Лев Гурский - Никто, кроме президента Страница 3

– Тогда без предисловий. Сразу к делу. – Генерал отправил пухлое досье Нагеля в нижний ящик стола, а из верхнего достал тоненькую картонную папочку. – По нашим данным, – объявил он, – этого самого Звягинцева похитили. Возможно, с целью получения выкупа. Тебе поручено разобраться и доложить. Первый рапорт представишь через неделю… Ну, Макс, какой вопрос ты обязан мне сейчас задать?

Дурак я был, если бы его не задал.

– Почему мы, товарищ генерал? Почему не МВД? Презервативы, насколько я помню, не входят в реестр стратегической продукции. То есть мотив экономбезопасности страны отпадает.

– Верно мыслишь, Макс, – одобрил шеф. – Ты прав, это прямое дело ментов. Но есть одна закавыка. Жена его, Сусанна Звягинцева – до замужества, кстати, Эдельман – с ходу дала интервью журналисту из «Фигаро». И там, между прочим, клеветнически намекнула, будто бы к пропаже имеет отношение ФСБ. Сегодня эту байду перепечатал у французов наш «Московский листок». Теперь вонь пойдет по всей Москве. Чтобы пресечь слухи, нам, то есть уже тебе, надо будет по-быстрому разрулить ситуацию. На одном киднэппинге особо не зацикливайся. То ли похитили его, то ли просто грохнули, хрен теперь разберешь. Могли подгадить конкуренты, кредиторы и вообще все те, кому он здорово насолил. Такие наверняка есть. И по женской линии толково пройдись. Сусанна – та еще штучка… Короче, не мне тебя учить.

Примерно к середине генеральского монолога у меня на языке завертелся подлый вопросик, озвучивать который мне ужасно не хотелось. Ну совершенно никак. Однако он так сильно просился наружу, что шеф, должно быть, заметил следы борений на моем лице.

– Еще что-то интересует? – добродушным тоном осведомился он. – Выкладывай, Макс, не стесняйся.

Мысленно я втянул голову в плечи, представив, как разнесутся сейчас по кабинету громовые голубевские матюки. А, была не была! Пролетариям ГБ нечего терять. Майорство мне все равно не светит, а из капитанов не попрут. Рабочими лошадками вроде меня даже генералы не бросаются – иначе кто им пахать будет?

Я выдохнул, преданно посмотрел шефу в глаза и спросил:

– А мы, товарищ генерал, правда не причастны к похищению?

2. BASIL KOSIZKY

Когда мне стукнуло пятнадцать, сестра моей матери Степанида Кондратьевна разложила карты и нагадала юному Василю дальнюю дорогу и светлое будущее: карьера должна была привести меня в кресло генерального секретаря – ни больше, ни меньше. Я, конечно же, не поверил доброй тетке и засмеялся. Генеральным секретарем был еще крепкий Брежнев, и это казалось на века.

Второй раз я припомнил с улыбкой теткино пророчество уже в 91-м, много лет спустя, когда навернулась КПСС вместе с ее генсеком, и следом за ней рассыпался Союз. Москва стала заграницей, мой Киев – столицей государства, а клерк республиканского Министерства закордонных справ Василь Козицкий уверенно попер в гору и без малого пятилетку пробыл на завидной должности посла в России. Затем я почти два года, между Тарасевичем и Самойленко, нес тяжкий груз премьерства, а после наступило томительное затишье – хоть мемуары сочиняй. Однако едва я уверился, что так и закончу трудовую биографию на посту зицпредседателя среднего канадо-украинского банчонка, меня вдруг двинули в структуры ООН. Да так швыдко, что последующие полтора года жизнь моя больше всего смахивала на полет мячиков для гольфа под ударами клюшки опытного игрока. От лунки к лунке, только ветер в ушах свистит. Вжжжик! – и я второе лицо делегации Украины на Генассамблее ООН. Вжжжик! – и я уже Первый секретарь постпредства Украины при Отделении ООН в Женеве. Вжжжик! – и меня перемещают в Нью-Йорк, послом и постпредом Украины при ООН. Вжжжик! – и освобождается вакансия первого зама Гектора Ангелопулоса, главной шишки ООН, а у нашей страны как раз поспевает обещанная квота на это место.

На непыльной должности первого зама я бы застрял надолго, поскольку осторожный Гектор не делал резких движений ни в какую сторону и оттого нравился странам большой пятерки Совбеза. Но тут невидимый игрок в гольф нанес еще один точный удар. Во время визита на Кипр вертолет, где находились Ангелопулос со свитой, потерпел катастрофу: лопасть задела за флагшток. Если бы Гектор погиб, то на его место, поскорбев месяцок-другой, отыскали бы равную замену; так уже было в 61-м, после аварии Дага Хаммаршельда. Но Ангелопулос, весь переломанный, остался жив. И пока его собирали по косточкам в центральном военно-морском госпитале США, пока заживляли ожоги и штопали порванную селезенку, заведовать Объединенными Нациями поручили мистеру Basil Kosizky. На время. До выздоровления главного лица. Подсиживать босса было не в моих правилах, поэтому я честно надеялся на возвращение Гектора. Вышло, однако, по-иному. В верхах рассудили, что лечение затягивается на непонятный срок и пора думать о преемнике. К тому моменту m-r Kosizky уже полгода де-факто руководил ООН, вполне устраивая большинство стран-участников. А от добра добра не ищут.

В общем, две недели назад я получил предложение, от которого не смог отказаться, – и при этом сразу вспомнил о давнем карточном раскладе моей незабвенной тетушки Степаниды. Все сходится. В ООН есть должность Генерального секретаря. И ее действительно могу занять я, Василь Козицкий. Не смешно ли?

Из пяти постоянных членов Совбеза, способных наложить на меня вето, четыре уже проявили лояльность к мистеру Kosizky. Штаты – потому что альтернативой мне был сириец. Соединенное Королевство – потому что «за» были американцы. Китай – потому что ждал от Штатов тарифных уступок и не хотел ссориться по мелочам. Франция – сам не знаю почему. Видимо, из-за моего неплохого прононса. Или, может, в имени моем нашли нечто галльское? Базиль де Кози. В родословной у меня определенно не без француза.

Оставалась Россия. Первые жесты Смоленской площади вроде бы обнадеживали, но Старая площадь, хоть и не обозначала своего категорического «нет», не говорила пока и уверенного «да». Требовалась личная разведка. Визит в Москву и.о. генсека ООН стал необходимостью. Официальный повод для поездки я отыскал минут за десять, на перекройку моего графика встреч и согласование с Протокольным отделом Кремля ушло трое суток. Остальное было делом техники. Двенадцать часов назад реактивный «Боинг» с нашим фирменным веночком на фюзеляже взлетел из аэропорта имени Кеннеди, и вот я уже любуюсь водами Москвы-реки из окна своей временной – на ближайшие три дня – резиденции возле Крымского моста. Да будет благословенна память первого генсека Трюгве Ли, который, говорят, лично выбрал этот чудный домик в стиле модерн. Три этажа, высокие потолки, дюжина балкончиков с видом на реку. Правда, ни на один из них мне выйти нельзя: Сердюк не пустит.

– Ну что, пан Сердюк, – подначил я своего начальника охраны, – выйдем покурим на балконе перед ужином?

Сердюк нехотя оторвался от горы макулатуры, которую накупил в «Шереметьево-2», желая насладиться кириллицей. В Нью-Йорке ему ежедневно перепадало всего две-три газеты на русском, а тут в одном киоске их было штук пятьдесят. С картинками, анекдотами, жареными сплетнями и его любимыми кроссвордами для троечников.

– Василь Палыч, я же объяснял вам тыщу раз, – скучным голосом проговорил он. – Вы прям как дитя малое. Там ведь заграждение не сплошное, не бронированное. Выше диафрагмы – вообще открытое пространство. Любой снайпер влезет на высотку на той стороне реки, а для прицельной стрельбы в ясную погоду… Эй, вы чего, опять шутите, что ли?

– Просто проверяю вашу бдительность. Все хорошо. Во! – Я показал ему большой палец, и умиротворенный начальник охраны тут же снова зарылся в свои газеты.

Сердюк охранял и посла Козицкого, и премьера Козицкого, и даже банкира Козицкого. Только перетащить в Штаты мне его удалось не сразу: американская бюрократическая машина и такая же украинская двигались навстречу друг другу со скоростью улитки. Пока полз рутинный документооборот между департаментом Внутренней безопасности ООН и кадровым подразделением киевской Безпеки, Сердюк был прикомандирован к оборонному ведомству Республики Украина, где томился в Отделе перевооружения. Вопреки вывеске, занимались там не заменой старых танков на новые, но реформой названий. Изгоняли москальский дух из военных терминов. Мой охранник внес ценный вклад в обороноспособность страны, переименовав «пiдлодку» в «субмарiну», – после чего с великой радостью присоединился ко мне в своей привычной должности.

Если не считать его тяги к бульварным изданиям и нехватку юмора, Сердюк был идеальным бодигардом. В его присутствии из всех возможных видов смерти гибель от рук террориста мне грозила в последнюю очередь. Да и террористы сегодня предпочитают выбирать в мишени граждан попроще, без оружия и охраны. Во времена своего банкирства я больше опасался не за себя и не за супругу Олесю Ивановну, а за клиентов. Легче рвануть операционный зал, чем директорский «Мерседес». К счастью, бог и Сердюк упасли меня от эксцессов…