Дик Фрэнсис - Риск Страница 3

У парадного круга Мойра Лонгерман дрожала от радостного возбуждения.

Ее носик пуговкой задорно торчал из высокого и пушистого воротника. Она куталась в шубку из меха лисы, а на светлых кудряшках держалась пышная лисья шапка. Голубые глаза пожилой женщины сияли от восторга, и, глядя на ее искреннее оживление, было легко понять, почему тысячи и тысячи людей приобретают скаковых лошадей и тратят столько средств на их содержание. Не только ради выигрыша или из хвастовства: скорее во имя острых ощущений, какие дарит усиленный выброс адреналина, и чувства сопричастности. Мойра Лонгерман прекрасно осознавала, что веселье может обернуться разочарованием, слезами.

Но глубокие, тенистые долины делают сияющие горные вершины особенно желанными.

— Гобелен выглядит изумительно, не правда ли? — воскликнула она, и ее маленькие руки, затянутые в перчатки, взметнулись в сторону скакуна, медленно шедшего по кругу под пристальными взорами болельщиков, заполнявших трибуны.

— Великолепно, — искренне согласился я. Бинни хмуро покосился на ясное, холодное небо. Он представил Гобелена в наилучшем виде, какого редко достигали другие его питомцы: безукоризненно заплетенные грива и хвост, смазанные копыта, новая попона, начищенная до блеска кожаная сбруя и причесанные сложным геометрическим узором ухоженные волоски на крупе. Бинни изо всех сил старался показать миру — если его лошадь проиграет, то не потому, что ей уделяли мало внимания. Бинни собирался до конца дней винить меня в потере Золотого кубка.

Не могу сказать, что это особенно тревожило меня. Как и у Мойры Лонгерман, у меня дух захватывало от волнения и предвкушения самого потрясающего события в моей жизни. Надежды могут пойти прахом, но чтобы ни случилось, я удостоился чести соревноваться за Золотой кубок.

Всего было восемь участников. Жокеи сели на лошадей, шагом выехали на скаковую дорожку, проехали парадом перед переполненными, шумными трибунами и легкой рысью направились к старту. Я нервничал и знал, что это глупо.

Только хладнокровие приносит достойные плоды. Скажите это железам, вырабатывающим адреналин.

По крайней мере, мне удавалось сохранять видимость спокойствия. Я подавил нервную дрожь и держался так, словно мне доводилось участвовать в скачках такого уровня не менее шести раз за сезон. Никто из семи других жокеев не выглядел взволнованным или напряженным, но я предполагал, что кое-кто из них наверняка испытывал подобные чувства. Даже для профессионалов высшего класса скачки в Челтенхеме были незабываемым событием. Я решил, что их безмятежность так же притворна, как и моя, и немного успокоился.

Мы приблизились к стартовой ленте неровным строем, натягивая поводья, чтобы удержать разгоряченных скакунов, и всем корпусом откинувшись в седле.

Стартер нажал на рычаг, лента взлетела, и Гобелен сделал резкий прыжок, едва не вывихнув мне руки. Большинство скачек на три с четвертью мили начинаются умеренно, набирают скорость за милю до финиша и могут завершиться постепенно замедляющейся процессией. В тот день участники состязания за Золотой кубок стартовали так стремительно, словно намеревались пройти дистанцию за рекордно короткий срок в истории скачек. Позже Мойра Лонгерман рассказала мне, что Бинни сыпал словечками, которых она в жизни не слышала, когда мне не удалось удержать Гобелена вровень с остальными.

К тому моменту, когда мы перемахнули через два первых препятствия, ближайших к трибунам, мы отстали на добрых шесть корпусов. Этот разрыв сам по себе не так уж велик, но он вполне мог вызвать замечания типа: «Я же вам говорил!», так как состязания только начались. В действительности я просто колебался. Должен ли я скакать быстрее, повисну на хвосте у тех, кто шел впереди? Уже сейчас Гобелен несся с большей скоростью, чем тогда в Ньюбери, когда мы с ним выиграли скачку. Если я заставлю его поравняться с остальными, он может совсем обессилеть к середине дистанции. Если я придержу его, у нас по крайней мере останется шанс закончить скачку.

После того как мы преодолели третье препятствие и воду, разрыв увеличился, а я все еще не решил, какой тактике лучше следовать. Я не ожидал, что другие помчатся во весь опор от стартовой черты. Я не знал, намерены ли жокеи до конца сохранять такую скорость или позже они замедлят бег коней. Я не представлял, как они вероятнее всего поступят.

Но что скажет Бинни, если мои предположения не оправдаются и я так и останусь последним до конца? Чего он только не скажет! Что я делаю на состязаниях не своего класса? Выставляю себя полным идиотом. О Господи, подумал я, и зачем я только ввязался в это?

Считается, что бухгалтеры от природы осмотрительны, но в тот момент я отбросил всяческую осторожность. Все что угодно, только бы не прийти к финишу последним. Осторожность никуда меня не приведет. Я дал Гобелену шенкелей, когда он этого не ждал, и конь стрелой полетел вперед.

— Спокойно, — задыхаясь, пробормотал я. — Спокойно, черт побери.

Разрыв нужно сократить, думал я, но не слишком быстро. Бешеный рывок, и мы израсходуем запас сил, который нам понадобится на подъеме в гору. Если мы только туда доберемся. Если я не упаду. Если я не позволю Гобелену совершить ошибку, когда он будет брать барьер, если я не позволю отказаться прыгать или совсем сойти с дистанции.

Всего лишь миля позади, а я словно прожил две жизни.

К концу первого круга я по-прежнему отставал, но уже не позорно. Еще круг… и, возможно, до конца заезда мы обгоним одного или двух конкурентов. В это мгновение я начал испытывать удовольствие, острота которого притуплялась тревожной сосредоточенностью, но, тем не менее, я был счастлив. И по прошлому опыту я знал, что позже будет вспоминаться только это, а не мучительные сомнения.

Позади водное препятствие, и мы все еще последние. Остальные скакали плотной группой прямо перед нами. Следующим был открытый ров. Гобелен прыгнул безукоризненно, и в воздухе мы выиграли корпус, приземлившись точно позади опережавшей нас лошади. Так мы продержались до очередного барьера и снова продвинулись вперед в прыжке, на сей раз опустившись на землю рядом с ближайшей лошадью, а не за ней.

Великолепно. Я больше не последний. Вернее, иду вровень с последним.

Пока я беспокоился, сможет ли Гобелен продержаться до конца, он тем временем брал препятствие за препятствием энергично и отважно.

Ход скачки круто изменился у следующего барьера, на дальнем участке скакового круга. Фаворит упал, а второй фаворит споткнулся об него. Гобелен резко отпрянул в сторону, приземлившись в гуще барахтающихся тел, и с силой врезался в соседнюю лошадь. Ее жокей вылетел из седла.

Все случилось стремительно. В один миг спокойная, упорядоченная скачка превратилась в хаос. Трое вышли из игры. Надежды владельцев, тренеров, жокеев и тех, кто ставил на этих лошадей, развеялись как дым. Гобелен рвался вперед изо всех сил, но, когда мы начали подниматься в гору, мы снова оказались в хвосте.

Говорят, нельзя разгоняться на подъеме, так как лошади, которых вы обойдете, снова опередят вас на спуске. Берегите силы, не растрачивайте их.

Я не стал утомлять Гобелена на пути в гору и тянулся последним. На вершине мне показалось, будто остальные внезапно устремились прочь от меня, выкладываясь до конца, стараясь вырваться вперед, тогда как я все еще не напрягался.

Пора, мелькнуло у меня в голове, давай, сейчас или никогда. Сейчас или никогда в жизни. Вперед, Гобелен. Действуй. Я помчался во весь опор вниз по склону. Никогда в жизни я не скакал так быстро.

Препятствие на полпути вниз. Гобелен немного сбился с шага, но его прыжок не посрамил бы и серну.

Еще один жокей лежал на земле по ту сторону барьера, свернувшись калачиком, чтобы его не растоптали.

Три лошади впереди. Осталось пройти всего два препятствия. Внезапно меня осенило, что три скакуна, опережавшие Гобелена, — это все, оставшиеся на дистанции. Причем опережали они его, ненамного. Меня разобрал смех. Боже мой, подумал я, предположим на минутку, что я сумею обойти одну, и тогда финиширую третьим. Третье место в скачке на Золотой кубок. Об этом можно было только мечтать.

Я начал подгонять Гобелена, и он, к моему удивлению, послушался. Это был конь, которому обычно не хватало сил для рывка на финише, он нуждался в поощрении. И этот конь сейчас с гулким топотом летел вперед, как хороший спринтер.

Мы обогнули поворот… оставалось пройти последнее препятствие… Я приближался к нему быстрее других, взял его одновременно с третьей лошадью и, приземлившись, оказался впереди… До финишного столба оставался последний, трудный подъем. Я третий, ликовал я. Черт возьми, третий!

Некоторым лошадям стоит мучительных усилий преодолеть последний отрезок дистанции в Челтенхеме. Одни от усталости сбиваются в сторону, спотыкаются, другие, если ведут скачку, замедляют темп, едва передвигая ноги от изнеможения, и с трудом дотягивают до финиша.