без автора - В погоне за преступником Страница 3

— И за все это время вы ни разу не обращались к своему отцу?

На лице Морбурга появилась гордая улыбка.

— Нет, я никогда к нему не обращался и обращаться не намерен! Он выгнал меня из дому без всяких средств, на произвол судьбы, а я ведь перед ним ни в чем не провинился. Я этого не могу забыть и никогда ему не прощу. Я скорее готов умереть, чем вернуться к нему или обратиться с какой-нибудь просьбой!

— И все это вы рассказали Спенсеру?

Официант кивнул головой.

— Хорошо, — сказал Пинкертон. — Позвольте мне задать вам еще один вопрос: храните ли вы документы, доказывающие ваше происхождение?

— Конечно!

— Где?

— В моем сундуке.

— Думаю, что этих бумаг у вас больше нет…

Морбург вскочил и уставился на сыщика. Потом он понял, о чем идет речь.

— Не может быть! — воскликнул он. — Я сейчас взгляну!

Он выбежал из ресторана, а Пинкертон пошел за ним. Официант вбежал в свою комнату, открыл сундук и, после недолгих поисков, достал черную сумку, в которой хранил свои бумаги. Он открыл ее и вскрикнул: сумка была пуста.

Мертвенно бледный, стоял он, глядя в пустую сумку, и тяжело вздыхал.

Пинкертон положил ему руку на плечо и сказал:

— Ничего не поделаешь, мистер Морбург, вы должны отправиться со мной в Германию — к вашему отцу.

— К моему отцу? Никогда… — пробормотал граф.

— Вы хотите, чтобы этот обманщик с вашими документами в руках явился к вашему отцу как блудный сын и получил бы все то, что по праву принадлежит вам? Наконец, разве вы допустите, чтобы вашему отцу угрожала опасность? А со стороны этих мошенников, уверяю вас, она неминуема!

Морбург все еще медлил.

— Но ведь можно воспользоваться телеграфом, чтобы предупредить германскую полицию и попросить ее задержать преступников сразу по их прибытии в страну…

— Нет, — возразил сыщик. — Спенсер — слишком опытный мошенник. Он наверняка не разъезжает ни под фамилией Морбург, ни Спенсер, ни Холмерс. Одна из специальностей этого авантюриста — похищение чужих документов, так что он путешествует совершенно безбоязненно, пользуясь теми, которые ему более всего на данный момент подходят. К тому же он крайне ловок и опытен в искусстве переодевания. Так что он уйдет от нас при малейшей неосторожности с нашей стороны. Поэтому я считаю совершенно излишним сообщать о происшествии германской полиции. При первом же подозрении Спенсер бесследно исчезнет. Нам, очевидно, самим придется пересечь океан.

После недолгой внутренней борьбы Гайно Морбург протянул сыщику руку.

— Пусть будет так, — сказал он. — Я отправляюсь с вами в Берлин.

Через четыре дня после этого разговора Нат Пинкертон и граф Гайно фон Морбург отплыли на одном из быстроходных судов Гамбургско-Американской пароходной компании в Германию.

Глава 2

В доме графа Морбурга

Прибыв в Берлин, Нат Пинкертон связался с местной полицией, и ему была предоставлена полная свобода действий.

Как оказалось, преступник, которого он преследовал, был хорошо известен и там. Несколько лет назад он подвизался в разных столичных городах, не раз был подвергнут тюремному заключению и скрылся из Берлина после отбытия последнего срока.

Граф Гайно фон Морбург, с которым Пинкертон приехал в Германию, до поры до времени жил инкогнито, как этого желал сыщик. Пинкертон отлично знал, что Спенсер — человек отчаянный и, почуяв опасность ареста, не остановится перед тем, чтобы пустить в ход револьвер. Поэтому он решил взять его хитростью.

Гайно фон Морбург остался в гостинице, а Пинкертон отправился в западную часть Берлина, где на аристократической тихой улице в роскошном особняке жил старый граф.

Никто бы не мог предположить, что под видом плохо одетого, простоватого прохожего скрывается самый опытный и известный у себя в стране сыщик: на Пинкертоне был поношенный костюм, на лицо он положил сильный румянец и приклеил каштановые баки и усы. Вообще наружностью своей он походил на старого, немного опустившегося английского лакея.

Подойдя к калитке графской виллы. Пинкертон нажал кнопку электрического звонка. Калитка отворилась, и он направился к дому по дорожке, посыпанной песком. За приоткрытой дверью дома его поджидал лакей, с любопытством осматривавший пришельца.

Пинкертон вежливо поклонился:

— Меня зовут Генри Тейлор. Я хотел бы поговорить с графом.

— Что же вам нужно от его сиятельства? — спросил лакей.

— Я хотел бы получить какое-нибудь место. Может, здесь мне повезет — доложите, пожалуйста, графу.

— Не иначе, сами черти привели вас сюда с вашей просьбой. Предупреждаю вас, что служить в этом доме — чистая каторга. Граф привередлив, и бывают времена, когда любой из его слуг охотно удрал бы отсюда.

— Может, и так, — пробормотал Пинкертон, — только я привык переносить всякие капризы. За свою жизнь я и не с такими господами ладил.

Лакей открыл двери шире.

— Ну заходите, я доложу о вас, но сомневаюсь, чтобы вас приняли: молодой граф, недавно вернувшийся из Америки, находится сейчас у своего отца, старого графа.

Лакей ушел, а Пинкертон стал осматривать прихожую. Уже по ней он мог судить, что находится в доме, который обставлен с беспримерной роскошью и большим вкусом. Ждать пришлось недолго, так как лакей скоро вернулся.

— Ваше счастье! — сказал он. — Сегодня камердинеру Жану попало от старого графа, поэтому он приказал вас впустить. Но мой вам совет — откажитесь от этого места.

— Простите, но я буду рад, если снова найду себе кусок хлеба. В моем положении нельзя быть разборчивым.

— В это нетрудно поверить, — сказал лакей. — Идите за мной.

Он повел Пинкертона вверх по широкой, устланной мягкими коврами лестнице и открыл дверь в роскошный кабинет.

Пинкертон вошел и низко поклонился.

Перед ним за письменным столом сидел старый граф. У него была величавая фигура, довольно редкие седые волосы и длинная, окладистая белая борода. Около него стоял высокий элегантный молодой человек. Это был Джерард Спенсер.

Пинкертон сразу узнал его, несмотря на то, что он выкрасил в черный цвет волосы и бороду, бывшую в Нью-Йорке светло-русой.

— Этот человек здесь? — спросил старый полуслепой граф.

— Да, папа, — ответил мнимый сын.

— Вы ищете место? Приходилось ли вам служить камердинером?

— Так точно, ваше сиятельство. У меня имеются самые лучшие рекомендации, — сказал Пинкертон.

— Как вас зовут?

— Генри Тейлор.

— Вы англичанин? — спросил, в свою очередь, молодой «граф».

— Точно так, хотя вот уже шесть лет как служу в Германии.

— Гайно, сын мой, нравится тебе этот человек?

— Хм… Н-нда… Что ж, неплох!

Похоже, молодой «граф» хотел сказать что-то другое, но, видимо, передумал, увидев на лице посетителя обращенную к нему немую просьбу.

— Можете ли вы сейчас приступить к исполнению своих обязанностей?

— Точно так. Я уже восемь дней без места.

— Тогда я вас беру, — решил граф Бодо фон Морбург. — Я недоволен моим камердинером, и он может сейчас же уходить, я прикажу его рассчитать. Вас, конечно, я буду звать Жан, так как привык к этому имени.

— Покорно благодарю, ваше сиятельство, — сказал Пинкертон, — и надеюсь, что вы будете мною довольны.

Новый лакей пошел за своими вещами. Когда он убедился, что за ним никто не следит, то прямо поехал в гостиницу, где остановился настоящий молодой граф Морбург. Там Пинкертон обрисовал ему положение дел, потом взял два плохоньких серых чемодана и поехал на извозчике к графскому дому.

Полчаса спустя он уже щеголял в графской ливрее, но работы в этот день у него почти не было.

Спенсер окликнул его, хлопнул по плечу и сказал, улыбаясь:

— Слушайте, дорогой Тейлор, вы — мой должник: вы всецело обязаны мне тем, что получили это прекрасное место. Впрочем, я помог вам потому, что люблю англичан.

Пинкертон низко поклонился:

— Я от всей души благодарен вам, ваше сиятельство, и не забуду того, что вы для меня сделали.

Спенсер повернулся и собрался уже уйти, как вдруг на лестнице появился его личный лакей. Это был человек с приземистой крепкой фигурой и крайне хитрым лицом.

— Ты весьма кстати пришел, Вильям! — воскликнул Спенсер. — Ступай ко мне в комнату, мне надо с тобой поговорить. Через пять минут я приду.

Лакей поклонился и поднялся наверх. Пинкертон невольно сжал кулаки, так как понял, что этот Вильям и есть сообщник Спенсера, что это его удар поверг его на пол в Центральной гостинице Нью-Йорка.

«Погоди же, братец, — подумал он, — удар этот я верну тебе с процентами».

Тем временем Спенсер скрылся в комнате старого графа. Тогда Пинкертон бесшумными шагами стал подниматься вверх по лестнице: он должен был знать, — на всякий случай, — что Спенсер собирался передать своему сообщнику.

Он видел, как лакей вошел в одну из комнат второго этажа, и тут же тихо пробрался в соседнее помещение. Отсюда в спальню мнимого графа вела дверь, завешанная портьерами. Дверь эта была полуоткрыта, и Пинкертон, спрятавшись за портьерой, мог обозревать всю комнату.