Фридрих Незнанский - Возвращение в Сокольники Страница 29

Наконец, после еще пары звонков, Турецкому удалось получить новый домашний адрес и телефон Юшманова.

И вот последний звонок. Юшманов просто чудом оказался дома. Но собирался срочно выезжать в свой офис. Он был несколько озадачен просьбой Турецкого встретиться, но сдержанно спросил, не тот ли это Турецкий, с которым он когда-то имел честь служить в Генеральной прокуратуре? А узнав, что тот самый, попытался выяснить цель визита. Турецкий, естественно, не стал формулировать по телефону, а просто сказал, что обнаружил некоторые старые документы, которые хотелось бы обсудить.

– Да? – явно озадачился Юшманов. – Ну что ж, тогда могу предложить встретиться в офисе… – И продиктовал адрес – на Смоленской набережной, где он появится в ближайшие полчаса. – Но, к сожалению, большим количеством свободного времени я не располагаю, поэтому придется…

– Я понимаю, – с готовностью отозвался Турецкий, – и постараюсь уложиться в возможный минимум…

Высокая стройная секретарша в длинной черной юбке и белой наглаженной рубашке встретила его в просторном холле огромного офиса.

– Подождите немного, – сказала она, – сейчас вам выпишут пропуск.

Турецкий присел к журнальному столику, взял какой-то пестрый журнальчик, перелистнул его. Светская хроника, фотографии политиков и фотомоделей, автосалон в Токио, новый джип «мерседес-бенц»… Скукотища. Странно, но он ничуть не волновался. Вот только снова появились сомнения. Что он скажет Юшманову? Тот еще подумает, будто Турецкий сошел с ума. Ну и пускай думает…

Спустя минуту, когда секретарша вернулась и повела его по длинному пустому коридору, освещенному белыми лампами, вмонтированными в потолок, он поймал себя на мысли, что действительно со стороны его поступок может показаться бредом сумасшедшего.

Они вошли в лифт, двери бесшумно затворились, лифт мягко тронулся. От секретарши пахло тончайшими духами, запах которых мог свести с ума. Турецкий посматривал на ее отражение в зеркале. Спина, плечи, а главное этот восхитительный изгиб бедра!… Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Турецкий Александр Борисович, – представил он «шапку» в завтрашнем «Московском комсомольце», – задержан вчера вечером в лифте при попытке изнасилования…"

В небольшом коридорчике на пятом этаже, выходя из лифта, Турецкий неожиданно споткнулся и едва не растянулся на полу. Но предупредительная секретарша успела поддержать его под локоть. Она обернулась в поисках складки на ковровой дорожке. Но причина была совсем в другом.

У выхода из лифта в позе американского секьюрити стоял здоровенный парень, не узнать которого Турецкий просто не мог. Видно было, что и парень узнал его. Ну да, это он с напарником сидел в Сокольниках, в ресторане «Фиалка», за соседним столиком. И оба слишком внимательно прислушивались к тому, о чем говорили Турецкий со стариком.

«Эва, ребята? – хмыкнул про себя Александр Борисович. – Вот мы, оказывается, какие?»

– С вами все в порядке? – живо поинтересовалась секретарша.

– Благодарю вас, – кивнул Турецкий.

Они прошли в ближайший же кабинет. Юшманов сидел один за огромным черным столом и при появлении Турецкого встал и вышел навстречу. Турецкий не сразу узнал своего бывшего сослуживца. Тот тоже узнал его не сразу.

– Чем могу служить? – спросил он. – Постойте! Саша?… Так ведь вас… тебя зовут? Мы на «ты» или на «вы»?

– Да, Саша. Конечно, лучше на «ты», Сергей, – сказал Турецкий.

Обстановка кабинета, видимо, соответствовала рангу и статусу нового положения Юшманова… Кожаные черные кресла, в одно из которых Турецкий сел, этот стол, стоивший не менее тысячи долларов.

Турецкий попытался было начать издалека, но Юшманов, как человек деловой и рассудительный, тотчас же потребовал суть дела, и Турецкому пришлось рассказать о том, ради чего он пожаловал.

Рассказывая, он волновался, перебивал себя. Юшманов слушал его внимательно, прерываясь лишь для того, чтобы взять со стола увесистую зажигалку и прикурить очередную сигарету. Не забывая всякий раз предложить и Турецкому.

– Знаешь, это, наверное, очень хорошо, хотя и очень неожиданно, что ты пришел, – сказал наконец Юшманов, когда понял Турецкого. – Я, честно сказать, не ожидал. Прошло столько времени, и ты вдруг вспомнил…

– Пойми, дело не в том, что я вспомнил, – перебил его Турецкий. – Дело в том, что я сам узнал! Только сейчас все узнал. И понял, что происходило. Увы, только теперь. Стыдно, понимаешь, Сергей?

– Все равно хорошо, – сказал Юшманов. – Но все-таки вот ты рассказал, а я так и не понимаю: чего ты сейчас хочешь от меня?

И этот простейший вопрос поставил Турецкого в тупик.

– Ничего, – даже растерялся он.

– Как – ничего? – удивился Юшманов. – Такого ж не бывает! Все чего-то хотят. Да ты не робей. Мы же все-таки, пусть отчасти, свои люди. Разве это плохо?

– Нет, правда, – сказал Турецкий, – я ничего от тебя не хочу. Я пришел только для того, чтобы рассказать…

– Не верю, – улыбаясь, сказал Юшманов.

– Не верь. Твое право.

– Но так не бывает! – воскликнул Юшманов. – Ты же небось искал меня, шел ко мне, тратил свое время, свои силы. И вдруг – просто так? Ни-за-чем? Тебе что, больше делать нечего?

– Не совсем так… – ответил Турецкий.

– Вот-вот! – оживился Юшманов. – Тогда докладывай! Я ж чувствую!

– Я пришел для того, чтобы, наверное, успокоить свою совесть, – сказал Турецкий. – Это ведь тоже небескорыстная цель? Веришь?

– Может быть. И что – все?

– Да.

– Ну хорошо, Саша, считай, что совесть свою ты успокоил. А дальше?…

– Что – дальше? – спросил Турецкий.

– А еще ты пришел для того…

– Все! – отрезал Турецкий. – Больше ни для чего. Хотя, если честно, совесть свою я так и не успокоил.

– Это почему?

– Не знаю. Все равно я перед тобой виноват. Ты даже сидел…

– Вообще-то я догадывался, что все было обставлено тогда должным образом. Конечно, меня, я в данном случае говорю только о себе, подставили. Видимо, я кому-то сильно намозолил глаза… Но я никак не ожидал, что кинуть меня мог и ты.

– Но пойми же!…

– Да ничего теперь не надо объяснять! – отмахнулся Юшманов. – Что уж я, полный дебил, что ли? И потом, у меня нет причины не верить тебе. Ты ж ведь, как я понимаю, не нарочно?

– Да о чем ты!

– О том самом… Возможно, если бы ты тогда иначе сформулировал свои оценки, ничего б такого и не случилось, хотя… Нет, не верю я в разные случайности. Одна, другая, третья – глядишь, вот и выстраивается железная закономерность. Верно?

– Поверь мне, Сергей, я искренне жалею и сочувствую тебе… Ну а дальше-то что было?

– Ты про взятки, что ль?

– Да какие там взятки! Бред сумасшедшего!

– И тем не менее… Сидел я тут недалеко, под Шатурой. Строили зону на шестьсот гавриков, а нагнали все шесть тысяч, представляешь?

– Кошмар!

– Кошмар, между прочим, не там. Там как раз, как ни странно, не страшно. Попал – и попал. Сиди! Деваться некуда. Все за тебя наперед решают. Свободы нет никакой, зато и ответственности – тоже. Хуже стало потом, когда вышел. Вот тут помучился… С работой сразу не получилось, а жрать хочется каждый день. Жена ушла – обычная история. Банальщина. Чуть снова на нары не загремел. И знаешь, что выручило?

– Ну откуда же?

– Тюремные связи! Они меня выручили. Ведь на зоне достаточно нормальных мужиков. Вначале деньгами мне помогли. Вроде даже раскрутился, начал свой бизнес, что-то пытался сделать. Но все выходило по мелочевке, надоедать начало. Работаешь, работаешь, и деньги есть, но такие, знаешь, что, ей-богу, лучше плюнуть и нигде не работать. Что такое в нашей жизни сейчас полторы тысячи долларов? Копейки! И вот вдруг встречаю одного паренька, у которого отец заворачивает теперь очень серьезными делами. Из бывших, ну ты понимаешь…

– С пареньком тоже сидели?

– С ним-то нет, но связи прежние, с зоны. Вижу, и он мается. Связи у него у самого огромные, деньги есть, а как раскрутиться – не знает. Ну мы вместе с ним и попробовали. И вот наконец получилось. Дело закрутилось по новой, уже по-настоящему. Пошли деньги, очень большие деньги. Не буду тебе описывать, кто я и что. Денег теперь навалом. Снова женился. Все удалось. Не так-то уж все и плохо, как ты видишь. И не вини себя ни в чем, Саша. Ты не судьба моя, ты просто «важняк». Вот и все. Знаешь, если бы я был человеком помельче, я конечно бы взял у тебя сейчас твои телефоны, предлагал дружить, но, Турецкий, мне ничего не нужно ни от тебя, ни от моей прежней жизни.

– А я ничего и не предлагаю, – сказал Турецкий. – Я пришел просто так.

– Я больше тебе скажу, Турецкий. Страшно подумать, кем бы я был, если б тогда меня не вытурили с работы, если б я не сел! Спасибо не говорю, но можешь считать себя моим благодетелем. Моим невольным благодетелем. Да, я сидел! Но зато это помогло мне вовремя уйти из этой долбаной прокуратуры. Ну скажи, разве тебе в прокуратуре хорошо?