Эдвард Эронс - Бегство в ад Страница 29

Поел он, должно быть, сам, хотя ничего не помнил. Кул понимал, что прошло много времени, и догадался, что проспал не меньше суток. Тело заметно отдохнуло, самочувствие улучшилось, и в нем внезапно проснулась надежда. Его собирались отпустить. И решили привести в норму, чтобы избежать комментариев и критических замечаний по поводу обхождения в местных застенках.

Он закрыл глаза и снова заснул.

Когда он проснулся, за окнами было темно, но комнату освещала слегка затененная лампа. Кул постарался вызвать в памяти что-то волнующее - и всплыло воспоминание о встревоженном маленьком враче, склонившемся над ним со шприцем в руке. Коснувшись левой руки, он ощутил на бицепсе тонкий клочок марли. Его залила странная умиротворенность, он не ощущал ни боли, ни страданий, ни голода. И чувствовал себя прекрасно.

- Педро, - окликнул кто-то.

Он резко повернулся - и увидел Марию Дельгадо. Она сидела в кресле у кровати, в лучах мягкого света лампы мягко светились её каштановые волосы, мягкими волнами падавшие на обнаженные смуглые плечи. На ней были крестьянская юбка и тонкая белая блузка, которая казалась почти прозрачной. Следившие за ним широко раскрытые глаза были полны нежного сочувствия.

- Бедный Педро, - грустно вздохнула она.

Он смотрел на неё и думал: просто невероятно, чтобы такая прекрасная женщина была так жестока. На миг мелькнула мысль, что она - просто плод его воображения. Но она плавно поднялась с кресла, шагнула к кровати и опустилась рядом с ним; прикосновение холодных длинных пальцев к его лицу было достаточно реальным. Реальным был и запах духов, и мягкое скольжение волос, когда она склонилась ниже. Когда она его поцеловала, горячие груди легли на его обнаженное тело.

- Бедный, бедный Педро.

- Убирайся, - буркнул он.

- Ты так страдал, милый. Это моя вина. Я пришла бы раньше, но дон Луис не позволил. Он меня обманул. И не сказал, что с тобой сделали в этом ужасном месте.

- Я все ещё в тюрьме?

- Да. Но я настояла, чтобы тебя перевели в апартаменты коменданта. Капитан Альбразон раздражен, что ты занял его спальню. Но я была очень рассержена всем, что случилось. Поэтому ты здесь.

- Спасибо, - сказал он. - Но все это зря.

- Могу тебя понять, - вздохнула она. - Ты должен меня ненавидеть.

- Ничуть, - возразил он. - Но если выпадет шанс, я тебя убью.

Она улыбнулась и откинула со лба прядь волос.

- Ты нездоров.

- Я знаю, что говорю, - возразил он.

- Нет. Ты измучен и зол. Если я тебе скажу, что я не виновата, что не я решала, ты мне не поверишь. Да я и не жду, чтобы ты поверил. Меня томит печаль воспоминаний о лунной ночи на берегу океана, когда не было ни вчера, ни завтра. Ты помнишь?

- Помню, - буркнул он.

Она смотрела широко раскрытыми и с виду искренними глазами.

- Когда той ночью я сказала, что любила Гедеона, а потом полюбила тебя, я не лгала. Но эта маленькая искра правды затерялась в паутине обмана, которую дон Луис заставил меня сплести. Я все ещё хочу тебя, хочу вернуть ту ночь.

- Никак у тебя появился новый план убийства?

- Прошу тебя, не надо. Дон сам приказал Джонсону.

- Но ты подсыпала в вино отраву.

- Как бы иначе я могла уйти, чтобы поговорить с доном Луисом? Той ночью я убедилась, что мы совершаем ошибку, и хотела изменить наши планы, спасти тебя и Гедеона. - В её голосе звучала мольба. - Скажи мне, Педро, ты тогда любил? В ту ночь, ну хотя бы немного?

- Может быть, - признался он. - Но это было так давно...

- Всего несколько дней назад. Но теперь ты полон ненависти и готов меня убить.

Он лежал, спокойно глядя на нее, и переполнившее его душу изумление не отражалось на исхудалом суровом лице.

- Давай не будем о любви. Поговорим о том, как мне отсюда выбраться.

- Милый, я для того и здесь. Это было совсем нелегко, дон Луис отчаянно возражал. Говорил, во мне берет верх женщина, а это неверно. В его руках все мое состояние, но я не намерена позволить ему управлять моим сердцем. Я так ему и сказала, и он был очень зол. Но у меня своя дорога. Тебя освободят, мой Педро.

- Каким образом?

- Ты должен быть благоразумен. Мы так и не нашли письмо Гедеона, иначе тебя не засунули бы сюда. Я дону Луису сказала, что ты не хуже Гедеона и, может, даже крепче. Он подумал и согласился, что тебя следует освободить под честное слово потом передать нам письмо.

Первой реакцией Кула было подозрение. Он понял: случилось что-то важное, заставившее их пойти на эту уступку. Но возможности выяснить, в чем дело, у него не было. Он убеждал себя не верить ни единому слову Марии, но не мог погасить в себе надежду. Девушка с любопытством наблюдала за ним, кусая губы. В голосе появилась хрипотца.

- Дона Луиса нелегко было уговорить. Он выдвинет множество мелких условий, но это неважно. С другой стороны...она запнулась.

Кул бросил:

- Договаривай!

- Мисс Джордан, - спокойно пояснила Мария.

- При чем тут она?

- Она укрылась в вашем посольстве. Мы можем захватить, если понадобится, даже рискуя осложнениями. Все можно объяснить бесчинствами толпы. Сейчас мы уверены, что письмо у нее. Дон Луис говорил с сеньором Тиссоном, рассчитывая на взаимные уступки; но сеньор Тиссон ничего не ответил. Итак, мы убеждены, что твоя подруга мисс Джордан владеет нужными нам данными. И если ты не будешь благоразумен, возьмемся за нее.

Вот кошка и выпустила стальные коготки, - подумал Кул.

- Не слишком ли ты напираешь на Элис? - спросил он.

- Разве я так ревнива? Вижу, ты её ещё любишь, хотя я так надеялась... - она с улыбкой прервала. - Ты прав. Не время говорить о любви. Позднее, когда ты поверишь в мои добрые намерения, вернемся к этому ещё раз. Можем даже снова найти место во времени, когда не будет ни вчера, ни завтра. Я вижу, ты колеблешься.

- Я думаю о Гедеоне, - пояснил Кул. - Я просил разрешения с ним увидеться, но о ним никто не знает. Или дон Луис думает, что может вернуть его мне в гробу и считать, что сделка состоялась?

- Гедеон жив, - поспешно заявила Мария.

- Где он?

- В соседней комнате. Я знала, что ты захочешь его увидеть. Его перевели сюда.

Кул резко сел и опустил ноги с кровати, совсем забыл, что не одет. Он видел, как глаза Марии скользнули по его телу, плотоядно его лаская, но не обращал внимания.

- Дай мне его увидеть.

- Но, Педро, дверь не заперта.

На первом шаге он качнулся и выпрямился на втором. Девушка кинулась было за ним, потом остановилась. Лицо её стало странным, почти испуганным. Он прошипел:

- Не трогай меня!

- Педро, пожалуйста, ты ещё слаб.

- Я достаточно крепок, отойди!

Новые шаги становились все увереннее. Он добрался до двери и нажал на ручку, чувствуя, как та скользит в мокрых от пота пальцах, потом повернул защелку - и дверь открылась. Комната была похожа на ту, откуда он вышел; свет проникал через дверной проем, где он стоял. В полумраке рисовались громоздкие очертания кровати и двух кресел, и белый прямоугольник другой двери. Но в постели никого не было, в креслах тоже. Кул помедлил в дверях и почувствовал, как затихла Мария, стоявшая вплотную за его спиной.

- Гедеон? - позвал он и услышал частое испуганное дыхание Марии.

- Гедеон? - позвал он снова.

Кровать и кресла были пусты. Но в углу комнаты, глубоко в тени, что-то шевелилось, и по размерам это мог быть мужчина. Движения, как у тряпичной куклы, скорченные конечности, квакающий голос, безумное лицо, которое повернулось к нему...

Нет, нет!

И снова шарканье рук и ног, бесформенная груда в углу.

Из горла Кула вырвался стон. Это был не Гедеон, это существо не могло им быть!

Он оглянулся на Марию. Та кивнула.

Глава 18

Брат почти обезумел. Позднее Питер ужасался: неужели в подобное состояние хотели ввергнуть и его?

Когда он шагал через сумрачную комнату в сторону человека в углу, то двигался как во сне, сквозь толстую пелену ужаса, с бессознательным почти бесконтрольным отвращением. Когда Кул опустился рядом на колени, человек что-то косноязычно залопотал. Бесцветный голос казался совсем незнакомым, но в то же время странно близким, как и распухшее лицо, блеснувшее в слабом свете, как выхваченные из тьмы глаза, встретившиеся с его глазами.

- Гедеон, - окликнул Питер. - Гедеон!

- Кто ты?

- Это я, Пит, твой брат.

- Здесь?

- Конечно здесь. Я пришел за тобой.

Огромное тело закопошилось, глаза страдальчески прищурились.

- Это обман. Чудовищная ложь.

- Нет. Посмотри на меня, Гид. Это я, Пит.

Глаза изучали его с нарастающим удивлением. Мария коснулась плеча Кула, и словно нажала на спусковой крючок: ярость прорвалась наружу, он не мог сдержать слез горечи и сожаления. Его переполнил весь гнев, на который он был способен. Прикосновение её пальцев к его обнаженному телу жгло раскаленным железом.

- Отстань, - процедил он сквозь сжатые зубы.

Ее пальцы продолжали гладить его грудь, она часто задышала, он ощущал тепло её дыхания, когда её губы коснулись его плеча.