснились и Цоуфис, и Анта, и все недавние события? Осиан-айо с трудом подняла руку. Ее тело стало тяжелым. Она устало закрыла глаза, а когда открыла их вновь, рядом стояла Ансон.

– Привет! – сказала она. – Как ты?

– А где Фарий?

– Они с Соллеем срочно вылетели на Цоуфис, подготовиться к визиту непрошеных гостей, – весело ответила Ансон.

Ловкая и уверенная, она часто помогала подруге справиться с трудностями полетов. Но еще больше Осиан-айо ценила жизнерадостный нрав Ансон. Когда Фария, как теперь, не было рядом, только хрупкая черноволосая Ансон могла развеселить Оси и сгладить ее тоску.

Ксения не заметила, как наступило утро. За чтением ей снова показалось, будто бы кто-то зовет ее. Может быть, это Филипп думает о ней?

Чигоренко действительно думал о Ксении. Он всю ночь глаз не сомкнул, ворочаясь с боку на бок. Она настолько заполнила собою его внутренний мир, что Филиппу стало страшно. Его тянуло к Ксении, и он ничего не мог поделать с этим.

– Тебе не спится? – спросила Юля.

– Прости. Что-то голова побаливает. Пойду спать на диван. А то и ты из-за меня не уснешь.

Филипп поднялся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Юля заплакала, уткнувшись лицом в подушку. Лучше бы она ни о чем его не спрашивала!

Их отношения стали ровнее. Отчуждение сгладилось, но прежней теплоты и близости не было. Филипп скрывал от жены свои мысли, а она от него – свою боль. Дома Юле приходилось изображать любящую супругу и мать, на работе – счастливую женщину. Притворяться становилось все труднее. Она раньше не знала, что лгать так сложно и утомительно.

Окружающие ничего не замечали. Никто, кроме Ганны, не догадывался о проблемах в семье Чигоренко. Если быть честной, Юля и сама до конца не понимала, в чем причина их с мужем размолвки. Собственно, это и размолвкой-то не назовешь… Просто Филипп вдруг стал чужим. Без всякого видимого повода.