Дело о мирных переговорах - Лариса Куницына Страница 29

Поднявшись из подземелья в свой кабинет, Марк хотел уже сесть за стол, чтоб прочитать найденные в комнате леди Англад документы, но почувствовал, что вряд ли сможет что-то в них понять. В голове у него было мутно от усталости и отчаянно хотелось спать. Разумно рассудив, что утром от него будет больше пользы, если он выспится, он отправился во дворец и, отыскав первую же свободную спальню, лёг на постель и уснул. Он даже не почувствовал, как Эдам снял с его ног сапоги и, вытащив из-под него мягкое атласное одеяло, заботливо укрыл его, после чего опустил плотный полог алькова и сам улёгся рядом на расстеленном на полу плаще.

Проснувшись утром, Марк посмотрел в окно, за которым было всё так же светло. Он умылся ледяной водой, которую принесли оруженосцы, а потом не торопясь позавтракал принесёнными из трапезной закусками. У него больше не было желания спешить. Добытых накануне доказательств было достаточно для суда, а главное, они давали ему право прибегнуть к более жёстким методам допроса для выяснения иных обстоятельств дела. У него была ещё светлая половина дня на то, чтоб изучить записи и переписку Эльвиры Англад. Он знал, что темнота за окнами и в пыточной камере часто способствует откровенности не меньше, чем угроза дыбы.

Однако, прежде всего, он допросил слугу, на которого хозяин гостиницы «Белый мак» указал, как на посланца, доставлявшего письма для сэра Барлода, а затем и отравленное вино. Тот и не думал запираться. Он был напуган и сразу рассказал о том, что за письмами в трактир и с ответными записками его отправляла леди Англад. Она же приказала ему отнести в гостиницу кувшин вина с сопроводительным письмом, которое написала своей рукой.

После этого Марк, наконец, сел за свой стол с целью изучить бумаги, найденные в комнате Эльвиры Англад. Читая их, он вскоре понял, что она не пользовалась полным доверием де Краона, однако, принимала участие в его делах. Будучи дамой воинственной, она получала удовольствие от этой опасной игры и с искренним восторгом предвкушала времена, когда на карте континента появится ещё одно, третье королевство, которое возглавит новая династия де Краонов. Она была совершенно уверена в праве своего кузена на новый престол, и при этом видела себя и род Англад по правую руку от нового короля. Она расписывала новое мироустройство, где ослабленные луар и Сен-Марко будут постепенно теснимы северными соседями, а потом придут под их руку в качестве верных вассалов. Что касалось пути достижения этого, то здесь она основывалась лишь на собственных догадках, построенных на некоторых оговорках графа де Краона, однако, ей точно было известно, что у него были союзники как в луаре, так и в Сен-Марко, которых он использовал прагматично, пытаясь снова стравить два королевства в непримиримой схватке.

В её переписке были письма от Аркуров, Боденов и младшей ветви Делагарди, а также других мелкопоместных баронов. Судя по всему, она смущала их покой своими пылкими посланиями, соблазняя грядущим величием под сенью знамён де Краонов, и склоняя к тому, чтоб по первому зову выставить своих воинов для участия в войне за независимость. И если Аркуры были готовы идти за своим сюзереном без дополнительных условий, Боденов интересовало, что они с этого будут иметь кроме грядущего и пока гипотетического величия, то Делагарди, старшая ветвь рода которых уже давно являлась верным союзником Беренгаров, ограничивались общими фразами о том, что идея, конечно, интересная, но они всё же пока не готовы ввязаться в это сомнительное предприятие. Остальные рыцари и бароны отвечали так же: либо выражая готовность поучаствовать в грядущей войне и дележе добычи, либо пытаясь выговорить для себя наиболее выгодные условия, либо относившиеся ко всей этой возне с большой осторожностью. Оставалось неясным, переписывалась ли Эльвира Англад с этими землевладельцами по приказу или хотя бы с ведома де Краона, или это была её собственная попытка обеспечить кузену максимальную поддержку среди соседей. В любом случае, найденные в её комнате документы служили неопровержимым доказательством того, что она участвовала в заговоре против Сен-Марко с целью помешать заключению мирного договора с луаром и вовлечения королевств в новую войну. К тому же среди писем отыскалась и записка сэра Барлода, в которой он выражал свою тревогу по поводу предстоящих переговоров и просил её о личной встрече.

Для начала Марк решил допросить Филиппа Реми. Едва его привели в камеру для допросов, он велел палачам снять с него всю одежду и осмотреть его тело с целью обнаружения шрамов и меток, которые могли бы дать какую-либо информацию о его подлинной личности. Выполнив его приказ, палачи нашли на бедре пленника большое клеймо в виде цветка с пятью лепестками, которое больше напоминало лошадиное тавро, а также другое — в виде перечёркнутого круга на плече. Осмотрев эти отметины, Марк удовлетворённо кивнул.

— Что ж, это многое объясняет, — произнёс он, глядя на Реми. — Судя по всему, ты участвовал в войне и попал в плен к алкорцам, при этом, чтоб спасти свою жизнь и выговорить для себя более комфортные условия содержания, ты согласился служить врагу. Многие алкорские бароны с юга, принимая на службу таких изменников, ставят у них на телах свои клейма в качестве дополнительной гарантии, что те их не предадут при случае. Тебя, видимо, отправили в разведку, шпионить за нашими отрядами, но ты был схвачен и разоблачён. Не знаю, почему тебя не повесили, может, ты валялся в ногах у командира и рассказал какую-нибудь трогательную историю. Тебе сохранили жизнь, но пометили, как предателя, — барон указал на клеймо на плече. — Ты вернулся к своим хозяевам и снова продолжил служить им. Уже одного этого достаточно, чтоб повесить тебя теперь, но ты ещё и ввязался в заговор против короля, следил за маркизом Беренгаром, предал своего хозяина сэра Барлода и способствовал его убийству. Что скажешь на это?

— Что сказать, если вы уже всё знаете? — хмуро спросил Филипп. — Что б я не сказал, вы уверены в своей правоте.

— Меня не интересуют твои мотивы и оправдания, — покачал головой Марк. — Я хочу знать, кто послал тебя сюда, с какой целью, что тебя связывало с графом де Краоном и леди Англад и что произошло в ночь, когда умер сэр Барлод?

— Я нанялся в услужение к сэру Барлоду за пару дней до его отъезда из луара. Его привлекло то, что я хорошо знаю местный язык и бывал в Сен-Марко. Я просто служил ему и по приезде относил его письма в трактир «Белый мак», а после забирал ответы и передавал ему. Графа де Краона я не знаю, а у леди Англад искал защиты после смерти хозяина, потому что она была его другом. Тем вечером, когда сэр Барлод ушёл из дома Беренгара, он отправил меня с запиской к посланнику Фромену. Каюсь, я завернул в кабак и пил там какое-то время, потому принёс записку поздновато, а потом забрался в чей-то сад и отсыпался там до утра. Когда я вернулся утром в гостиницу, оказалось, что мой хозяин умер. Я испугался и пошёл к леди Англад с просьбой спрятать меня.

— Чего ж ты боялся?

— Я боялся, что хозяина убил Беренгар и, чтоб снять с себя подозрение, он обвинит в этом меня.

— В тот вечер, прежде чем пойти к посланнику, ты заходил к леди Англад?

— Нет, зачем мне?

— Тогда ответь, откуда ты знаешь эту женщину, если всего лишь носил в трактир и забирал оттуда письма? Как ты узнал, где она живёт и что она друг твоего хозяина? И как она узнала о том, что сэр Барлод поссорился с контарреном и перебрался от него в гостиницу «Белый мак»? Молчишь? Что ж, у меня есть время на то, чтоб добиться от тебя более искренних ответов.

Барон де Сегюр кивнул палачам, а сам прошёл к своему столу и сел в кресло, всем своим видом демонстрируя готовность раз за разом задавать интересующие его вопросы.

Реми сдался не сразу. У палачей ушёл почти день на то, чтоб развязать ему язык. Марк несколько раз уходил, оставляя его наедине с ними, а потом возвращался и спрашивал, не возникло ли у него желание сказать правду. За время этих