Марина Серова - Смертельное лекарство Страница 29

ГЛАВА 19

Не надо беспокоиться о Цицероне

Магомед и лейтенант помогли мне подобрать документы, я сняла со стены фото, и мы покинули злополучный офис на улице Чекистов. У входа нас ждала машина. За рулем сидел соплеменник Магомеда, такой же небритый и молчаливый.

— Сначала его в больницу, потом ее домой, — скомандовал Магомед.

— Да я могу и подождать, — попробовал возразить лейтенант.

— Слушай, кто здесь командует — ты или я? — повернулся к нему чеченец. — Я сказал — тебя первого, значит, так надо, понял?

Тот больше не спорил. Мы завезли лейтенанта в областную больницу, потом меня доставили домой.

По привычке, выходя из машины, я внимательно осмотрелась. Магомед заметил это и усмехнулся:

— Слушай, тебе сейчас бояться не надо. Этот гад — трусливый. Мы всех его людей убили, он теперь в какую-нибудь щель забьется и тихо будет сидеть. Или убежать попробует. Ему сейчас не до тебя.

Я вынуждена была согласиться. Поднявшись на свой этаж и уже открывая дверь (как давно я здесь не была!), я внезапно вспомнила об одном деле, не терпящем отлагательства. Я словно услышала слова Жвания: «В каждой партии есть 5–6 упаковок с измененными свойствами, и вот они-то таят смертельную опасность». Я взглянула на часы — был третий час ночи, — секунду поколебалась, потом все же позвонила к Ольге Павловне. Вдруг она до утра почувствует себя плохо, примет заграничное снадобье, и именно эта упаковка окажется смертельной?

На мой звонок никто не откликнулся. Немудрено — спит, наверное. Я позвонила еще, потом еще раз десять. Тихо. Вот это уже странно: Ольга Павловна, я знаю, спит очень чутко. Если у меня допоздна засиживаются гости, она иногда жалуется, что не могла заснуть. Я еще раз взглянула на дверь, ведущую в соседнюю квартиру. Что таится за этим молчанием?

Потом открыла свою дверь. Я не была дома с того дня, когда меня вынес отсюда, завернутую в мешок, Спиридон. Все так же валялся опрокинутый в борьбе стул, лежал на столике оставленный Жвания договор, в котором были подробно описаны мои права на случай всяких непредвиденных обстоятельств…

Я не стала задерживаться, а сразу вышла на лоджию и заглянула на половину Ольги Павловны. Света в квартире не было. Может, спит? Но я-то не смогу заснуть, пока не буду убеждена, что с ней все в порядке!

Я перелезла через ограждение и заглянула через стеклянную дверь в комнату. Но разве в темноте что-нибудь увидишь? Я стала стучать — сначала потихоньку, потом так, что соседи снизу и сверху могли подумать, что к Ольге Павловне лезут воры. Никто не отзывался.

Тогда я решилась. Зазвенело разбитое стекло двери, я осторожно повернула ручку и вошла в квартиру.

Ольга Павловна лежала на своей высокой кровати. «Спит», — успокоенно подумала я. Однако, когда зажгла свет, убедилась в собственной ошибке. Ольга Павловна умерла, как видно, несколько часов назад — как раз в то время, когда я сама готовилась принять смерть. Тело ее еще не успело остыть. Рядом на столике красовалась раскрытая упаковка товара «А». Должно быть, одна из тех самых пяти…

…Когда все необходимые формальности были закончены, стало светать. В эту ночь мне так и не суждено было хоть немного поспать. А теперь уже было не до сна. Я вспомнила слова врача «Скорой». На мое предложение взять на анализ лекарство, он лишь пожал плечами:

— Ясно же, что больная умерла от сердечного приступа, не успев принять лекарство. Или оно не успело подействовать. Какие у вас основания в нем сомневаться? Об этом препарате везде самые хорошие отзывы. Наш облздрав рекомендовал его к широкому применению…

Я подумала о том, сколько смертей, подобных этой, никто и не подумает расследовать. Сколько человек уже погубило это поистине смертельное лекарство?! Надо действовать, и действовать быстро!

Я едва дождалась девяти часов — времени начала рабочего дня в редакции — и позвонила Илье. К счастью, он уже пришел на работу.

— Слушай, у меня к тебе просьба, — сразу взяла я быка за рога. — Мне нужно организовать пресс-конференцию.

— Тебе? — искренне удивился он. — Что случилось?

— У меня сенсационная и общественно весьма важная информация, — заявила я.

Кратко, не вдаваясь в детали, я рассказала ему о событиях, последовавших после нашей поездки в Павловск. Илья восхищенно причмокнул:

— Ну, ты молодчина! Такое дело раскрыла! Да, это настоящая сенсация. Так кто этот важный покровитель, чье фото ты видела в кабинете?

— Все узнаешь на пресс-конференции, не торопи меня, — отрезала я.

— А когда ты хочешь ее собрать?

— Как можно скорее!

— Но за несколько часов такие вещи не делаются. Ты ведь хочешь, чтобы на нее пришли не только я с парочкой друзей, верно? Тебе надо, чтобы были собкоры центральных газет, телевизионщики, в том числе с ОРТ и РТР, радио… Самое раннее, когда это можно организовать, сегодня к вечеру. А лучше всего — завтра часов в двенадцать.

Я вынуждена была согласиться с его доводами.

— Ладно, давай вечером. А где? Может, у меня в квартире?

— Зачем? Найдем помещение в нашей редакции. Но все же лучше было бы завтра — у них, наших местных, так программа построена. Придется говорить: «На состоявшейся вчера пресс-конференции»… А они слово «вчера» ужасно не любят.

— Нет, давай все-таки лучше сегодня, — продолжала упорствовать я.

Илья обещал позвонить ближе к вечеру и уточнить все детали. А я села готовиться. Я не собиралась рассказывать всю историю своих поисков — да это никому и не нужно было. Не хотела я подставлять Митрохина с Магомедом. Собственно, я намеревалась рассказать об одном — о системе торговли опасными для здоровья лекарствами и о роли в этом сильных мира сего: нашего знаменитого депутата и начальника облздрава. Доказательствами служили документы, найденные в кабинете Жвания, фотография, а также флакончик с лекарством, который я подобрала возле постели Ольги Павловны.

Был, правда, и здесь один скользкий момент — как рассказать о ночном поединке на улице Чекистов, не называя Магомеда. Я решила представить дело так: я проникла в офис, меня схватили, а затем я стала свидетельницей бандитской разборки, когда одни участники банды что-то не поделили с другими и поубивали друг друга. Еще когда мы возвращались из офиса, лейтенант из «Поиска», предвидя мои затруднения, обещал помочь объяснить ночной бой.

— Мы по своей линии предпримем усилия, чтобы все выглядело как можно убедительней, — обещал он.

Этой версии я и решила держаться: никакого Магомеда я не знаю, с Митрохиным не встречалась. Решила я молчать и о Марине Борисовне, о ее роли в этой истории.

Я успела набросать план своего выступления, даже написала его приблизительный текст. Приготовила я и ответы на наиболее каверзные вопросы — такие обязательно будут. Все было готово, и в это время позвонил Илья.

— Как я и думал, сегодня ничего не получается, — можно сказать, с радостью сообщил он. — Собкор «Известий» в командировке, вернется поздно ночью. Группа ОРТ вечером снимает рок-фестиваль — представляешь, помимо бандитских разборок, в городе еще кое-что происходит. В общем, все сошлись на том, чтобы встретиться завтра в 12.00 в нашем конференц-зале. Идет?

— Куда же деваться, если ты уже все решил? — нехотя буркнула я. — Я бы предпочла сегодня…

Что ж, делать нечего. В буквальном смысле: хотя накопилась прорва домашней работы и холодильник стоял пустой, делать сегодня что-либо, не имеющее отношения к расследованию, я была не в силах. Я буквально валилась с ног. «Посижу немного у ящика и лягу», — решила я.

Однако сидеть у ящика мне пришлось недолго, раздался звонок в дверь. Я вздрогнула — последние недели заставили меня плохо относиться к гостям, тем более поздним.

Взглянув в глазок, я увидела пустой коридор. Прислушалась. Глазок я устроила таким образом, что в коридорчике в общем-то не осталось «мертвых зон», где можно было бы спрятаться. Поэтому я рискнула, накинув цепочку, выглянуть.

На полу возле моей двери лежала коробка с видеокассетой. Конечно, она могла быть взрывным устройством, но шестое чувство подсказало мне, что угроза, исходящая от кассеты, иного рода.

Я схватила кассету и вновь закрыла дверь. Поставить кассету в видик было делом одной минуты.

После обычных технических титров я увидела пустую длинную комнату, напоминавшую бетонный сарай. Одна деталь сразу заставила меня вздрогнуть: под потолком от стены до стены шла железная штанга, и с нее свисали проволочные петли — я насчитала их семь.

Откуда-то сбоку в кадр вошел человек в маске и начал расставлять под петлями стулья. Их оказалось точно по числу петель. А затем… Затем в комнату другие типы ввели знакомых мне людей. Здесь были Женя Вязьмикин, его жена Лена, Николай с Леней (у Николая была забинтована рука, у Лени на голове виднелась свежая кровь), Татьяна Валерьевна, Марина Борисовна… Последней ввели трехлетнюю дочку Вязьмикиных. Малышка явно не понимала, что происходит, и первым делом бросилась к отцу с матерью, но люди в масках отвели ее к «своему» табурету.