Неле Нойхаус - Друзья до смерти Страница 3

— Эй! — Зандер грубо схватил его за плечо. — Я тебя спрашиваю! Где ты видел этого парня? Он был здесь, в зоопарке?

— Нет, я… Вот черт… Я не мог вам сказать, ведь вы сразу побежали бы к моему отцу. — В голосе Лукаса звучал вызов. — Меня полностью устраивает моя работа, но мне нужно немного больше, чем то, что я здесь зарабатываю.

Зандер отпустил плечо парня, отдернув руку, будто обжегся.

— Я не могу поверить, — произнес он устало. — Ты все еще работаешь в этом… этом экокафе! И, наверное, по ночам еще ведешь сайт этих психопатов, рекламируя их акции… Неудивительно, что утром ты не можешь проснуться!

— Я не получаю от отца ни цента! — вспылил Лукас. — А того, что зарабатываю здесь, хватает только на карманные расходы. Что же я должен делать? Улли был не против, что я тут работаю…

— Зато я против того, что ты работаешь на этого типа! — неожиданно громко рявкнул Зандер, явно срывая все накопившееся за последние часы напряжение. — Ты меня клятвенно заверял, что не будешь иметь с ним дела. И солгал!

— Я уже давно хотел вам сказать! — закричал Лукас в ответ. — Но вы же из себя выходите всякий раз, как только речь заходит об Улли.

— Можно ли меня в этом винить после всех неприятностей, которые мне устроил этот тип?

Пия стояла рядом и наблюдала перепалку, вертя головой, как на теннисном матче. Проходившие мимо посетители зоопарка с любопытством оглядывались.

— Может, стоит убавить звук до приличного? — вмешалась наконец она. — Мы могли бы продолжить разговор в кабинете, без лишних ушей.

— Позвольте мне с ним поговорить, — попросила Пия разозлившегося директора зоопарка, как только дверь за ними захлопнулась на замок.

Зандер окинул ее взглядом, тяжко вздохнул и кивнул. Лукас уже уселся на стул перед директорским столом, спрятав лицо в руках. Пия заняла второй стул.

— А вдруг вы ошиблись, — пробормотал парнишка, взволнованно взглянув на Пию зелеными как трава глазами. — Вдруг это вовсе не Улли?

— Откуда ты знаешь господина Паули? — спросила Пия.

Лукас сглотнул, избегая смотреть на Зандера.

— Я работаю в «Грюнцойге», — произнес он ровным голосом и заправил прядь волос за ухо. — Это вегетарианское бистро в Келькхайме, которое принадлежит Улли и Эстер.

— Во сколько ты его видел позавчера? — поинтересовалась Пия.

— Точно не знаю… — Юноша помедлил минуту. — Наверное, ранним вечером. В бистро было обсуждение по поводу сегодняшней информационной акции.

— Помимо прочего, Паули еще и выступал против строительства западной окружной трассы В-8, — сообщил из угла Зандер. — Защитники окружающей среды Кенигштайна и Келькхайма нынче регулярно организовывают информационные акции против строительства дороги.

— Точно! — кивнул Лукас. — Сегодня должен был состояться марш в Шнайдхайне и около Дома защитников природы. Я толком не понял. Я знаю Улли уже целую вечность. Он был моим учителем биологии в школе.

— В какой школе? — полюбопытствовала Пия.

— В гимназии Фридриха Шиллера, в Келькхайме. Он очень крут… — Парень осекся. — То есть он был… очень крут, — пробормотал он. — Он весь был в этом. Честно. Находил время выслушать каждого. Мы часто бывали у него дома и спорили с ним. У Улли были вполне дельные мысли. — Лукас взглянул на Зандера. — Хоть вы в это и не верите, — добавил он с вызовом.

Директор зоопарка стоял, скрестив руки, за спинкой своего рабочего кресла и смотрел на Лукаса с сочувственным молчанием.

Через десять минут Пия осталась с Зандером одна в вагончике администрации, к середине дня здесь становилось жарковато.

— В вашем отношении к этому сотруднику есть что-то личное, — заметила Пия. — Он вам нравится.

— Да, он мне нравится. И мне его жаль, — добавил Зандер.

— А в чем дело?

— Тут все непросто. Отец Лукаса очень давит на мальчишку. Он возглавляет большой банк и ждет, что сын пойдет той же дорогой. — Зандер отвернулся к окну и скрестил руки. — Лукас очень способный, и в школе он только скучал. В десятом классе сбежал из школы епископа Нойманна и полгода провел в интернате. Но и оттуда отцу пришлось его забрать. В следующие полгода парень бездельничал, а потом познакомился с этим Паули. Тот нашел к мальчишке подход и, по крайней мере, убедил его окончить школу.

Пия кивнула.

— Лукас ведь здесь не просто практикант, верно?

— Как вы догадались?

— Вы сказали ему, что он здесь не на особом положении. Что вы имели в виду?

Директор зоопарка подивился наблюдательности Пии.

— Его отец — член нашего попечительского совета. Он попросил меня взять Лукаса на практику на пару месяцев. — Зандер пожал плечами. — Сначала ему казалось, что Паули оказывает на его сына совсем неплохое влияние. У Лукаса проснулось какое-то честолюбие, он неплохо завершил учебный год, и все было хорошо.

— Но?

— Влияние Паули вдруг коснулось такой области, которая совсем не понравилась отцу Лукаса, — продолжал Зандер. — Мальчишка снял все деньги до цента со счета, который ему открыл отец, и отдал их Паули для его «проектов». После этого отец перестал ему давать деньги вовсе. После этого Лукас устроился кельнером в экокафе Паули, перестал бывать дома и забросил свое экономическое образование. Прошлой осенью его арестовала полиция, когда он вместе с другими юнцами ворвался в помещение фармакологического концерна, протестуя против опытов на животных. Тогда Генрих ван ден Берг запретил своему сыну общаться с Паули и пришел ко мне посоветоваться.

— Почему именно к вам? — удивилась Пия.

— Мы почти соседи. Лукас учился в одном классе с моей средней дочерью, он часто бывал у нас дома.

— Его практика здесь — это что-то вроде испытательного срока?

— Полагаю, отец Лукаса именно так и считает, — кивнул Зандер. — Он хотел переложить ответственность за мальчишку на кого-нибудь другого. В данном случае на меня. Вот так.

Он отошел от окна, распахнул шкаф, с минуту там что-то искал и наконец заключил:

— Пить нечего. Заказать нам кофе, чтобы принесли из ресторана?

— Для меня не стоит, — вежливо отказалась Пия. — Я сегодня ночью целый кофейник выпила.

— А что случилось? Нынче ночью был еще один труп?

— Нет, нет, — улыбнулась Пия. — Спать не пришлось по радостной причине — жеребенок родился.

— О! — Зандер уселся за стол и уставился на Пию с таким любопытством, будто она прямо у него на глазах превращалась в какого-то диковинного зверя. Впервые за этот день он улыбнулся; дружеская и доброжелательная улыбка засияла на его лице, совершенно преобразив его. — Лошади в противовес вашей работе с мертвецами и убийцами. — Доктор испытующе смотрел на нее, не вполне понимая, как ему стоит о ней думать.

— Точнее, — Пия улыбнулась в ответ, — я живу с моими лошадьми чуть ли не под одной крышей.

— Вы?! Живете со своими лошадьми под одной крышей?! — переспросил Зандер.

Разговор грозил принять слишком приватный характер. Не то чтобы это было Пии неприятно — Зандер был ей довольно симпатичен, — но просто у нее не было времени болтать.

— Не расскажете ли мне побольше о погибшем? Откуда вы его знали?

Улыбка мгновенно слетела с лица Зандера.

— Пару лет назад Паули основал Общество против содержания животных в зоопарках, писал письма в прессу и развернул на интернет-форумах целую кампанию против зоопарков вообще и некоторых в частности, в том числе и против нашего. Я встретился с ним впервые два года назад, когда он с парой молодых людей раздавал у нас перед входом листовки с протестом против содержания слонов в неволе. У учителей, видно, куча свободного времени.

Это прозвучало резко.

— В последние годы мы очень многое сделали, чтобы улучшить условия содержания наших животных, — продолжал директор зоопарка. — Паули все казалось, что этого недостаточно. Он полагал, что зоопарков вообще не должно быть. И это мнение он не держал при себе, а постоянно толкал всюду длинные речи, разводил много шума и оскорблял людей.

— Он создавал вам проблемы? — осведомилась Пия.

— Он не выпускал зверей из клеток и не пачкал заборы, если вы об этом. — Зандер потер лоб. — Но он постоянно выступал с протестами где-нибудь: в Интернете или прямо здесь, особенно тогда, когда тут и впрямь что-нибудь случалось. — Зандер в досаде отмахнулся. — Я часто с ним спорил, даже приглашал сюда, объяснял, что мы делаем и почему. Бесполезно. Никакого понимания. Я могу воспринимать справедливую критику, но не обличения. Я не мог терпеть, видя, как Паули настраивает людей против, не имея никаких аргументов и абсолютно бескомпромиссно. Молодежи это нравилось. Они полагали, что это круто, и слушались Лукаса. Я думаю, что это опасно. В жизни не может быть что-то только черным или только белым.