Наталья Александрова - Бассейн в гареме Страница 3

– Так пойдете, Алевтина Петровна? – соблазняла сотрудница. – А потом за авансом зайдем, старшая смены в бригадирской выдает. Пока едим, очередь займем…

– Пойду! – Алевтина решительно сдвинула брови и Поднялась с места.

Она выглянула в соседний зал. Там тоже никого не было. Алевтина повесила в дверном проеме веревочку – указание посетителям, что вход временно воспрещен, – и удалилась. Правила разрешали это делать в экстренных случаях.

У лестницы был пост номер один. Там Серафима Семеновна. У нее отекали ноги, поэтому она выбрала этот пост, возле лестницы – там всегда можно было сидеть. Прямо перед ней находились залы импрессионистов, а слева – те, откуда вышли Алевтина Петровна с приятельницей. Сейчас все дверные проемы в той стороне были завешаны бархатными малиновыми шнурами.

Серафима Семеновна махнула рукой и отвернулась, пристально наблюдая за группой школьников. Двадцать второе марта, начало каникул. Теперь пойдет нервотрепка!

Только не говорите мне про филармонию! – кричала Федра, громко звеня ложечкой в кружке.

Она попробовала, поморщилась и добавила в чай еще одну ложку сахару, по наблюдению Алевтина Петровны – четвертую.

– Только не напоминайте мне про филармонию! – продолжала Федра. – Туда устроиться нетрудно, то есть, конечно, там своя особая каста, но вы понимаете, мы, артисты, всегда найдем общий язык. Но публика такая капризная, с ними мороки не оберешься…

«А по-моему, публика в филармонии очень приличная, – размышляла Алевтина Петровна, прихлебывая чай, – попроситься, что ли, программки продавать или билеты проверять. Там концерты каждый вечер разные, не надоест. Не то что тут – каждый день перед глазами арабы со своими лошадьми да голая девица в бассейне… Но с другой стороны – все-таки публика, перепутают места, пойдет спор из-за билетов, опять же дети ходят…»

Она откусила бутерброд с полукопченой колбасой и жевала медленно, чтобы хватило подольше. Полукопченая гораздо выгоднее – если резать тоненько-тоненько острым ножом, то полпалочки хватает на неделю. Федра же намазала огромный кусок батона неприлично толстым слоем паштета из гусиной печенки и сразу отправила в рот половину.

– Звали меня в Музкомедию администратором, – невнятно заговорила она.

Алевтина хотела отпустить ехидное замечание насчет того, что почему бы Федре не устроиться в театр сразу директором, но решила не связываться: все знали, что Федра врет. Кому она нужна в своей Музкомедии? Максимум билетершей возьмут. Она жила с семьей сына в большой пятикомнатной квартире и работала в Эрмитаже вовсе не потому, что не могла прожить на пенсию, просто ей не хотелось сидеть с правнуком.

Федра, которую некому было остановить, сыто икнула и пустилась в воспоминания о том славном времени, когда и голос еще не сел, и фигура не расплылась, и шикарные мужчины не перевелись. Алевтине Петровне все это надоело, и она поднялась с места.

– Куда же вы, Алевтина Петровна? Вот, съешьте конфетку! – Федра протягивала ей коробку грильяжа.

Алевтина Петровна обожала шоколадные конфеты, но грильяж не могла есть по причине… по причине старых зубных протезов. Федре-то на это было наплевать, у нее-то с протезами все было в порядке. Но Алевтина Петровна сочла себя оскорбленной, сухо поблагодарила и отправилась за авансом.

Минут сорок они простояли в очереди, но за деньгами и постоять не грех. Деньги были небольшие, но настроение у Алевтина Петровны все равно улучшилось – если отложить сейчас кое-что, то с пенсии можно будет подумать о новых ботинках.

Глядя поверх немногочисленных посетителей, Алевтина прошагала по лестнице, поболтала с Серафимой Семеновной, но недолго, потому что мимо поста номер один все время шли посетители, прошла в свой зал и сняла с двери бархатный шнур-. Что ж, нужно продолжать трудовую деятельность. На часах двадцать минут второго, до закрытия Эрмитажа еще очень много времени. Она уселась на стул, откинулась поудобнее, и глаза рассеянно заскользили по картинам напротив. Вот бедуины в ярких одеждах с кремневыми ружьями стоят, спешившись, слушая пустыню. Вот девчонки подслушивают под дверью, всадники скачут по холмам, пейзажи, портрет княжны Юсуповой… Вот и несчастная невольница страдает от жадных взглядов мужчин…

Но что это? Алевтина Петровна закрыла глаза и тотчас снова их открыла, решив, что зрение ее подводит. На том самом месте, где всегда висела картина с обнаженной женщиной – длинные волосы, квадратный бассейн, мозаичная плитка, – она увидела только пустую раму, а за ней оштукатуренную стену. Алевтина Петровна подскочила на стуле и устремилась к раме мелкими крадущимися шажками. По мере приближения шаги ее замедлялись, и наконец она застыла на месте, тупо глядя на пустую раму. Ноги стали ватными, а руки – тяжелыми, как бревна. Преодолевая слабость, она протянула руку и потрогала холодную стенку. Картины не было. Картина пропала. Среди бела дня ее украли из Эрмитажа – просто вырезали холст ножом из рамы, скатали в трубочку и унесли. Это было невероятно, но факт.

И когда до Алевтина Петровны дошел этот факт, она позабыла все правила и инструкции. На негнущихся ногах она подошла к двери и закричала тонким голосом:

– Помогите! Грабят!

В ее заявлении не содержалось ни слова правды, потому что картину уже украли, и помочь Алевтине Петровне никто не мог.

Лена отвернулась, чтобы не видеть больше этого безобразия. Какая же она дура, что согласилась пойти с этим ненормальным в Эрмитаж! Уйти бы отсюда, но никак нельзя – оба номерка у него. А там, в гардеробе, совершенно новая куртка, мать ни за что не купит другую.

Лена еще раз поглядела в спину этому клоуну и фигляру, вздохнула и подумала, что она согласилась бы до лета ходить в старой куртке, если бы знала, что больше она никогда его не увидит. Но на улице мороз, хоть и несильный. Не пойдешь же домой в тонком свитерочке, так можно и воспаление легких схватить.

Они познакомились две недели назад на дискотеке, куда Лена пошла с подругами после настойчивых уговоров. Как-то не очень ей нравилась громкая музыка, запахи пота и растекшейся косметики, распоясавшиеся, орущие парни. Девчонки тоже теряли голову и громко визжали во время танцев. Некоторые курили травку и глотали какие-то таблетки в туалете. От этих таблеток они приходили в совершеннейшее неистовство и готовы были плясать до утра. После одного-двух посещений Лене стало очень скучно на таких сборищах; ее вообще в жизни раздражало все одинаковое и монотонное, было ли это занудливое бормотанье химички на уроке или подтекающий кран на кухне. Неплохо бы прослыть оригинальной, но в разумных пределах. Лена не любила одиночества, не хотела терять подруг, вот и ходила с ними на дискотеки, не часто, но ходила.

Итак, он высмотрел Лену на дискотеке. Насколько она могла разглядеть в полумраке, внешне он был не так уж плох – высокий, светлые волосы падают на лоб. А что в глазах просматривалась легкая сумасшедшинка, то все они на дискотеке казались слегка с приветом. Услужливая подружка мигом дала ему Ленин телефон, впрочем, Лена была не против.

Потом он звонил и приглашал Лену в кабак в такой хамской форме, что она тут же отказалась. Как видно, он не привык получать отказы, потому что превратил их с мамой жизнь в ад. Он звонил беспрерывно днем и ночью, пока они не отключили телефон. Тогда он вызвал по их адресу милицейский наряд, сообщив, что в квартире произошла пьяная драка с убийством. Менты, злющие как черти, ломились к ним в двери в час ночи, перебудили всех соседей по площадке и успокоились только тогда, когда убедились, что в квартире кроме Лены и ее матери никого нет. Соседи тоже подтвердили, что из их квартиры не слышали никакого скандала и тем более пьяной драки.

Лена не знала, что делать. Мама сказала, что с милицией лучше не связываться, тем более Лена оказалась такой дурой, что не знает даже фамилии своего дружка и номера его телефона.

На следующий день он явился к Лене в школу как ни в чем не бывало. Он ждал на улице, болтая с ее подружкой, так что невозможно было пройти мимо.

Если ты думаешь, – ровным голосом начала Лена, глядя в его светлые шальные глаза, – что таким образом сможешь заставить меня пойти с тобой в кафе или ресторан, то глубоко ошибаешься. Странные какие-то у тебя методы…

– Ты будешь делать то, что я захочу! – заявил он.

– Тебе никто ни разу не говорил «нет»? – спросила Лена. – Ты можешь понять, что я не хочу с тобой встречаться?

– Какая разница – хочешь ты или не хочешь! – с обезоруживающей откровенностью выпалил он. – Главное, что я этого хочу, а значит – так и будет!

«Скотина и дурак к тому же! – подумала Лена. – И как это, интересно, он сможет меня заставить?»

Я буду звонить тебе когда захочу. И встречать у школы и у дома.