Марина Серова - Раб лампы Страница 3

А тут было тихо. Из номера под цифрой 7 доносились вздохи, стоны, сопение и возня, не оставляя сомнений в том, чем там могли заниматься. Из пятого слышались смех, звон бокалов и женский визг — надо полагать, прелюдия к тому, что уже происходило в седьмом номере.

Взломщик подошел к двери нужного ему номера и потянул на себя ручку двери. Закрыто. Вероятно, предусмотрительный охранник Алексея Николаевича запер ее, чтобы никто не мешал шефу развлекаться. И это даже к лучшему.

Человек прислушался. Ничего нового он не услышал — такая же звуковая гамма, что и в седьмом, только разве что народу участвует больше. Интересно…

Он вынул из внутреннего кармана коробочку с набором миниатюрных отмычек, при помощи которых смог бы открыть и не такой примитивный замок, как тот, что сейчас был перед ним. Этот набор имелся на вооружении еще у специалистов спецназа ГРУ и от обычных урковских инструментов отличался так же, как, скажем, дирижабль от космического «Шаттла».

Открыть дверь удалось приблизительно за семь-восемь секунд. Ночной «гость» тихо приоткрыл ее и проскользнул внутрь, ориентируясь на звуки усилившейся в звучании гаммы на редкость интенсивных сексуальных экзерсисов.

Из маленькой прихожей, на полу которой валялись чей-то пиджак и разорванный надвое черный лифчик, в разные комнаты вели две двери. Причем не оставалось сомнений, что «практиковали» в них одно и то же занятие. В приоткрытой двери одной из комнат он увидел бугристую спину внушительного охранника, усиленно обрабатывающего одну из «еремовских» девиц. По всей видимости, эти люди удачно совмещали приятное с полезным, а также приятное — с очень приятным. Другая девица ублажала вальяжно развалившегося в кресле второго телохранителя, который тупо взирал на экран телевизора.

Значит, шеф во второй комнате.

Человек так же бесшумно отворил следующую дверь. И тут он увидел Бармина.

Тот распростерся на ковре, подмяв своим мощным телом отчаянно стонущую — и определенно не от боли — девушку Катю, которая на фоне внушительной мускулатуры своего любовника казалась еще более хрупкой и изящной. Бармин двигался красиво и ритмично, в такт наполняющей комнату спокойной и мелодичной релаксирующей музыке, и казалось невероятным, что это полное жизненных сил великолепное молодое животное через минуту должно умереть.

Движения Бармина набрали еще большую амплитуду, став еще порывистей и резче, стоны Кати превратились в серию всхлипов, то и дело доходя до какого-то щенячьего визга. Рука киллера поползла во внутренний карман, и когда пара на ковре достигла апогея и из груди Бармина вырвался низкий стонущий рев, а Катя закричала на одной высокой ноте, убийца выстрелил в аккуратно подстриженный затылок Алексея Бармина.

Негромкий хлопок потонул в воплях раскочегарившейся парочки и наплывшей волне музыки. Вероятно, Алексей Николаевич даже не успел понять, что он уже мертв. Голова его коснулась лбом ковра, тело его обмякло одновременно с тем, как расслабилась Катя. Девушка блаженно закрыла глаза и сомкнула руки на спине недвижного Бармина, не понимая, что его уже нет с нею.

Ведь такое поведение любовника — полная «пауза» — было естественно в подобной ситуации…

Киллер беспрепятственно покинул номер, оставшись никем не замеченным, отмычкой закрыв за собой дверь, будто здесь никого и не было. Перед тем как удалиться, он оставил на пороге пистолет, предварительно стерев с него отпечатки пальцев.

Он спокойно ушел тем же путем, что и проник сюда.

Анатолий Мельников не стал ночевать у тещи. Он вообще терпеть не мог эту въедливую, ворчливую и чопорную бабу, которая любила порассуждать о Моцарте, Сартре и Джойсе, при этом не умея даже поддержать в своей огромной четырехкомнатной квартире элементарного порядка. Это несказанно раздражало Анатолия: он не мог понять, каким образом можно разглагольствовать о Бетховене и о каком-то там Альбере Камю, в то время как в мойке громоздится гора немытой посуды, а в туалете некому убрать за кошкой. Теща презирала зятя, считая его неотесанным мужланом. Это совершенно не мешало ей полностью жить за его счет: она была уверена, что Анатолий обязан содержать ее, так как имеет счастие быть женатым на ее драгоценной доченьке. Дочка никогда не работала, за всю жизнь пальцем о палец не стукнула, а теща, выпятив высокомерную «габсбургскую» нижнюю губу, говорила:

— Он обязан ее обеспечивать!

Как будто Елена была инвалидом и не могла устроиться сама. Анатолий не сразу понял, под какой накат он попал. Бывший сотрудник милиции, сделавший прекрасный прорыв в плане коммерции и теперь отлично обеспеченный, он был бессилен справиться с двумя сварливыми бабами — молодой и старой. Он считал их неизбежным, неустранимым наказанием за свои грехи, тайные и явные. В первые годы после женитьбы он как-то пытался бороться, даже пару раз угрожал разводом, но потом смирился, сдался и уже не мог сопротивляться тому, как его обчищали похлеще любой налоговой и рэкета.

Он отказался ночевать у тещи у поехал домой в третьем часу ночи. Жена, оскорбленная отъездом мужа, не пожелала ехать с таким хамом. Впрочем, если бы он согласился остаться на ночь, то две злобные бабы придумали бы что-нибудь еще. Им доставляло удовольствие ссориться с ним. Когда Мельников злился, он становился грубым, примитивным и злым неандертальцем. Наверно, Нине Владимировне и Елене нравилось, как «ложилась» на его неприкрытую агрессию их тонкая, саркастичная, афористичная ирония. Они считали себя тонкими интеллектуалками. У Нины Владимировны даже в хлебнице лежал то ли Шопенгауэр, то ли Гессе. И бегали крупнокалиберные тараканы.

Он спустился вниз. Шофер Кирилл, он же личный телохранитель (и иногда собутыльник) Мельникова, уже дожидался его в машине. Когда ехали к теще, вел сам Мельников, а потом, поняв, что в обществе жены и тещи он не может не выпить (иначе просто сойдет с ума), он позвонил Кириллу и попросил приехать и дожидаться его в машине. Ключи от мельниковского «мерса» у Кирилла были.

Мельников, тяжело ступая, сбежал вниз по лестнице и вышел из подъезда.

На улице было тихо и звездно. Кирилл посигналил. Мельников помахал рукой и, открыв дверь, сел на заднее сиденье.

— Неприятности? — спросил Кирилл.

— Да так… нет… да… не знаю.

— Ты выпил? Вижу. Нормально выпил? Ну ничего. Ты только не обижайся, Толя, но с такой женой я бы давно уже спился. А ты проявляешь мужество и стойкость!

— Р-р-разговорчики!

— Молчу, молчу, Анатолий Сергеевич, — с преувеличенной покорностью, замешанной на добродушной насмешке, отозвался Кирилл, — я всегда молчу, Анатолий Сергеевич. Ну что, домой везти?

Тот помолчал.

— Везти?

Анатолий посмотрел направо-налево. Его взгляд был каким-то отсутствующим.

— Ну что, поехали! — вдруг прикрикнул он на Кирилла, а потом, засунув руки в карманы брюк, уставился прямо перед собой все тем же неподвижным взглядом. — Включи что-нибудь послушать, чтобы тишина не висела, как топор, — быстро добавил он. — Только не музыку.

Кирилл послушно включил радио. Шли какие-то чепуховые сводки новостей, сообщали курс доллара, погоду, результаты матчей чемпионата России по футболу, которые и без того были прекрасно известны. Потом пошла местная криминальная хроника. Жирный бас снисходительно вещал:

— Как мы уже сообщали пятнадцать минут назад, сегодня ночью в тарасовском ночном клубе «Еремей» был убит известный бизнесмен, управляющий «Волга-банка» Алексей Бармин…

Челюсть Мельникова медленно отпала и опустилась едва ли не до уровня подбородка. То, что он услышал по радио, не сразу уложилось у него в голове. Ему показалось, что он ослышался. Бас продолжал:

— Бармин был убит выстрелом в затылок. При этом в ВИП-апартаментах «Еремея», где был Бармин, находилось двое охранников банка «Волга» и три танцовщицы этого заведения.

Анатолий виртуозно выругался и ударил кулаком по дверце машины так сильно, что образовалась заметная вмятина. На разбитом суставе Мельникова выступила кровь, но он, казалось, этого и не заметил.

— …версия о заказном убийстве не отвергается. Более того, это основная гипотеза, которая…

— Выруби! — заорал Мельников и снова ударил кулаком по двери. На этот раз на ней остался кровавый след. — Выруби, мать твою! Не хочу этого слышать!! Это ошиб-ка… брехня… ошибка!! Выруби! Назад, в арку! Лучше к этим двум сукам, чем…

Кирилл испуганно выключил радио и довольно резко повернул направо — к арке, за которой находился дом тещи Анатолия Мельникова.

Но до него машина Мельникова не доехала.

По встречной полосе на достаточно приличной скорости мчалась серая «девятка» с забрызганными грязью номерами. Казалось бы, она мало чем отличалась от обычной машины, но это была только видимость: придерживаясь за открытую дверцу рукой, параллельно «девятке» ехал человек на роликовой доске. Судя по тому, что он вообще посмел проделывать такой жуткий трюк и мчаться со скоростью чуть ли не девяносто километров в час, он в совершенстве владел своим телом и чувствовал роликовую доску, как если бы она была естественным продолжением его ног.