Анна Литвиновы - Вояж с морским дьяволом Страница 29

– А если я не приму сей щедрый дар? – вдруг ощетинилась Таня.

Ощетинилась, наверное, оттого, что в последней реплике куратора ей послышалось: мол, надо будет для дела – мы тебя и микрофоном с камерой снабдим, и будешь снимать интим как миленькая.

– А сей дар очень для тебя самой полезен, – бросил Чехов.

– Чем же?

– Это твоя страховка.

– В каком смысле?

– Показываю. Если вытащишь на полную винт для завода и нажмешь его – это означает сигнал «SOS». Мы тут же примем меры для того, чтобы тебе помочь, что бы ни произошло и где бы ты ни находилась.

– Ох, Чехов, Чехов…

– Что «Чехов»?

– По-моему, ты слишком веришь во всемогущество своей организации. Или делаешь вид.

– Эх, Таня, Таня… – в тон ей вздохнул куратор. – Знаешь, ты можешь мне не верить, но если что в России за последние годы и НЕ развалилось, так это силы ядерного сдерживания и внешняя разведка. Поверь уж мне на слово. Поэтому, если тебе будет действительно плохо, мы сделаем все, чтобы тебя вытащить. Чего бы это нам ни стоило.

Говорил Чехов столь убедительно, что Татьяна поверила ему. Ей очень хотелось верить.

– Скажи… Володя… – Таня помедлила. – Ансар – он что, враг?

– Мы не знаем. Пока – ничего не знаем. Может – враг. Может – нейтрал, которому на нашу страну плевать. А может, друг, который собирается вложить в российскую экономику миллиарды. Мы и в этом тоже хотим разобраться.

Таня откинулась в кресле. Прикрыла глаза. Пробормотала:

– Вечно ты, Чехов, мне все портишь. Теперь никакого удовольствия ни от каких здешних процедур я уже не получу.

– Почему? – искренне изумился Владимир. – Я через секунду исчезаю и пришлю к тебе твою филиппинку. А педикюр, кстати, здесь делают классно. Первый раз в жизни мне женщина мыла ноги.

На прощание Чехов по-братски поцеловал Татьяну в щечку:

– Пока, милая, – и отправился к двери.

– Постой! Где мне найти этого Ансара?

Вопреки тому, что сказала Володе, от оставшихся процедур Таня получила громадное удовольствие. Из СПА она вышла уже ближе к полуночи – чаевые сыграли свою роль, – размягченная, расплавленная, расслабленная.

Побрела по берегу в свое бунгало. Спать хотелось неимоверно. После всеобъемлющей релаксации глаза закрывались прямо на ходу.

Она обошла сторонкой «Сансет-бар», где до сих пор гуляла съемочная группа. Завтра все они уедут – кроме продюсера и Тани. Садовникова останется на острове еще на три дня, отдыхать – так записано у нее в контракте.

Отдыхать – значит нежиться в шезлонге, купаться, есть, спать, загорать и ни о чем не думать. Ни о чем – включая Чехова, его задание и Ансара.

Луна взошла, и небо было покрыто мириадами звезд. Столько звезд разом Таня еще никогда не видела. Некоторые светили столь ярко, что на черной глади океана от них пролегали дорожки. Ничего подобного в своей жизни Садовникова тоже ни разу не лицезрела: дорожка не от солнца, не от луны, а от звезд.

За исключением киношников, остров угомонился. Татьяна дошла до своего коттеджа. Включила кондиционер. Шлепая босиком к кровати, стянула по пути с себя шорты и футболку. Рухнула в постель и немедленно погрузилась в сон. Так быстро она, кажется, еще ни разу в жизни не засыпала.

Проснулась Таня на заре. В буквальном смысле слова на заре – часы только шесть показывали. И спать не хотелось совершенно. Она ли это? Ей ведь в Белокаменной и к десяти на работу подняться было трудно! А тут – с ума сойти! Бодрая, веселая, здоровая – и на ногах в такую рань. И сна ни в одном глазу!

Вот она, целительная сила массажей, обертываний, шоколадных ванн. А может, местного здорового климата. Или того, что Таня теперь совершенно не ограничена в деньгах. И может позволить себе все, вместе взятое: и отдых на Мальдивах, и СПА-процедуры.

Таня оделась – то есть, как на острове уже стало привычно, натянула шорты с футболкой – и вышла на улицу. В сопроводительных документах, посвященных Мальдивским островам (их заботливо вручил всем участникам группы помощник продюсера), кроме прогноза погоды (каждый день плюс двадцать восемь), значилось: sunrise – 6.15 a.m:, sunset – 6.15 p.m. [12]

И так – каждый день. И круглый год. Солнце в одно и то же время выныривает из океана, чтобы спустя двенадцать часов погрузиться в него – уже с противоположной стороны острова.

Наверное, прожить здесь целый год было бы скучно. Или даже – очень скучно. Тем более Татьяне, с ее деятельной натурой. А вот три дня – в самый раз. Даже маловато. Неделю было бы лучше.

Ну, ничего. Как писал Чехов (Антон Палыч): «Лопай, что дают!» Надо наслаждаться тем, что имеется.

И для начала… Таня подумала, что она еще ни разу в жизни не встречала рассвет. Нет, светило, выныривавшее из-за горизонта, она порой наблюдала. Например, когда возвращалась домой из ночных клубов. Или, бывало, со свиданий. Или даже с работы. Но целенаправленно наблюдать восход – как зрелище, как природное (и бесплатное) представление – такого в ее жизни не случалось никогда.

Во-первых, даже зимой солнце поднималось слишком (для нее) рано. А во-вторых, даже летом смотреть на восход в нашей полосе было слишком холодно.

А тут – красота! Шесть утра, а на дворе тепло. Тепло без всяких кофт и свитеров. Босиком, в шортах и маечке. Тепло – особенно в сравнении с кондиционированной прохладой ее люкса. И уже светло. И поют птички. И необыкновенное свечение разливается над океаном на востоке…

Чтобы наслаждаться зрелищем со всеми удобствами, Татьяна вскипятила чайник, имеющийся в бунгало, заварила себе кофе (он тоже наличествовал в номере). Села за столик на веранде.

На берегу ни души. Только акация покачивает своими красными цветками, стрекочут под ветром узкие листья пальм. Цапля недвижно стоит на маленьком необитаемом островке. И полное ощущение, что это шоу под названием восход исполняется для одного-единственного зрителя. Для нее, Татьяны Садовниковой.

И от этого на душе – невероятный восторг.

И когда солнце вынырнуло из океана – стремительно, словно поплавок, – а затем быстренько, будто засмущавшись, скрылось за облачком, настроение у Тани, и без того восторженное, подпрыгнуло в такт солнцу еще на несколько делений.

С ума сойти! Она впервые в жизни наблюдала рассвет.

И не нужен ей никто рядом, никакое пресловутое любящее сердце, для того чтобы вместе восхищаться сим потрясающим зрелищем!

А дальше день потек лениво-лениво, словно в сказке или в раю.

Раз уж проснулась так рано – она приняла душ и потопала на завтрак. Кстати, из-за вчерашних процедур Таня пропустила ужин, поэтому аппетит развился прямо-таки зверский.

В ресторане на берегу народу было мало. Никто из киногруппы, как и следовало ожидать, после вчерашней гулянки до сих пор не проснулся. Однако все те мужики, что присутствовали в ресторации, сделали на Татьяну стойку. Все, как один. Невзирая на свой возраст. Несмотря на то что почти каждый был с подругой или женой.

Провожали долгими, влажными, похотливыми взглядами. Прекращали жевать, отрывались от тарелки, обрывали на полуслове разговор со спутницами. Когда она проходила мимо столика, улыбались по-глупому, радостно приветствовали: «Good morning!»

Уткнувшись в омлет, под перекрестием мужских взглядов, Таня задумалась.

Ведь в ней ровным счетом ничего за последний год не изменилось. Она не отрастила себе ноги от ушей. Не изготовила силиконовую грудь пятого номера. Не надела какое-нибудь сногсшибательное платье и не сделала супермакияж. Она – такая же, как всегда, да еще босиком и в самых затрапезных шортиках и маечке.

В Москве она тоже, конечно, на невнимание сильного пола не жаловалась. Никогда не была дурнушкой. Ее всегда замечали. Однако тогдашний интерес мужиков, честно признаться, и в сравнение не шел с тем, что появился сейчас, когда она стала моделью. В Первопрестольной идешь, бывало, по улице – один из пяти, конечно, обратит внимание, пошлет улыбочку. Один из десяти обернется, пристанет, попытается познакомиться. Но не все же поголовно!..

А тут… Мужики за соседними столиками просто млеют. И белокурый красавец швед. И чудной австралиец, похожий на Гурвинека из детской книжки. И муж соседки-швейцарки, явный банкир. И мускулистый негр – сам вместе с очаровательной белой красавицей, но туда же, на Таню зыркает, а его спутница дуется!..

Причина столь разительного преображения, решила Таня, заключается лишь в одном. В ее внутреннем самочувствии. Она – благодаря победе на конкурсе красоты, благодаря многочисленным съемкам – стала примой. К тому же короля, как известно, играет свита – а вокруг нее вьются киношники, обращаются с нею со всей почтительностью… Поэтому она стала чувствовать себя звездой . И это, наверное, самое важное.