Михаил Палев - Повелитель прошлого Страница 3

– А я тебя сразу узнал! – улыбнулся Сашка. – Глаза все те же. И усы прикольные, ни с кем не перепутаешь.

Мы разговорились. Вначале, как положено, ударились в воспоминания. Затем вкратце поведали жизненные события за последние четверть века. Сашка давно развелся с женой и жил полным бобылем, а детей у него не было. Затем его на очередной тост позвала компания однокашников, с которыми он «заседал» в ресторане, мы обменялись номерами мобильников. И все.

Собственно, я и не думал, что он позвонит. Но он позвонил, и в этом Валерия была права. И я не врал, когда сказал ей, что мы практически не пообщались, поскольку именно в тот момент я был на важной встрече.

И все же одну деталь нашего короткого разговора я утаил от Валерии. И позже поясню, почему утаил.

Когда Сашка понял, что мне действительно некогда, то торопливо сказал:

– Я положил в твой почтовый ящик конверт. Обязательно посмотри его и сохрани: это очень важно.

Я пообещал, но в водовороте забот сразу забыл об этом. Однако следующим вечером, открыв почтовый ящик, я обнаружил большой белый конверт с лаконичной надписью, выполненной на принтере: «Мечиславу Булгарину, лично». Вспомнив про разговор с Гардиным, я, едва войдя в квартиру, торопливо распечатал конверт. В нем оказалась стопка стандартных листов бумаги с текстом, отпечатанным двусторонней печатью на принтере. Листы были с колонтитулом и пронумерованы: на последнем стояла цифра 49. Колонтитул, кроме номера листа, содержал еще имя автора и название рукописи – «Гардин Александр. Бронзовая статуя».

Я пролистал несколько страниц. Судя по всему, это текст повести. Я почувствовал легкое раздражение: ну почему некоторые знакомые, узнав о том, что я публикующийся автор, тут же начинают докучать мне назойливыми просьбами дать отзыв на их опусы?! Ребята, я все-таки писатель, а не читатель! Вот и Гардин туда же…

Я засунул стопку листов обратно в конверт и забросил его на самую верхнюю книжную полку. Если Гардин позвонит, то порекомендую ему искать издателя. Или выложить текст в Интернет, на «Самиздат» Мошкова: там немало писателей получили путевку в творческую жизнь. А не позвонит, так значит, не очень ему и нужно.

Гардин не позвонил, и я благополучно забыл о конверте с текстом повести. И вспомнил только тогда, когда Валерия упомянула о бронзовой статуе, которую она, по утверждению неизвестного шантажиста, якобы похитила из квартиры Гардина.

А что, если Гардин написал не повесть, а что-то вроде мемуаров? Надо немедленно прочитать Сашкин текст: вдруг он содержит объяснение таинственного исчезновения как самого Гардина, так и бронзовой статуи?

Я встал на стул, достал с верхней книжной полки успевший немного запылиться конверт. Усевшись в кресло, я извлек из конверта листы с текстом и, пару раз чихнув от попавшей в нос пыли, принялся читать. По мере чтения я начал испытывать легкое недоумение, переходящее в недоверие. Вначале текст выглядел как обычная повесть «за жизнь», нечто вроде дневника одинокого стареющего мужчины, с грустью вспоминающего свою легкомысленно утерянную первую и, как выяснилось, последнюю настоящую Любовь. Но то, что касалось истории бронзовой статуи, вызвало у меня нечто вроде шока.

Впрочем, судите сами.

Глава 2

Александр Гардин «Бронзовая статуя»

Почему бывают дни, когда все идет совсем не так, как планируешь? Составляешь план на завтра, кажущийся вполне реальным и выполнимым, стараешься все учесть и предусмотреть. И вдруг на следующий день один из пунктов программы (как правило, самый важный) вдруг летит к чертям! А все остальные мероприятия идут совсем не так, как хотелось бы: нужные люди куда-то исчезают, проблемы решаются совсем не так, как нужно, а то и не решаются вообще. И в конце дня ощущаешь себя выжатым лимоном, самонадеянным идиотом и жертвой судьбы.

Впрочем, еще классик предупреждал: «Завтра – ненадежный дар!»

Еще вчера я собирался подарить себе день отдыха и расслабления в рамках личной кампании по борьбе со стрессами и депрессией. Для чего поставил в бар бутылку кизлярского коньяка «Лезгинка», купил пару отличных лимонов и положил на столик рядом с диваном «Жизнь сэра Артура Конан Дойла» Джона Диксона Карра. Заключительный аккорд – извлеченная из коробки (сбереженной с «застойных» времен) драгоценная гаванская сигара. Да, таких сейчас уже не достать, а ведь раньше в каждом табачном ларьке продавались! Вот тебе и «застой»… Хорошо «стояли», черт подери!

Я неторопливо позавтракал, поглядывая в окно на спешащих под нудным осенним дождем прохожих и испытывая удовлетворение от того, что мне некуда спешить и уж тем более бежать под дождем. Затем закурил первую, самую сладкую сигарету и… Вот зараза! Так и есть – забыл отключить телефон!

Телефон заливался трелью. Я не хотел брать трубку, но зачем-то взял. Это был Вовчик.

– Я тебе на работу звонил, а там сказали, что ты сегодня работаешь в библиотеке. Но я так и знал, что ты дома! Я заеду к тебе, мне с тобой поговорить надо… заодно и клюв замочим! Как?

Я вначале хотел соврать, что ухожу. Или – жду женщину. Или – еще что-нибудь. Но потом вспомнил, как мало осталось на этом свете людей, которым хоть иногда хочется со мной поговорить. И предложил:

– Давай, заезжай. Но только чего-нибудь полегче возьми – пива или сухенького. А то у меня сегодня еще дела.

Вовчик поклялся, что будет максимум через час.

Появился он через час пятнадцать. Как всегда, непричесанный, говорливый и с кучей проблем. Он выставил на стол четыре бутылки «Балтики-портер» и с ходу принялся вываливать на меня свои проблемы.

Я слушал его, время от времени вставляя ничего не значащие комментарии; мы пили пиво с чипсами и сервелатом; дождь устало барабанил мокрыми пальцами по стеклу; еще один день начал ползти к своему неизбежному концу, крутя неумолимый жизненный счетчик не в нашу пользу.

Все Вовкины проблемы я знал наизусть: за последние двадцать лет он совсем не изменился. Одной из постоянных его проблем была квартирная.

Вначале Вовчик сокрушался, что приходится ютиться в коммуналке в комнатушке с родителями и сестрой. Потом родителям дали квартиру, а сестра вышла замуж, и комната досталась Вовчику. В институтские годы мы неоднократно претендовали на его жилплощадь с целью организации вечеринок и встреч с девушками. Но Вовчик сразу принимался подробно рассказывать о вредных соседях, отравляющих ему жизнь, – и в конце концов мы от него отстали.

Потом Вовчик женился и съехался с женой. И теперь последние пятнадцать лет рассказывал, как тяжело ему живется с вредной тещей, перманентно больной дочерью и вечно пропадающей на работе женой. Жена его действительно работала допоздна в какой-то фирме и получала зарплату в долларах: по сути, именно она и содержала семью.

Вовчик когда-то числился со мной в одном НИИ, даже собирался защищать диссертацию, но потом устроился по «блату» на завод слесарем-сборщиком и стал «заколачивать» в четыре раза больше, чем заколачивал, будучи инженером, – такой вот экономический парадокс эпохи «застоя»! Тогда его жена была в декрете, а потом – в отпуске по уходу за ребенком, и Вовчик жаловался, что ради семьи ему приходится вкалывать на проклятом заводе не разгибаясь: ничего не поделаешь – сдельщина!

Теперь на заводе он уже полгода не получал зарплату и боялся, что жена в конце концов выгонит его к чертовой матери.

Правда, у Вовчика была женщина с отдельной квартирой, с которой он встречался уже года два: он называл ее «мой действующий резерв» и собирался использовать в качестве запасного аэродрома для «птицы личного счастья». Но в последнее время «действующий резерв» стал проявлять тенденции к дезертирству, что ввергло Вовчика в состояние депрессии. Он так и заявил после того, как залпом прикончил бутылку портера:

– Я в жуткой депрессии!

– Вся твоя жизнь – депрессия, – бестактно заметил я. – Сколько тебя помню, все время сокрушаешься по поводу сделанного вчера вместо того, чтобы хорошенько обдумать то, что будешь делать завтра. Вовчик, пойми ты наконец, что прошлое не изменить, а поняв – расслабься!

– Тебе хорошо говорить! – возразил Вовчик. – В отдельной квартире живешь. А я, дурак, съехался со своей тещей по глупости. А ведь была своя жилплощадь! Пусть коммуналка, но – свой угол. Эх, знать бы, как все обернется, я тогда комнату сдавал бы, денег скопил; сменял бы комнату на отдельную квартиру, а уж потом бы – женился! Жену прописывать не стал бы. Сейчас сдавал бы квартиру баксов за триста в месяц, и теща бы слова сказать не могла! Эх, вернуться бы в то время, – уж я бы дурака не свалял!

– Валять дурака – твое любимое занятие! – назидательно заметил я. – Ты бы все равно выкинул какую-нибудь глупость, потерял бы жилплощадь и сейчас бы жалел, что не съехался с женой!

Вовчик начал возражать, – и тут зазвонил телефон. Я глянул на часы: без пятнадцати два. Я снял трубку. На этот раз звонил мой лучший друг Андрюха.