Марина Серова - В любви каждый за себя Страница 3

– Тетенька, тут в парке бабушка лежит и не двигается.

– Живая?

Снова прерывистое дыхание испуганного ребенка – голос явно был детский. Антонина Ивановна не знала: верить или нет. Сколько таких вызовов оказываются ложными. Но этот голос уж больно испуганный.

Антонина Ивановна как можно мягче переспросила:

– Я спрашиваю, живая ли бабушка?

– Я не знаю. Боюсь смотреть. Ее ударили, и она упала.

– Надо было посмотреть! – Подумав, она добавила: – Ты, наверное, милицию вызывай… Хотя ладно. Где этот самый парк, о котором ты говоришь?

Ребенок объяснил, как мог. Антонина Ивановна не успела предупредить, чтобы он (или она) дождался прибытия «Скорой помощи». Ребенок положил трубку.

Медсестра сама позвонила в милицию и переадресовала вызов, но только она успела положить трубку, как вновь раздался звонок. Ломающийся голос подростка тоже сообщал о старухе, которую ударили.

Теперь Антонина Ивановна решила, что ее точно разыгрывают, и сердито закричала:

– Прекратите безобразничать! У меня есть определитель номера. Я вот сейчас сообщу в милицию, вас поймают и оштрафуют родителей на кругленькую сумму! Они вам уши оборвут!

Подросток, видимо, испугался и сразу бросил трубку.

– Вот черти полосатые! Творят что хотят. Все от безнадзорности. А я еще милицию впутала!

Не успела Антонина Ивановна пожалеть о своем звонке, как вновь поступило сообщение о нападении на бабушку. На этот раз голос был мужской, сообщение – обстоятельным. Антонина Ивановна приняла вызов, записала данные звонившего и попросила его дождаться приезда «Скорой помощи».

Оперативная группа и машина «Скорой помощи» прибыли на место происшествия практически одновременно. Но мужчину, который звонил в «Скорую», они не застали.

Старушка была мертва. Медики уже не могли ничем помочь и сразу же уехали.

Зато милиции дел хватало. В этом пустынном месте не оказалось ни одного свидетеля происшествия. Все, кто звонил в «Скорую помощь», словно испарились. Данные, которые сообщил о себе мужчина, оказались липовыми. Такого просто не существовало. Жители окрестных домов ничего не видели и не слышали. В парке, как обычно, было темно и тихо.

Смерть старушки, по данным экспертизы, наступила около десяти часов вечера от удара тупым предметом в левый висок.

– Кастет, – вздохнул тучный опер, обращаясь к своему юному коллеге, почти мальчику. – И поработал, похоже, левша.

– Чего ради ее убили? С целью ограбления? – отозвался молодой опер.

– Это пока не ясно. Знаю одно: это висяк. Голову на отсечение даю.

Когда вернулась домой Катя, Ленька уже был в постели. Она подумала, что мальчишка спит без задних ног, а он лежал, укрывшись с головой, и прислушивался к ночным звукам за окном. Ему было очень страшно. И, главное, он никому не мог ничего рассказать. Тогда все узнают, чем он там занимался, и про Катьку – тоже.

А Катя с Витей решили не встревать в это дело. Им тоже было что скрывать. Начнут на допросы таскать – все наружу и выплывет. Тогда им уж точно родители уши пообрывают. Они, в общем-то, ничего толком и не видели. Помочь все равно ничем не смогут. Те двое были в масках. В темноте они чуть не наступили на Витю с Катей. Ох и страшно же было!

Виктор Иванович испытывал некоторые угрызения совести, но утешал себя тем, что ему с милицией совсем даже не по пути. Главное ведь он сделал: вызвал «Скорую помощь» и милицию. Остальное пусть решают сами.

Во-первых, он очень страшился, что узнают про его незаконное пристрастие. Подслушивание соседских разговоров могло и боком выйти… Маловероятно, но вдруг.

Во-вторых, он не был вполне уверен, что о его прогулках в зимней одежде не знает никто из соседей. Ведь до чужих странностей, как и до чужих тайн, все охочи. Это он по себе знал. Поди потом объясни все это.

Одним словом, пусть ищут. Сами.

Оксанка не волновалась до одиннадцати вечера: были уже случаи, когда бабулька задерживалась. Но когда по радио объявили: «Московское время двадцать три часа…» – Оксана забеспокоилась не на шутку. Она выключила свет и встала у окна, поглядывая на улицу. Бабушки не было.

Оксанка вышла к подъезду: может, бабка заболталась с какой-нибудь соседкой, но Нины Еремеевны во дворе не было. Оксанка уселась на лавочку, намереваясь ждать до победного конца. Около двенадцати терпение ее лопнуло, и она решила сходить к родителям: вдруг бабушка у них.

В квартире родителей было темно и тихо. Дверь никто не открыл, а ключ девочка не прихватила.

Оставалось одно: звонить в милицию. Так она и поступила.

Глава 2 ДЕТЕКТИВ ТАНЯ ИВАНОВА

Об эту пору я была решительно ничем не занята. Никаких серьезных дел на горизонте не маячило, и я на всю катушку балдела: навещала подруг, которые без меня истосковались, ходила то в салон красоты, то в салон модной одежды (надо же иногда обновлять свой гардероб), раза два повалялась на пляже.

Словом, ловила кайф, как могла. Даже квартиру убирала так лениво, словно барщину отрабатывала.

С деньгами у меня пока все было в порядке. Я совсем недавно закончила выгодное дельце.

И в таком расслабленном состоянии я пребывала, что не сразу заметила слежку, а точнее – и вообще не заметила.

На чернильную «девятку» обратила внимание моя подружка, Ленка-француженка.

Мы поехали к ней на дачу, километров за пять от Тарасова. Грибочки там пособирали, винца домашнего попили, шашлычка поели.

А когда на следующий день возвращались в Тарасов, Ленка вдруг сказала:

– Смотри, Тань, а за нами опять эта машина едет.

– Какая «эта»? – Я взглянула в зеркало заднего обзора.

На загородном шоссе в выходные дни полно машин. Если их все разглядывать, то и в кювете недолго очутиться.

– А вон та чернильная «девятка». Когда мы на дачу ехали, она за нами аж до самой калитки как приклеенная следовала, а потом свернула на нижние участки. Помнишь? Я еще удивилась, потому что ни у кого в нашем товариществе такой не видела.

– Интересное кино. Хотелось бы знать, кому это я понадобилась? А может, владелец «девятки» так же, как я, расслабляться к другу ездил?

– Наверное, – охотно согласилась моя подруга. Я еще раз с любопытством обозрела указанный Ленкой автомобиль. Стекла машины тонированные, содержимого не видно.

– А мы сейчас это проверим.

Ленка судорожно вжалась в кресло. Она хорошо знала, что за этим заявлением последует, а быстрой езды она панически боялась. Ленка всегда говорила, что, когда она сама села за руль – а это случилось только на водительских курсах, – она четко поняла, как хрупок человек и его беззащитная «жестянка». Хоть на права она и сдала, но хорошего водителя из нее так и не получилось.

– Тань, – заканючила она, – лучше не надо. Ну кому ты, в самом-то деле, нужна?

Но я уже завелась. Азарт! Ничто не может сравниться с этим чувством. Мы уже въехали в черту города, и я свернула на улицу, где движение было не такое оживленное. Дачники обычно выбирали другой, более короткий путь. Там и дорога была получше. Улица, которую выбрала я, больше походила на автодром для испытания автомобиля на прочность. Но моя видавшая виды «девятка» цвета беж ко всему давным-давно привыкла, в том числе и к фокусам хозяйки.

Итак, я вырулила на эту улицу и еще раз глянула в зеркало заднего обзора. Чернильная «девятка» не отлипала.

– Та-ак, отлично. Понятненько… Ага, и номерочек тарасовский. Запомним на всякий случай.

– Зачем тебе это надо, Тань? Что это даст? Он, может быть, только сейчас этот номер нацепил.

Вот так. Что и требовалось доказать. Мы с Ленкой сто лет уже дружим. Успели друг от друга разных полезных знаний нахвататься. Я так даже уверена, что посредственному детективу моя Ленка сто очков вперед даст.

– Просто так, на всякий случай. А вдруг «хвостовик» не предполагал, что его так быстро раскусят, и не поостерегся. Или вообще лох какой-нибудь. Или придурок. Или тайный поклонник. В наше время все возможно. Ничему не удивлюсь.

Набираю скорость, «девятка» – тоже.

Но они меня еще не знают: на скорости ручник на себя и одновременно – руль влево до упора – полицейский разворот называется. Машина резко, визжа и скрежеща, разворачивается на сто восемьдесят градусов.

– Мамочки! Сумасшедшая! Ты и себя, и меня заодно угробишь! – запричитала Ленка. – А если это все-таки поклонник? У него же сразу вся любовь к тебе, чокнутой, кончится!

Но мне не до ее воплей. Чувства юмора моя подружка не утратила, значит, все в порядке. А мне сейчас нужно быть предельно внимательной: на дороге аварийная ситуация, и она – дело моих рук.

Преследователь мой в ответ на трюк с разворотом резко дернулся к правой обочине, влетел на бордюр, стукнулся о него днищем и тут же остановился. Я же, наоборот, прибавила скорость, нырнула вправо на узкую улочку и притопила, врубив предельную скорость.